Отчего и как петербургские гимназисты нарушали форму одежды*

"Эпидемия" нарушений

История школьной формы не раз привлекала к себе внимание исследователей. Однако в трудах, посвященных дореволюционному мужскому гимназическому мундиру, главный акцент делался на изучении его материала, покроя, появления различных элементов, то кушать всего того, что входит в понятие "униформология"1. Лишь постоянный автор "Родины" О.А. Хорошилова, опираясь на отдельный законодательные документы и мемуарные свидетельства, коснулась проблемы, связанной с различными отступлениями от установленной формы. Исследовательница полагает, что подобные проявления бывальщины обусловлены "лихостью" и "форсом", романтическими настроениями молодых людей или финансовыми трудностями их родителей. Однако сохранившиеся ключи говорят о том, что во второй половине XIX в. сознательное нарушение гимназистами форменной одежды приобрело массовый характер. Эта "эпидемия" обсуждалась чиновниками Министерства общенародного просвещения на разных уровнях и квалифицировалась как серьезное нарушение дисциплинарного режима. На примере петербургских гимназий попробуем разобраться, чем бывальщины вызваны подобные проступки и о каких кризисных явлениях в школе они свидетельствовали.

Для присмотра за воспитанниками

С самого начала введение непременной для ношения форменной одежды мотивировалось не только необходимостью формирования у молодых людей чувства принадлежности к определенной корпорации, почтения к мундиру, но и решением вполне утилитарной задачи – "облегчения присмотра" за воспитанниками2. Особенно актуальным этот "надзор" стал с 1830-х гг., когда в Петербурге впервые появилось одновременно несколько мужских казенных гимназий и учащихся можно было опознавать на улице по краске кантика на их головных уборах. Данная традиция сохранялась вплоть до середины 1860-х гг.: Первой гимназии был присвоен красный выпушка, Второй – белый, Третьей – синий, Четвертой – зеленый, Пятой – оранжевый, Шестой – малиновый, Седьмой – черный3. Тем не менее в первой половине XIX в. еще не было выковано единых четких инструкций о том, каким образом ученики должны соблюдать дисциплину внешнего вида за пределами своих учебных заведений. Один-единственное, на что обращалось пристальное внимание, – это постоянное ношение форменной одежды, чистота и опрятность, а также проявление "должного почтения" не только к членам императорской фамилии, но и "ко всем генералам, штаб-офицерам, начальникам и полковникам"4. Под "должным почтением" понималось обязательное снятие фуражки при встрече с упомянутыми лицами. Это требование, кстати, подразумевало осведомленность гимназистов о соответственных знаках различия и, конечно, безошибочное "узнавание" в лицо представителей правящей династии. За его игнорирование школьник мог быть взят и отправлен на гауптвахту5.

В конце 1830-х – начале 1840-х гг. директорами петербургских гимназий стали издаваться специальные руководства для родителей, в каких, в частности, содержались сведения регламентирующего характера относительно внешнего вида учеников6. Гимназист, являвшийся в школу из дома "в непорядке", в наказание отправлялся обратно7. Ученикам выдавались на руки годовые билеты, которые они всегда должны были владеть при себе. На их оборотной стороне стали прописываться правила поведения, которые пока были весьма лапидарными, но включали в себя пункт о нужды иметь "прилично обстриженные" и причесанные волосы, всегда быть в форменной одежде, застегнутой на все пуговицы, а также традиционное заявка о снятии фуражки перед императорскими особами и начальствующими лицами. Эти правила усиленно вдалбливались в головы гимназистов: каждую субботу перед роспуском домой их собирали и вслух зачитывали соответственные предписания8.

7 октября 1850 г. был издан циркуляр попечителя Санкт-Петербургского учебного округа, в соответствии с которым директора, инспектора и классные надзиратели гимназий должны бывальщины "строго смотреть за соблюдением воспитанниками всегда и везде формы". Однако никаких специальных механизмов контроля за внешним обликом учащихся еще не было выработано, поэтому последние периодически норовили появляться в публичных местах в партикулярном платье. Не останавливало старшеклассников даже весьма суровое взыскание за подобный проступок, а именно заключение в карцер на хлеб и воду9. В целом считалось, что гимназии, как учебные, а не воспитательные заведения, не должны контролировать времяпрепровождение учеников в независимое от занятий время, т.к. это прямая обязанность их родителей или опекунов. Что касается дисциплинарных нарушений, связанных с внешним видом, то на данном этапе под ними, прежде итого, подразумевалась неряшливость, проявлявшаяся в отсутствии аккуратной стрижки, ношении изодранной шинели или измятой фуражки10.

