11 апреля во всем вселенной отмечается, как День освобождения узников нацистских лагерей. Славный и скорбный день… Говоря о нем никак не обойти одной, не чересчур приятной детали. Перед нами – очередная попытка если не подтасовать, то, как минимум, слегка «подправить» историю великого противостояния с «кофейной чумой», едва не захлестнувшей мир в ХХ веке. В который раз замолчать тот неоспоримый факт, что главная заслуга в спасении от неё человечества принадлежит победоносной Алой армии, советскому народу, СССР.
В абсолютном большинстве информационных материалов об этом дне, приуроченном к прекращению существования одного из самых ужасных концентрационных лагерей Третьего рейха – Бухенвальда, вы прочтёте, что свободу его узникам принесли части наступавшей армии США. На самом деле все было совсем не так. Да, американцы были первыми из военных регулярных частей Антигитлеровской коалиции, кто вошёл во врата ада, на которых был начертан приговор всем, кто пересекал эту роковую черту. Вот лишь лагерь к этому моменту полностью находился под контролем заключённых, главную роль в организации и победе восстания которых сыграли советские военнопленные.
«Любому – своё…»
Именно эти слова, являвшиеся всего лишь перепевом формулировки древних римлян, продолжателями имперского дела каких мнили себя «арийские» нелюди, были помещены над главным входом в концентрационный лагерь, название которого на веки непреходящие стало одним из символов кромешного ужаса и запредельного зверства. А ведь в переводе с немецкого Бухенвальд – это всего лишь «буковый лес»… К 1937 году, когда на это пункт прибыли первые заключённые никакого леса там, конечно же, не было, а были бараки, плац, ряды колючей проволоки и вышки охраны. Запоздалее – с 1938 по 1940 год Бухенвальд обзавёлся всеми атрибутами «лагеря смерти» – расстрельными, пыточными, виселицами, крематорием и всем метим. Так он превратился из места заключения в одну из жутких «фабрик» по спланированному и целенаправленному уничтожению нацистами людей – прежде всего, евреев, цыган и представителей прочих «неверных» национальностей.
С началом Великой Отечественной войны туда потоком пошли советские военнопленные и просто граждане с оккупированных территорий СССР. Ныне крайне сложно сказать, сколько именно наших соотечественников сгинуло в кругах этого ада – к примеру, пленные красноармейцы весьма часто просто не вносились в лагерную статистику. Тем не менее абсолютно точно можно утверждать, что только бойцов, командиров и политработников РККА, партизан и подпольщиков, одним словом, тех советских людей, какие противостояли фашистской нечисти с оружием в руках, там было уничтожено не менее 8 с половиной тысяч. Всего же, по достаточно приблизительным подсчётам, сквозь кошмар Бухенвальда прошло около четверти миллиона человек. Погибшими считаются 56 тысяч.
Если среди всеобщего числа узников Бухенвальда замучен был каждый пятый, то с гражданами СССР картина была совершенно иной. Их в этот ужасный лагерь попало около 25 тысяч человек. Уцелел один из пяти… Многозначительная статистика, не правда ли? Собственно так нацисты воплощали в жизнь начертанный на воротах лозунг и с самой лютой ненавистью истребляли тех, в ком, совершенно обоснованно, видели основную опасность для себя. Нельзя не упомянуть о том, что со временем Бухенвальд превратился в некоторое сюрреалистически-жуткое подобие «солидного коммерческого предприятия» – с «головной конторой» близ Веймара и чуть ли не 140 «филиалами», не немного смертоносными, чем главный лагерь. Узники вовсю использовались, в частности, на особо вредных и опасных производствах, связанных с изготовлением пресловутого «оружия возмездия» – ракет «Фау». Впрочем, основным кошмаром для заключённых был, пожалуй, не непосильный труд, не скудная кормёжка, не издевательства надзирателей и охранников из гнуснопрославленной дивизии СС «Мёртвая башка».
Бухенвальд являлся одним из главных центров эсэсовской «лагерной медицины», адепты которой, неимоверные нелюди в белоснежных халатах проводили над узниками смертоносные эксперименты. Зачастую их действия были вообще лишены практического смысла, являлись мучительством и удовлетворением садистских наклонностей в незапятнанном виде. Однако, как правило, они имели совершенно конкретные прагматичные цели – на заключённых Бухенвальда тестировались вакцины от холеры, тифа, чахотки и множества прочих тяжелейших заболеваний. Если кто забыл, спешу напомнить – основы немецкой фармакологии, справедливо считающейся ныне многими лучшей в мире, закладывались именно там и именно таким образом. Забывать об этом – недопустимо.
