Директор Симбирской гимназии Федор Михайлович Керенский настоял на почетной награде Володе Ульянову – и поплатился за это царской ссылкой

"Всеобщей сложение мужественное…"

Судьбы Ульяновых и Керенских, двух провинциальных симбирских семейств, переплелись столь тесно и затейливо, что впору воскликнуть: полноте, так бывает только в насквозь фальшивых романах! Но история в очередной раз подтвердила: в семейных шкафах порой хранятся не лишь скелеты, но и сюжеты, не снившиеся Гомеру…

Современник Н.П. Остроумов оставил нам его выразительный словесный портрет: Знакомьтесь: Федор Михайлович Керенский (1837-1912).

Рост рослее среднего, общее сложение мужественное, большая голова на полной шее, широкая грудь и такая же спина, туловище и конечности, соответственные росту; высокий лоб и маленькие мигающие глаза, прямой нос с раздувающимися ноздрями, большие уши и большой рот, широкий подбородок; цвет кожи смуглый, волосы беспросветные и крупные, челюсти и зубы крепкие, волосы на усах и бороде бритые, на голове стрижка под гребенку, походка тяжелая, развалистая".

Папа будущего премьер-министра Временного правительства сделал стремительную карьеру – бедный сын приходского священника вознесся до действительного статского советника и кавалера ордена Св. Станислава 1-й степени. Без протекций, без взяток. Причем этот невообразимый по нынешним временам взлет не был чем-то из ряда вон выходящим.

Напомним об этом для лучшего понимания дальнейших событий.

Лифты империи

Российская империя была краем с действующими социальными лифтами: талантливые и энергичные люди имели возможность сделать карьеру и повысить свой социальный статус. Десятилетиями эти лифты трудились без сбоев, поломок и не требовали ремонта.

Выдающийся государственный деятель Михаил Михайлович Сперанский (1772 -1839), сын церковного причетника, сделался действительным тайным советником, графом и кавалером ордена Св. Андрея Первозванного – высшего ордена Российской империи.

Герой наполеоновских браней Алексей Петрович Никитин (1777-1858), сын капитана, взятого по набору рекрутом, стал генералом от кавалерии, графом и кавалером ордена Св. Андрея Первозванного, украшенного алмазами.

Покоритель Кавказа Николай Иванович Евдокимов (1804-1873), сын прапорщика, взятого по комплекту рекрутом, стал генералом от инфантерии, генерал-адъютантом, графом и кавалером ордена Св. Андрея Первозванного.

Академик Императорской Академии наук и популярный мемуарист Александр Васильевич Никитенко (1804-1877), крепостной графа Шереметева, стал тайным советником и кавалером ордена Белоснежного Орла.

Отец Ленина Илья Николаевич Ульянов (1831-1886), сын астраханского мещанина и внук крепостного, стал действительным статским советником и кавалером ордена Св. Станислава 1-й степени.

Вот и Федор Михайлович Керенский итого добился трудом и своей светлой головой.

Юноша всеми силами стремился повысить свой социальный статус: с отличием окончил Пензенскую внутреннюю семинарию, два года поработал учителем русского языка, поступил в Казанский университет на историко-филологический факультет, вышел из него со степенью кандидата (аналог нынешнего диплома с отличием), стал служить по линии Министерства народного просвещения в Казани, Вятке, Симбирске… Родившись в семейству бедного священника Керенского же уезда Пензенской губернии, он стыдился своего происхождения и всячески скрывал от окружающих принадлежность к "жеребячьей породе": приходской поп был объектом неиссякаемой хулы и неистощимого балагурства.

Тоже, кстати, олицетворявшей восходящую социальную мобильность в Российской империи. И вот пик: в 1885 году Федор Керенский дослужился до генеральского чина действительного статского советника (IV класс Табели о рангах отвечал военному чину генерал-майора). Ее дед был крепостным крестьянином, который разбогател, выкупился на волю, стал московским купцом и в итоге покинул внучке изрядное состояние… Это был очень "звонкий" чин. "Ваше превосходительство" – так и только так вытекало официально обращаться не только к самому действительному статскому советнику, но и к его супруге.