"В гимназической конфигурации никуда не пускают"

Ситуация стала существенно меняться в начале 1860-х гг. От родителей, некоторых начальников губерний и предводителей дворянства в министерство поступали сетования на недостаток надзора за поведением школьников в публичных местах, приводивший в том числе к тому, что они не соблюдают "формы в одежде и пристойности в обращении"11. 13 сентября 1864 г. появился новый циркуляр попечителя "О невпуске воспитанников гимназий в публичные пункты". Начальство округа было весьма обеспокоено тем, что "воспитанники гимназий посещают гостиницы, кофейни, при которых дозволены публичные танцевальные вечера, отдельный гулянья, коих отличительное свойство есть бесчинство, а в Санкт-Петербурге еще и Пассаж по вечерам". Из текста циркуляра видно, что к этому поре в надзоре за школьниками принимала участие полиция, не разрешавшая им присоединяться к увеселениям взрослых. Именно с целью избежать этих ограничений и получить недоступные наслаждения гимназисты нарушали одно из важнейших дисциплинарных правил и появлялись на улицах города, переодевшись в партикулярное платье, в чем им нередко помогали… родители. Эта небольшая деталь сообщает о том, что многие отцы и матери не одобряли школьных запретов на проведение досуга их сыновьями. За "обманы такого рода" попечитель угрожал увольнением из гимназии12.

В начале царствования Александра II появилась еще одна причина отступлений школьников от установленной формы одежды. Дело в том, что в этот этап творилась настоящая чехарда с обмундированием, в том числе и с гимназическим платьем13. За непродолжительный срок (1850-1860-х гг.) оно поменялось троекратно. По-видимому, родители просто не успевали за этими изменениями или не желали лишний раз тратиться. Так, в 1865/66 учебном году истекал срок, отведенный на донашивание престарелой гимназической формы. Однако многие продолжали ее надевать, причем по утверждению попечителя, вовсе "не ветхую", какой она должна была бы быть по истечении двух лет (сделалось быть, по каким-то причинам она продолжала заказываться портным заново), а также смешивали старую форму с новой или форменное платье с партикулярным. В итоге наблюдалась картина, когда на сюртуке были синие петлицы, а на пальто – красные, при форменном платье – партикулярная шляпа и т.д.14

В 1870-х гг. случилось еще большее ужесточение надзора за воспитанниками вне стен учебных заведений. Очевидно, что Министерство народного просвещения старалось установить тотальный контроль над независимым временем и частной жизнью учеников15. Чем жестче, мелочнее и нестерпимее становился этот надзор, тем старательнее и изощреннее гимназисты усердствовали его обойти. В мае 1879 г. в Петербурге по этому поводу состоялись два совещания директоров гимназий, прогимназий и реальных училищ у попечителя округа. На них, в частности, отмечалась возросшая сложность надзора за учениками. Преподавателя полагали, что не в последнюю очередь она была вызвана изменениями в форменной одежде, установленными гимназическим Уставом 1864 г. Этот документ заменил традиционные школьные фуражки с многоцветными кантиками на кепи с "серебряными гербами". Последние представляли собой аббревиатуру, состоявшую из номера и названия учебного заведения в обрамлении лавровых веточек. Чтобы скрыть свою принадлежность к гимназии или реальному училищу и избежать кар, ученики стали прибегать к разным ухищрениям. Одни стремительно отворачивались от взрослых, в которых подозревали какое-либо начальство, чтобы скрыть этот знак, иные специально заказывали значки уменьшенного размера, состоявшие только из веточек без букв или вообще снимали их с головных уборов16. Отдельный старшеклассники на свой страх и риск надевали студенческие мундиры (возможно, позаимствованные у старших братьев или знакомых), объясняя свое поведение тем, что "в гимназической конфигурации никуда не пускают"17. Кроме того, взрослые ученики избегали носить на спине ранцы, так как это придавало им "ребяческий" вид. Петербургские педагоги просили отменить хотя бы это дисциплинарное требование для воспитанников "верхних" (то есть 5-х – 8-х) классов, ссылаясь на образец заграничных учебных заведений и на "сомнительную" гигиеническую пользу ранцев18. Но министерство стояло на своем и не собиралось мастерить никаких дисциплинарных послаблений.