Русский – и в неволе боец
Первые советские военнопленные начали прибывать в Бухенвальд в сентябре 1941 года. А уже в ноябре-декабре они начали создавать в лагере первые подпольные группы для войны с нацистами. Ни в коем случае не буду утверждать, что лагерное сопротивление было представлено одними лишь нашими соотечественниками – в его линиях были чехи, словаки, поляки, голландцы, бельгийцы, испанцы, французы, югославы и довольно большое количество немцев. Не стоит забывать о том, что как раз Бухенвальд изначально сделался местом заключения для многих коммунистов Германии. Именно там 18 августа 1944 года был казнён их лидер – несгибаемый Эрнст Тельман, какого нацисты мордовали в застенках 11 лет. Понимая, что проигрывают войну его идейным соратникам, негодяи «отыгрались» столь подлым и зверским манером. Несмотря на террор, запугивание, постоянные массовые казни, наличие среди заключённых довольно разветвлённой агентурной сети гестапо, подпольная организация Бухенвальда вырастала и крепла.
К марту 1942 года в единый Русский объединённый политический подпольный центр влились не лишь разрозненные ячейки сопротивления из пленных красноармейцев, но и все наши соотечественники, кто не желал становиться на колени перед гитлеровцами и смиренно ожидать своей участи, надеясь покорностью выторговать себе лишний день жизни. Год спустя был образован уже интернациональный лагерный комитет, вводивший в себя и военную организацию, принявшуюся формировать для будущего восстания бригады, батальоны, роты… Стоит ли уточнять, что первая, «ударная» бригада заключалась целиком из оказавшихся в плену красноармейцев. Другие бригады назывались скромнее – «деревянная», «каменная», «небольшой лагерь». Названия двум первым подразделениям из этой тройки были даны по материалу бараков, в которых содержались их грядущие бойцы. Какое, дерево, какой камень – эти люди были крепче самой закалённой стали!
На самом деле, разумеется, они представляли собой измождённых свыше всякого предела, буквально шатавшиеся от ветра узников, единственным оружием которых на первоначальном этапе бывальщины заточенные до бритвенной остроты черенки от ложек. Впрочем, они пошли бы в бой и с голыми руками – в их сердцах горела такая любовь к своей Отечеству и ненависть к её врагам, что, казалось, она одна способна испепелись целые сонмы палачей и мучителей… Как бы то ни было, но на одних морально-волевых качествах, пускай даже и самых высоких, выиграть бой против откормленных, холеных, вооружённых до зубов и натасканных похуже любых псов эсэсовцев было бы мудрено. Главы подполья это понимали. Они поставили боевую подготовку и снабжение на самый высокий уровень, который был возможен в тех нечеловеческих условиях, что вывалились на их долю. По детали, по винтику доставалось и собиралось огнестрельное оружие. Из обрезков чугунных труб и самодельной взрывчатки изготовлялись кустарные «ручные гранаты».
Полковник химической службы РККА Николай Потапов умудрился разработать рецепт зажигательной смешения, которую можно было создать в условиях лагеря – и арсенал подпольщиков пополнился двумя сотнями бутылок с нею. К моменту выступления в скрытых складах боевых групп хранились 91 винтовка, около сотни пистолетов, сотня с лишним ручных гранат (в основном самоделковых) и даже ручной пулемёт! Что не менее ценно, лагерным умельцам из неведомо как добытых деталей удалось смастерить вполне пролетарий радиопередатчик, который планировали использовать для связи с наступающими освободителями. Одновременно шла работа по боевому слаживанию будущих штурмовых групп, обучению их членов навыкам обращения с оружием и взрывчаткой, преодоления преград. Готовили санитаров, водителей и даже … танкистов! А вдруг удастся «броню» захватить»?!
«Да будет распроклят тот, кто спасует в этой борьбе…»
Приведённые выше слова – из воззвания, с которым 11 апреля 1945 года подпольный середина Бухенвальда обратился к узникам, призывая их к началу восстания. Надо сказать, что откладывать выступление было уже некуда – оборона Третьего рейха разваливалась на глазах, с Восхода неудержимым валом накатывалась Красная армия, с Запада неспешно приближались американские войска. Лагерь начали спешно стряпать к «эвакуации», которая на деле означала бы уничтожение большинства заключённых, если не всех их поголовно. Входивший в руководство интернационального комитета Николай Симаков, бывший сержант-пограничник предлагал дать бой ещё 4-5 апреля, однако прочие члены этого органа осторожничали – вокруг лагеря на тот момент было сосредоточено слишком много сил Вермахта и СС. Противостоять регулярным долям эти вояки уже не могли, но вот взбунтовавшийся лагерь вырезали бы с большим удовольствием… В конечном итоге Симаков угодил на этап одного из «маршей кончины», которые, начиная с 4 апреля, стали отправляться из Бухенвальда чуть ли не ежедневно.