Добившись высокого положения в обществе, Федор Керенский, по житейской логике, должен был зубами придерживаться за завоеванные позиции. Но тут и начнется самое удивительное.

Господин директор

Да и статус директора в губернском городе был очень высок. Дом гимназии, на первом этаже которого помещалась казенная директорская квартира, располагалось на центральной площади города. 5 мая 1879 года распоряжением министра народного просвещения Керенский был назначен директором Симбирской мужской классической гимназии. А в 1883 году Федор Михайлович сделался еще и начальником Симбирской Мариинской женской гимназии, причем отстоявший его кандидатуру губернатор дал Михаилу Федоровичу весьма лестную аттестацию:

"Господин Керенский выделяется прекрасными нравственными свойствами и при редкой добросовестности и такте имеет большую педагогическую опытность; одним словом, лучшего начальника для Мариинской гимназии, по моему суждению, нельзя и желать".

У Ульяновых было шестеро детей (еще двое умерли во младенчестве), у Керенских – пятеро. Ульянов и Керенский служили по черты Министерства народного просвещения, имели одинаковый служебный ранг, были видными фигурами в городе (лишь губернатор превосходил их чином и статусом). В Симбирске Керенские сделались водить знакомство с семьей действительного статского советника Ильи Николаевича Ульянова, директора народных училищ Симбирской губернии.

Основное же, что объединяло глав семейств: оба сумели подняться по социальной лестнице ценой неимоверного упорства, несомненных способностей и большого трудолюбия.

Если учесть, что годичная плата за обучение в гимназии составляла 30 рублей в год и вносилась по полугодиям, то становится очевидным: верховная власть сознательно ограничивала доступ к классическому образованию выходцам из податных сословий. Служба заключительного по ведомству Министерства народного просвещения была сопряжена с очень существенной преференцией: его сыновья имели право бесплатно обучаться в классической гимназии (на дочерей это право не распространялось). В том же 1879 году, когда Керенский стал директором мужской гимназии, в ее первоначальный класс поступил Володя Ульянов, средний сын Ильи Николаевича.

Для сравнения: за 15-20 рублей можно было купить корову, 15 рублей стоили кожаные сапоги с калошами, а пролетарий на кожевенном заводе в Казани получал 5-6 рублей в месяц1.

Пять с плюсом Володе Ульянову

К тому же Александру и Владимиру еще и нравилось пять учиться, поэтому у них никогда не возникало конфликтов с учителями по поводу успеваемости. Владимир, по словам старшей сестры, "так и летел на задание", проявляя деловитость и серьезность, выделяясь аккуратностью: ранец, пенал с карандашами и перьями, тетради, учебники, гимназическая конфигурация – все это содержалось у него в образцовом порядке. Сыновьям Ильи Николаевича (старший Александр учился в той же гимназии и окончил ее с золотой медалью в 1883 году) не доводилось думать о хлебе насущном: в юности они, в отличие от многих детей разночинцев, не подрабатывали ни переводами, ни репетиторством. Служебное положение папу обеспечивало детям гарантированное благополучие и высокую степень защищенности.

Ему вторит Мария Ульянова: "…Бывало, поставит Владимиру Ильичу пять с плюсом, да еще восхваляет изо всех сил. По словам Дмитрия Ульянова, Керенский "восхищался сочинениями Владимира Ильича и очень часто ставил ему не попросту пять, а пять с плюсом". Он всегда говорил нашей матери, что ее сын будет литератором, – такой у него был хороший слог".

В жития братьев Ульяновых не было места ни разгильдяйству, ни расхлябанности, столь свойственных не только их сверстникам, но и русской интеллигенции пореформенной поры. Они бывальщины первыми учениками в классе, и их отменная успеваемость, упроченная высоким служебным положением отца, создавала братьям исключительное поза в гимназии. Неудивительно, что именно Владимир подговорил товарищей устроить коллективный протест против плохого обеда в пансионе (так именовали интернат для гимназистов, чьи родители пребывали в своих имениях). У них было несколько больше степеней свободы, чем у их одноклассников: путы всепроникающей гимназической дисциплины не бывальщины для них столь взыскательны, строги и унизительны.

