В Москве вышла книжка Александра Зиновьева “Исповедь отщепенца””Социологический роман”, “необычные мемуары”, “жизнь как литературный пример” – это еще не все жанровые дефиниции, которые получила вновь переизданная в России и презентованная в день рождения автора “Исповедь отщепенца” Александра Зиновьева.
– Если бы меня спросили, с чего начинать декламировать Зиновьева, я бы предложила с “Исповеди отщепенца”, – говорит жена философа и сопредседатель Зиновьевского клуба Ольга Зиновьева. – Это книга, в какой он особенно откровенен и честен.
От привычных мемуаров “Исповедь отщепенца” отличает неизобилие деталей частного характера, считает автор книжки о философе Александре Зиновьеве в серии ЖЗЛ, заведующий Музеем Ф.М. Достоевского Павел Фокин.
В этой книге он оставляет в стороне и встречи с выступающими современниками, и сюжеты его преследования и травли в ходе борьбы с советской системой. В отличие от знаменитой книги Александра Солженицына “Бодался телок с дубом”, которая читается как документальный шпионский детектив, Зиновьев отказывается от многих частных “вкусностей” ради главного всеобщего сюжета – рассказа о судьбе русского человека в 20 веке, подчеркивает Павел Фокин. Когда книга писалась, она предназначалась западному читателю, а сейчас может быть увлекательна новому российскому читателю. “По крайней мере тому, кто хочет понять идеалы, страхи, возможности и колоссальный потенциал советского человека, где то почти на 100 процентов реализуемый, где-то безотносительно погубленный”, – считает Павел Фокин.
– Книга написана так, что хочется пойти на Большую Спасскую, отыскать на ней тот самый дом 11 и заглянуть в окно, – сообщает поэт, прозаик, культуролог Максим Лаврентьев.
Он рекомендует переизданную книгу ради того художественного послевкусия, которое она неизменно оставляет.
Историк Алексей Панкин напомнил, что в книжке нет привычных для других книг Зиновьева масок, за которыми не можешь не искать прототипов, нет сатиры, “зато есть настоящая литература история, и мир предметов, которые человеческое сознание отказывается примирить, а они берут и существуют вместе”. По мнению Панкина, “Исповедь отщепенца” надо учить в школах и вузах как противоядие и против бездумной ностальгии, и против огульного отрицания всего советского времени и советского эксперимента.
Генеральный директор Московской школы конфликтологии, доцент факультета бизнеса и менеджмента НИУ ВШЭ Любовь Цой отметила особую храбрость автора быть предельно открытым перед собой. И напомнила несколько его жизненных максим, начиная от “Учись терять и терпеть” до “Не рассчитывай на объективность”.
Ученица Зиновьева Анна Федина припомнила важную для него категорию “социального времени”: как времени, в котором задано будущее. А дочь философа Ксения Зиновьева рассказала о своем видении эстетики отцовских воспоминаний.
Павел Фокин отметил весьма важную на фоне сегодняшних разноцветных революций, мысль философа о том, что идеальных обществ не бывает. На революции же людей поднимает как раз уверенность в возвратном.
Общество История Культура Литература
