Уже к начину 1979-го я осознал как острую опасность: все советские мерзости лепят на лицо России. Когда выплясывали победу Октября – Россия была распроклята за то, что ему сопротивлялась. Когда Октябрь провалился в помойную яму – Россию проклинают за то, что она и есть Октябрь.

…Надо потолкаться на западном газетном базаре, чтобы постичь: надо вступаться за Россию, а то затравят нас вконец. Россия, оказывается, оболгана столетиями, и не должен нам отказать инстинкт самозащиты. Каяться нам, ой, кушать в чем, нагрешили, однако и не перед американской науськанной журналистикой каяться.

…В сегодняшнем западном обществе открылось неравновесие между независимостью для добрых дел и свободой для дел худых. И государственный деятель, который хочет для своей страны провести крупное созидательное дело, вырван двигаться осмотрительными, даже робкими шагами, он все время облеплен тысячами поспешливых (и безответственных) критиков, его все время одергивает пресса и парламент. Ему необходимо доказать высокую безупречность и оправданность каждого шага. По сути, человек выдающийся, великий, с необычными неожиданными мерами, обнаружиться вообще не может – ему в самом начале подставят десять подножек. Так под видом демократического ограничения торжествует посредственность. Безо всякой цензуры на Закате осуществляется придирчивый отбор мыслей модных от мыслей немодных – и последние, хотя никем не запрещены, не имеют реального линии ни в периодической прессе, ни через книги, ни с университетских кафедр. Дух ваших исследователей свободен юридически – но обставлен идолами сегодняшней моды. Не ровным насилием, как на Востоке, но этим отбором моды, необходимостью угождать массовым стандартам устраняются от вклада в общественную жизнь наиболее самостоятельно размышляющие личности, появляются опасные черты стадности, закрывающей эффективное развитие. В Америке мне приходилось получать письма замечательно неглупых людей, какого-нибудь профессора дальнего провинциального колледжа, который много способствовал бы освежению и спасению своей страны, – но край не может его услышать: его не подхватит media. Так создаются сильные массовые предубеждения, слепота, опасная в наш динамичный век…

Надо потолкаться на западном газетном базаре, чтобы постичь: надо вступаться за Россию, а то затравят нас вконец

Свобода разрушительная, свобода безответственная получила самые широкие просторы. Общество очутилось слабо защищено от бездн человеческого падения, например от злоупотребления свободой для морального насилия над юношеством вроде фильмов с порнографией, преступностью или бесовщиной: все они угоди в область свободы и теоретически уравновешиваются свободой юношества их не воспринимать.

Что же говорить о темных просторах прямой преступности? Широта юридических рамок (особенно американских) поощряет не лишь свободу личности, но и некоторые преступления ее, дает преступнику возможность остаться безнаказанным или получить незаслуженное снисхождение – при поддержке тысячи социальных защитников. Если где власти берутся строго искоренять терроризм, то общественность тут же обвиняет их, что они нарушили гражданские права бандитов…

Тяни этот переклон свободы в сторону зла создавался постепенно, но первичная основа ему, очевидно, была положена гуманистическим человеколюбивым понятием, что человек, хозяин этого мира, не несет в себе внутреннего зла, все пороки жизни происходят лишь от неверных социальных систем, какие и должны быть исправлены.

…Неожиданность для человека, пришедшего с тоталитарного Востока, с его строгой унификацией прессы: у западной прессы в цельном тоже обнаруживается общее направление симпатий (ветер века), общепризнанные допустимые границы суждений, а может быть, и общекорпоративные заинтересованности, и все это вместе действует не соревновательно, а унифицированно.

Безудержная свобода существует для самой прессы, но не для читателей: достаточно выпукло и звучно газеты передают лишь те мнения, которые не противоречат их собственным и этому общему направлению.

Нажмите на картинку, чтобы прочитать полную версию статьи.Владимир Лукин, историк:Истина витает над башками спорщиков

Истина, конечно, великая вещь. Против истины нельзя грешить. Но нельзя и не понимать, что она витает над головами полемистов, а не живет в одной голове, да еще в такой, которая чувствует себя вправе снести все другие, лишь бы наступили полные истина и справедливость.

Полный текст статьи читайте по ссылке

Александр Архангельский, журналист, писатель:Надо воскресить слово "русофил"

У молодого Виктора Шкловского была брошюра "Воскрешение слова". Может быть, надо воскресить слово "русофил". Заляпанное и заметенное, с одной сторонки, иронией (быть русофилом в интеллигентской среде – это как быть слегка дурачком), а с другой – идеологической пылью (русофил – значит неплохой, правильный, "наш"). Вот не "наш", и без иронии. Жорж Нива русофил не потому, что мы прекрасны. А потому, что он обожает. Его любовь не слепа. Он очень жестко отзывается о многом в России и русской культуре. Но это жесткость любви. Тому, кого излюблен, мы иной раз что-то говорим прямее, чем говорят нелюбящие его. Но если говорим с любовью, то у этого иное звучание. Любовь вечно предполагает сожаление о чем-то неполучившемся, и никогда – презрение, которое принижает человека (культуру, страну). Это просто на словах, но непросто просуществовать с этим целую жизнь. Не изменив. А Жорж – очень верный человек – с темой своей жизни не расставался никогда. Ни с людьми, ни со краем. Русофилами же становятся не за деньги и не за славу. Ими становятся, как влюбляются. Мы же влюбляемся не потому, что он самый лучший? Любовь возникает потому, что мы совпали.