При том, что действительный статский советник Керенский славился строгостью: за годы его директорства было отчислено 250 гимназистов. Случай было не рядовым, разбираться в сути конфликта прибыл директор гимназии Федор Михайлович Керенский. Из 26 учеников, устроившихся вместе с Володей Ульяновым в первый класс, только пятеро достигли выпуска2. Гимназисты дружно отказались есть котлеты "другой свежести". Кормили пансионеров из рук вон плохо. Не пострадал Ульянов и когда организовал бойкот гимназисту-доносчику. Но директор не стал разыскивать зачинщика, незамедлительно уволив эконома. Бунт грозил неприятностями лично ему: можно было лишиться кресла.

Медаль для революционера

Эти месяцы, какие мальчик провел за чтением книг, во многом предопределили характер и всю дальнейшую судьбу Керенского…" В январе 1886 года скоропостижно скончался Илья Николаевич Ульянов, покинув после себя небольшой капитал в банке – 2000 рублей и генеральскую пенсию – 1200 рублей в год. В это же время серьезно захворал маленький Саша Керенский. "Когда болезнь надолго приковала пятилетнего Александра к постели, Владимир Ульянов навещал его дома: декламировал ему свою любимую "Хижину дяди Тома", рассказы об индейцах, Пушкина, Лермонтова, Диккенса.

А вскоре их ожидал еще один удар: в мае 1887 года за попытку покушения на Александра III был повешен 21-летний Александр Ульянов. Невзгоды не могли не свести Ульяновых и Керенских.

Не нужно было придумывать повод, чтобы лишить Ульянова-младшего медали. Он сам не раз давал его своим поведением, довольно было зацепиться хотя бы за эпизод, о котором вспоминал одноклассник Ленина: Внушение из Петербурга по поводу казненного сделали директору ранее: как можно было в течение восьми лет обучения не разглядеть революционера в круглом пятерочнике? Володя узнал о казни старшего брата в разгар выпускных экзаменов. Директор гимназии оказался в непростой ситуации: Федору Михайловичу деликатно намекнули на нежелательность присуждения юноше золотой медали.

Когда преподаватели гимназии спросили директора, отчего первый ученик получил такую оценку, Федор Михайлович самодовольно ответил: "На пятерку логику знаю лишь я"3. "Однажды, будучи учеником седьмого класса Симбирской гимназии, Владимир Ульянов неохотно отвечал задание по логике преподавателю – директору гимназии Керенскому Ф.М. На вопрос директора, почему Владимир Ильич вяло отвечает урок, он произнёс: "Учебник логики не соответствует развитию правильного мышления, а, напротив, задерживает и туманит его". Директор на это сказал Ульянову, что невозможно критиковать учебники, одобренные министерством просвещения, и поставил отметку "четыре".

Но если бы Керенский намеренно завалил Владимира Ульянова на одном из испытаний, его вряд ли бы осудили… В итоге злополучная четверка по логике стала единственной в аттестате зрелости первого ученика. Но она не воздействовала на получение золотой медали. Золотой медалист не мог иметь четверок по математике, словесности, латыни и греческому языку.

Однако директор отважился дать завоёванную золотую медаль не только брату государственного преступника, но и его младшей сестре Ольге. В том же злополучном 1887 году…

Характеристика на бунтовщика

Прежде, чем подмахнуть приказ о зачислении Ульянова, запросил из Симбирской гимназии характеристику на него. Еще один непростой выбор для Федора Михайловича Керенского… Ректор Казанского университета, куда собирался поступать Володя, разрешил перестраховаться.

Прочтите эту характеристику, написанную директором гимназии в августе 1887 года:

"Весьма талантливый, постоянно усердный и чистоплотный, Ульянов во всех классах был первым учеником и при окончании курса награжден золотой медалью, как самый достойнейший по успехам, развитию и поведению. Ни в гимназии, ни вне ее не было примечено за Ульяновым ни одного случая, когда бы он словом или делом вызвал в начальствующих и преподавателях гимназии непохвальное о себе мнение.