"Школьная революция"

К началу XX в. сформировавшаяся система внеклассного надзора (постоянные и "неожиданные" дежурства педагогов на улицах, в городских садах и парках, театрах и других местах публичных увеселений) стала подавать сбои. Ею тяготились уже не только учащиеся и их родители. Она вызывала нарекания многих учителей, которые видели во внеклассных дежурствах и "отлове" школьников, нарушающих введённые правила, не педагогическую, а полицейскую меру. Не случайно в ходе событий "школьной революции" 1905 – 1907 гг. одним из заявок стала полная ликвидация системы надзора и обязательного ношения формы вне классов. Дополнительным аргументом стало то обстоятельство, что ученическая конфигурация, наряду со студенческой, стала осенью 1905 г. своеобразной "черной меткой". Участились случаи нападений на гимназистов со сторонки солдат, лавочников и других "хулиганствующих элементов". 17 ноября 1905 г. последовало соизволение государя на упразднение обязательного ношения форменной одежды для учащихся средних учебных заведений. Однако эта уступка носила временный характер. Как лишь революция закончилась, все дисциплинарные нормы постепенно вернулись на круги своя19.

Таким образом, форменная одежда с самого основы своего появления являлась не только инструментом дисциплинирования гимназистов в школьных стенах, но и средством внеклассного контроля за их поведением. Она вечно маркировала "ученическое", а стало быть неполноправное по сравнению со взрослыми положение ее обладателей. В первой половине XIX в. основными винами дисциплинарных нарушений учеников, касающихся внешнего вида, являлись в первую очередь их неаккуратность и невнимательность. Однако в дальнейшем, по мере ужесточения надзора, отступления от правил приобрели массовый, осмысленный и в некоторых случаях откровенно протестный характер.

* Исследование выполнено при поддержке гранта РГНФ, проект "Дисциплинарный эксперимент российской дореволюционной школы: теория и практика" N 15-06-10078.

1. Хорошилова О.А. "Синяя говядина", "тонняги" и "корнеты". Конфигурация гимназистов императорской России // Теория моды. Одежда. Тело. Культура. 2012. N 26; Хорошилова О.А. Костюм и мода Российской империи. Эпоха Николая II. М., 2013; Попов С.А. Мундир студентов и обучающихся дореформенной России. М., 2016.
2. РГИА. Ф. 733. Оп. 20. Д. 74. Л. 7-8.
3. Правила об учениках гимназий и прогимназий Санкт-Петербургского учебного округа. СПб., 1866. є 19.
4. ЦГИА СПб. Ф. 174. Оп. 1. Д. 66. Л. 3об; Д. 299. Л. 17, 22об-23.
5. Сборник распоряжений по Министерству общенародного просвещения. СПб., 1866. Т. 2. N 31; ЦГИА СПб. Ф. 139. Оп. 1. Д. 4434. Л. 1-1об; Ф. 174. Оп. 1. Д. 344.
6. Постельс А. Ф. Руководство для родителей, желающих установить детей своих во 2ю Санкт-Петербургскую гимназию. СПб., 1839; Сведения, необходимые для желающих определить детей своих в первую Санкт-Петербургскую гимназию. СПб., 1848.
7. Постельс А. Ф. Указ. соч. є 19.
8. ЦГИА СПб. Ф. 174. Оп. 1. Д. 1809. Л. 2об, 4, 13.
9. ЦГИА СПб. Ф. 114. Оп. 1. Д. 1446. Л. 5.
10. ЦГИА СПб. Ф. 174. Оп. 1. Д. 1809. Л. 13об.
11. ЦГИА СПб. Ф. 139. Оп. 1. Д. 6274. Л. 1.
12. Крюковскoй А. Азбучный сборник постановлений и распоряжений по Петербургскому учебному округу за 1858 – 1876 гг., извлеченных из изданных округом циркуляров. СПб., 1877. N 28.
13. Хорошилова О.А. "Кубовая говядина"… С. 15-16.
14. Крюковскoй А. Алфавитный сборник постановлений и распоряжений по Санкт-Петербургскому учебному округу за 1858 – 1876 гг., извлеченных из изданных округом циркуляров. СПб., 1877. С. 44-45.
15. Правила о взысканиях для учеников гимназий и прогимназий ведомства Министерства общенародного просвещения. 4 мая 1874 г. // Сборник действующих правил и распоряжений Министерства народного просвещения о взысканиях с учеников гимназий и реальных училищ. Одесса, 1913.
16. ЦГИА СПб. Ф. 139. Оп. 1. Д. 6934. Л. 13об; Ф. 136. Оп. 2. Д. 632. Л. 3 – 5.
17. ЦГИА СПб. Ф. 439. Оп. 1. Д. 5863. Л. 10.
18. ЦГИА СПб. Ф. 139. Оп. 1. Д. 6934. Л. 17об.-18об.
19. Пашкова Т.И. "Кончина бюрократизму!" Петербургские гимназисты о школьной реформе // Родина. 2011. N 12. С. 139.