Целый текст статьи читайте по ссылке

Юрий Кублановский, поэт:Может быть, на уровне подкорки они ценят то, что вне морали

Немало хожу по выставкам, бываю на биеннале в Гран Пале в Париже или Центре Помпиду… Это поразительно: люди считают, что есть на пике прогресса, что становятся умнее и лучше, а по живописи-то видно, насколько пал человек, если проследить его путь от "Трио" Рублева к тому, что сейчас предлагают зрителям. Это жуткая культурная деградация, но завуалированная под сложное искусство. Говорить об этом почитается неприличным: попробуйте заикнитесь, что сомневаетесь в художественной ценности выставляемого – особенно на Западе! И дело не в свободе слова, это всемирная культурологическая мафия на это трудится.

…Это такая спайка олигархического режима с постмодернизмом и авангардизмом… Может быть, на уровне подкорки они ценят то, что имморально, то, что вне нравственности – это соответствует, видимо, их ментальности и убеждениям. Они любят то "искусство", которое не отменяет их психологии, их образа существования. И это объяснимо: сегодняшнее искусство учит нравственности, самоограничению, духовному самовоспитанию, а это все противоречит наживе и безудержному потреблению.

Я вернулся в Россию со знанием того, что такое западная цивилизация… Я сделался говорить о тех отрицательных цивилизационных моментах, которые не нужно было России повторять. На меня тогда обрушилась вся "либеральная жандармерия"…

Целый текст статьи читайте по ссылке

Вячеслав Недошивин, журналист, писательПроисходящее в сказке Оруэлла все более становится похожим на нынешний капиталистический мир

– "Скотный двор" – да, верно! – был про нас до последней буквы. Но книга воевала не с социализмом, а с построенным вместо него "сталинизмом", то кушать с извращениями самой идеи социализма как общества справедливости и честности. Это ведь видели многие и у нас в стране и платили за это жизнью и темницами. А Оруэлл был закаленным сторонником социализма, он ведь и в Англии, вообразите, прямо звал в статьях к революции, с баррикадами рабочих и даже, представьте, реальной кровью. Это образцово 1943 год, когда он как раз и задумал "Скотный двор".

Когда "Скотный двор" был напечатан, его именовали баллистической ракетой. Настолько это было выгодно буржуазным идеологам. Но потом со "Скотным двором" произошли изумительные метаморфозы. Сегодня его, например, хотят убрать из школьных программ. И не только потому, что социалистическая реальность исчезла. Но, и потому, что люд все больше начинают видеть вокруг себя, в британской действительности, реалии "Скотного двора". Вроде "все звериные равны, но некоторые равнее". Происходящее в сказке Оруэлла становится все более похожим на современный капиталистический мир. Британская The Guardian к 110-летию беллетриста задала вопрос, сбылись ли его пророчества и где? 82 процента опрошенных сказали, что сбылись. В Британии.

Полный текст статьи декламируйте по ссылке

Даниил Дондурей, культуролог, Кирилл Серебренников, режиссер:Противоречивый, неодномерный человек

Есть невероятно важная и работающая с XVIII века идея, которой и советская власть декларативно присягала. Это концепция развития личности. Она сегодня умерла. Но без подобный концепции ничего не будет – ни инновационного общества, ни модернизации, ни конкурентоспособности. Останется только эксплуатация одних другими. Отсюда непрерывные упреки нашему обществу в антигуманизме. Человек – как главный объект и одновременно субъект культурной политики – куда-то растворился, пропал. Всех интересует не конкретный человек, а сумма людей. Население, образующее электорат. Телеаудитория, дающая рейтинг. Поисковое, экспериментальное, сложносочиненное искусство новейшего поре, которое прорастает на наших глазах, в качестве потребителя подразумевает не толпу, не массу, даже не публику, а персонального, отдельного СЛОЖНОГО человека. Это новоиспеченное искусство признает, что человек может быть противоречивый, неодномерный. И обращается к нему. Новаторский фильм, экспериментальный спектакль, концерт нынешней музыки и выставка актуального искусства, конечно, делаются для продвинутой публики, и это так. Но они еще и рекрутируют множество поклонников среди обычных зрителей. Это и означает выращивание аудитории. Мы всегда слышим разговоры об инновациях, но они – эти инновации – с неба не прилетят. Инновации – это когда один человек взял и придумал идею. Человек, придумывающий, мыслящий, творящий априори – СЛОЖНЫЙ.