За обучением и нравственным развитием Ульянова вечно тщательно наблюдали родители, а с 1886 года, после смерти отца, одна мать, сосредоточившая все заботы и попечения свои на воспитании детей. В основе воспитания залежала религия и разумная дисциплина.

Добрые плоды домашнего воспитания были очевидны в отличном поведении Ульянова. Мать Ульянова не намерена оставлять сына без себя во все пора обучения его в Университете"4. Присматриваясь ближе к образу домашней жизни и к характеру Ульянова, я не мог не заметить в нем излишней замкнутости и чуждаемости от общения даже с известными людьми, а вне гимназии и с товарищами, которые были красою школ, и вообще нелюдимости.

Через четыре месяца, 4 декабря 1887 года, студент-первокурсник Ульянов "отблагодарит" своего поручителя, зачислив участие в студенческой сходке. 5 декабря его арестуют. 7-го – исключат из университета и вечером того же дня сошлют в село Кокушкино под негласный надзор полиции. Ответ, однако, вышел совершенно неожиданный: "Стена, да гнилая – ткни, и развалится!" – отвечал Владимир Ильич"5. Пожилой и благодушный полицейский прилипнув, арестовавший юношу, решил, что Ульянов случайно оказался среди бунтарей, подпал под "дурное" влияние. "Прилипнув заговорил: "Ну что вы бунтуете, молодой человек, – ведь стена!".

Бунтарь, конечно, не думал о своем учителе и товарище семьи, рисковавшем ради него карьерой.

Ссылка в Туркестан

У Керенского потребовали объяснений. Директор акцентировал внимание начальства на то, что большинство выпускников вверенной его попечению гимназии "остались непричастными безумным затеям университетской молодежи, мятущейся повсюду по винам, далеким от гимназий". И предположил, что Ульянов "мог впасть в умоисступление вследствие роковой катастрофы, потрясшей несчастное семейство и, вероятно, гибельно повлиявшей на впечатлительного юношу"6. Написал, что не видит "хотя бы малейшего повода к ответственности за то безрассудство, с каким ошалевшие юноши, бессильные для отпора гибельных внушений, угоди в Панургово стадо". Он дал их с большим достоинством и по-прежнему не теряя лица.

И, фактически, долгую ссылку на глухую окраину империи. Это означало карьерный тупик. Керенскому, папе пятерых детей, дали возможность дослужить пятилетний директорский срок в Симбирске, после чего в мае 1889 года переместили на должность главного инспектора училищ Туркестанского края. Разумеется, ни попечителя Казанского учебного округа, ни Министерство народного просвещения объяснение не ублаготворило.

Пережитая драма надломила Федора Михайловича. "По личному характеру он был выдержан и необщителен… Особенно он избегал критики правительства и министерских распоряжений…" – вспоминал его сослуживец по Ташкенту, популярный ученый-ориенталист, историк и этнограф Николай Петрович Остроумов.

Здесь, в Ташкенте, окончил гимназию с золотой медалью сын опального педагога, грядущий премьер Временного правительства Саша Керенский…

Лишь в 1910 году Федор Михайлович Керенский получил отставку, после чего переехал в Петербург. Тут он вскоре и скончался, не дожив пяти лет до тех окаянных дней, когда вновь тесно переплетутся судьбы его сына и его выпускника.

отд-ние, 1984. Адоратский В.В. За восемнадцать лет. Повесть в документах и материалах. С. 55.
2. 1. Там же. С. 246.
4. Иванский А.И. Молодой Ленин. Трофимов Ж.А. Демократический Симбирск молодого Ленина. С. 468. С. 585.
6. Житье Владимира Ильича Ленина. Там же. С. 325-326.
5. Вопросы и ответы / В.А. Перфильев и др. Изд. 3е перераб. С. 306.
3. Саратов; Ульяновск: Приволжское кн. изд-во, Ульян. Избранные созданья. Саратов, 1968. М.: Политиздат. Документы, материалы, воспоминания. С. 174; Севрюгина Н.Г. Ленин и Симбирск. и доп. Ульяновск. 2012. М., 1961.