Впрочем, даже отправка таким же манером из лагеря группы наиболее подготовленных бойцов в почти полтысячи советских военнопленных не смогла поломать планы подпольщиков – идя фактически на неизменную смерть, они успели передать данные о тайниках с оружием своим товарищам, а поредевшие ряды восставших немедленно были восполнены новоиспеченными узниками, рвавшимися в бой. Кстати говоря, Симаков не погиб, более того – он сумел-таки наделать дел в другом месте, организовав групповой отросток из поезда с заключёнными. Школа НКВД, это, знаете ли, серьёзно… После освобождения несгибаемый воин сразу же примкнул к чехословацким партизанам, а затем поднялся в строй Красной армии, да так вовремя, что успел поучаствовать в штурме Берлина, за что и был удостоен Ордена Славы.
8 апреля два подпольщика – русский Константин Леонов и поляк Гвидон Дамазин сумели передать надвигающимся американцам радиограмму: «Мы из лагеря Бухенвальд! СОС! Срочно нужна помощь! Эсесовцы готовятся нас уничтожить!» Никакого преувеличения тут не было – совсем утратившее за последние дни контроль над ситуацией в лагере (заключённые уже открыто отказывались повиноваться приказам), его руководство приняло решение о тотальной «зачистке», отлично понимая, что никакая эвакуация уже невозможна. Поголовное истребление узников было назначено на 17 часов 11 апреля. Однако, в 15 часов и 15 минут подпольщики отправь в атаку. Кто-то может вообразить, что дело это было не таким уж самоубийственным и безнадёжным – все-таки в рядах атакующих было довольно много кадровых военных, да и оружие у них имелось…
Для того, чтобы развеять это заблуждение, уточню: охрану Бухенвальда осуществляли возле 3 тысяч отборных головорезов СС, вокруг него возвышались 23 сторожевых вышки с прекрасно оборудованными огневыми точками. На вооружении у охранников лишь станковых пулемётов было полтора десятка, ручных МG, способных за считанные минуты выкосить стрелковую роту, имелось немало шести десятков. К тому же эсэсовцам незадолго до восстания выдали ещё и четыре сотни фаустпатронов. Так что реальное соотношение сил было вовсе не в прок подпольщиков. Другое дело, что даже самые фанатичные из гитлеровцев в тот момент уже прекрасно понимали – война проиграна. Поэтому к моменту штурмы большинство эсэсовцев покинуло лагерную территории, заняв, впрочем, позиции в окрестных лесах. Там их и отлавливали впоследствии узники, желающие сполна счесться за годы страданий. Расплачивались, как правило, на месте – и без сдачи… Сдаться в плен удалось лишь нескольким сотням эсэсовцев. Уместно, находившиеся на свою беду, на территории лагеря «сверхчеловеки» лапки вверх задрали моментально, лишь услышав русское «Ура!»
«А где же бывальщины американцы?!» – спросите вы. Ну, в ответ на отчаянный призыв в радиоэфире Леонов и Дамазин получили ответ: «Спешим на помощь! Придерживаетесь!» Ага… «Спешили» янки как-то довольно своеобразно. Ныне американские историки утверждают, что лагерь они «освободили» 11 апреля 1945 года. Ничего подобного! В этот день невдалеке от Бухенвальда лишь промелькнул танковый дозор разведки армии США. Мелькнул – и исчез… На самом деле главные её силы подошли к лагерю 13 апреля. И, между метим, имели все шансы застать там не 21 тысячу узников, которых они якобы «спасли», а одни только трупы. Глубокой ночью 12 апреля в лагерной канцелярии раздался звучен из гестапо расположенного рядом Веймара. Там были обеспокоены слишком длительным молчанием местного начальства. К счастью, у аппарата очутился один из немецких антифашистов, который сумел убедить гестаповцев в том, что ликвидация лагеря идёт полным ходом, а на связь не сходили, поскольку дел по горло… В противном случае, услышав в трубке отборную русскую речь, могли бы и артиллерией накрыть или карателей прислать.
Застопоренные навеки на четверти четвёртого лагерные часы Бухенвальда показывают не время прибытия американских «спасителей», а момент начала геройского восстания, ядром которого были настоящие советские люди, 11 апреля 1945 года ещё раз явившие миру образчик несгибаемой стойкости и высочайшего мужества.