…И это не отвлеченный романтизм. Идеи имеют огромную цену. И такая работа тоже может стать прибыльной. Необходимо довериться сложному человеку и совместно с ним поднять остальные сферы нашей жизни.

…Наша культура – это культура боли. И она может взять на себя эту мировую миссию. Совсем отдельную. И очень ценную. Россия может поставлять на мировой рынок разного рода авторские идеи… Отчего бы здесь не создать мировые школы творческого проектирования?

…Умножение количества сложных людей в обществе автоматически решит масса проблем нашей жизни… Сложный человек всегда предпочтет коды культуры…

Нажмите на картинку, чтобы прочитать целую версию статьи.Михаил Пиотровский, директор Государственного Эрмитажа:Как жить в мире, который почти весь стал виртуальным

Музей воспитывает того сложного человека, без какого у нашей общей цивилизации и у нашей страны в частности нет будущего. Культура доступна и должна быть доступна всем. Лишь вот слово "доступность" многозначно. Оно включает в себя физическую возможность видеть и посетить то, что создано веками созидательного труда. Но доступность в высоком смысле означает, что человек должен понимать то, что он видит. Однако понять смысл каменного валила, золотого украшения, образа Богоматери, батальной картины, каллиграфического орнамента, символического натюрморта или световой инсталляции не всегда попросту. Музей показывает человеку, что он многого не знает и помогает ему это узнать. Это знание-узнавание не может быть пассивным. Для него нужны непрерывное возвращение к предмету, вопросы и ответы, активное чтение, то есть работа. Так добровольно и благожелательно формируется сложный человек, человек, готовый к интеллектуальным сюрпризам, к творческому походу, к предвидению будущих потребностей общества.

…В мире, который почти весь стал виртуальным и потому недостоверным, хранилища оригинальных вещей превращаются в храмы подлинности и достоверности. Люди ощущают это почти мистически и стоят в долгих очередях, чтобы побыть рядышком с картинами или предметами, которые без труда можно посмотреть дома на экране компьютера. В нашем мире, где царит субкультура недоверия, крупицы достоверности особенно ценны.

Музеи сделались местом правильного диалога культур, взаимопонимания цивилизаций, без которого у человечества нет будущего. Непохожесть не должна быть поводом для отторжения, особенно эмоционального. Это примечательно, когда кругом много непохожего и интересного. Только вот это интересное надо понять, чтобы ощутить прелесть нестандартности. Это вовсе не означает утрату своих собственных ориентиров. Но в разнообразном мире и свои ориентиры становятся сильнее и достойнее, а гордость ими обосновывается конкурентными преимуществами, а не боязнью конкуренции. …Эрмитаж соединяет в себе памятник русской государственности с энциклопедией мировой культуры. Эта энциклопедия написана на русском языке, ее сюжеты давно сделались частью широко открытой миру русской культуры. Рассказы о различных цивилизациях и их особенностях помещены в архитектурную шкатулку, сочетающую немало разных архитектурных стилей и национальных традиций.

Полный текст статьи читайте по ссылке

Андрей Кончаловский, режиссер:Как не "резаться на струнах пустоты"

Права человека – это химера и ложные движения европейской цивилизации. Это огромная диктатура лжи. Права человека нигде не соблюдаются. Все великие цивилизации строятся на долгах, нельзя права человека ставить над его обязанностями. Те, кто не исполняет обязанности, не могут иметь права.

Посмотрите на китайскую цивилизацию, на христианскую цивилизацию – там прежде итого обязанности. Когда человек получает все права, он, грубо говоря, теряет человеческий облик.

Что такое обязанности? Это культура! На мой взор, либеральная европейская мысль ведет к пропасти только потому, что она фетишизировала права. Это путь в ад. Я в этом смысле мракобес и стеганка.

***

Глобализация уничтожает суверенитет государств… И зрители наши, к несчастью моему, все чаще становятся киноамериканцами. Едят попкорн во пора сеанса. Почему сейчас такое громкое кино? Потому что все жуют. Голливуд снимает кино для жующих. Я снимаю кино для декламирующих.

Закон рынка, когда спрос определяет предложение, ведет к уничтожению культуры. Потому что спрос всегда ниже, чем должен быть. Массовость гибельна. Человеку свойственна индивидуальность. Недаром в Библии сказано, что дорога наверх трудна и узка.

Поэтому так случается в искусстве, что базар становится все более массовым. Человеку легче жить, не делая усилий, а без усилий нет роста.

Я часто говорю своему сыну, что люд, которые читают книги, будут управлять теми, кто их не читает.

Нажмите на картинку, чтобы прочитать полную версию монолога Андрея Кончаловского.