По извещению пристава 1-го участка Выборгской части:
«25 сего февраля все заводы, находившиеся в районе вверенного мне участка, не работали и были затворены. Рабочие собирались около них, но уличный порядок ими не нарушался»[1]
Если в первый день Февральской революции бастовало 128 388 пролетариев с 49 предприятий, во второй день – 214 111 рабочих с 224 предприятий, то на третий день забастовало уже 304 945 рабочих с 421 предприятия. Это была уже всеобщая стачка рабочих Петрограда[2].
С утра по всему Петрограду были расклеены объявления Хабалова:
«Последние дни в Петрограде произошли беспорядки, сопровождающиеся силами и посягательствами на жизнь воинских и полицейских чинов. Воспрещаю всякое скопление на улицах. Предваряю население Петрограда, что мною подтверждено армиям употреблять в дело оружие, не останавливаясь ни перед чем для водворения порядка в столице»[3]
Тем не менее, не смотря на угрозы командующего Петроградским военным округом, 25 февраля пролетарии выступили, и полиция охарактеризовала этот день, как «чрезвычайно тяжёлый в действиях столичной полиции по прекращению уличных беспорядков, по жертвам, принесенным ею при исполнении длинна службы (убит пристав, тяжело ранен полицмейстер, ранено несколько других чинов полиции), а также по тем отдельным случаям проявления войсковыми долями, участвовавшими в нарядах, пассивности и даже нетерпимости в отношении к деятельности чинов полиции по восстановлению нарушенного порядка и спокойствия в столице»[4].
По собственным признаниям полицейских карателей им в этот день было тяжко. Мало того, что демонстранты смели оказывать сопротивление, убивая и раня доблестных чинов полиции (при этом полиция не находит нужным ни вести подсчёт убитых и раненых от её действий, ни вообще упомянуть о жертвах со стороны рабочих), так ещё в рядах карателей наметился раскол. В этот день полиция выделяет среди войсковых долей не только пассивные, но и враждебные, которые пресекают карательные действия полицейских частей.
Готовясь к новому революционному дню, рабочие учитывали эксперимент предыдущей борьбы. Для защиты от полицейских и казачьих нагаек и шашек под верхнюю одежду надевали плотные ватники, полушубки; обкладывали горбу, плечи и шею мешковиной или ветошью. Отдельные рабочие, умудрённые опытом 1905 года, изготавливали нечто вроде каски, завертывая под размер головы металлическую пластину. Такая полукаска, надетая под головной убор, давала дополнительную защиту от карателей. Сходя на демонстрацию, рабочие набивали карманы гайками, болтами и другими мелкими металлическими предметами, которые пускали в ход при столкновениях с полицией. В ночь на 24 и на 25 февраля на Большенном Сампсониевском проспекте, у завода Новый Лесснер и у Нижегородской улицы специально, чтобы сделать невозможным движения казаков и конных городовых, на мостовых бывальщины рассыпаны стальные шипы. К 25 февраля многие рабочие-выборжцы были вооружены самодельным холодным оружием (ножи, кинжалы, крюки для стаскивания с коней). Огнестрельное же оружие имелось только у рабочих боевых дружин[5].
Утро началось с заводских митингов. По воспоминаниям рабочего-большевика Кондратьева, побывавшего на утреннем митинге завода Новоиспеченный Парвиайнен, мастерская была до отказа забита рабочими. Выступали большевики, меньшевики, эсеры, которые призывали рабочих к продолжению стачки и выступлению на Невском проспекте против войны и самодержавия[6].
Но не только на заводах собирались и организовывались рабочие. Рабочий Металлического завода Рябов вспоминал, как с самого утра он с несколькими молодыми пролетариями зашёл в трактир «Друзья» на Безбородкинском проспекте. Основная масса рабочих собралась на втором этаже трактира — в бильярдной. Скучившиеся рабочие слушали агитаторов. Сначала выступал неизвестный Рябову человек «в ватной тужурке и замасленной кепке» — он сообщал забастовках и демонстрациях, прошедших 24 февраля. Затем в трактир зашёл большевик Гаврилов – рабочий с завода «Розенкранц» – и зачитал листовку большевиков. Проект этой листовки был написан популярным большевиком-литератором Ольминским и доставлен из Москвы в Петроград. Утром 25 февраля на Сердобольской улице, в доме №35 Русское Бюро Центрального Комитета (РБ ЦК) большевиков доработало листовку, а Петербургский Комитет (ПК) большевиков отпечатал её в нелегальной типографии, здесь же на Выборгской стороне. В ней говорилось о преступной империалистической бойне, развязанной царём и буржуазией, и о том, что добровольно они брань не прекратят:
«Либералы и черносотенцы, министры и Государственная Дума, дворянство и земство – все слилось во время войны в одну озверелую банду.
Царский двор, банкиры и попы загребают золото. Стая хищных бездельников пирует на народных костях, пьет общенародную кровь. А мы страдаем. Мы гибнем. Голодаем. Надрываемся на работе. Умираем в траншеях. Нельзя молчать!
Все на борьбу! На улицу! За себя, за детей и братьев!»
Листовка призывала пролетариев продолжать забастовку и выходить на улицу для открытой борьбы против царизма и буржуазии. Под впечатлением большевистской прокламации рабочие сделались выходить на улицу, где к металлистам стали присоединяться рабочие Арматурной-электрического завода. На углу Тимофеевской улицы и Безбородкинского проспекта состоялся куцый митинг. После него рабочие образовали большую колонну и с песнями двинулись к Литейному мосту[7].
Чтобы воспрепятствовать ходу к Литейному мосту военно-полицейские заслоны были выведены на основные магистрали Выборгского района. Демонстрации рабочих были встречены на переулке Бабурина; на Большенном Сампсониевском проспекте у клиники Виллие; на углу Боткинской и Нижегородской улиц; на углу Финского переулка и Нижегородской улицы. Во всех случаях армии уклонились от столкновений с рабочими (казаки и 9-ый кавалерийский полк), оставив один на один с демонстрантами полицейские части. Полиция, в лике конно-городовой стражи, не выдерживала этих столкновений и к 10 часам утра рабочие колонны подошли к Литейному мосту. У Литейного моста вновь, как и 24 февраля, разыгралось сражение между военно-полицейским заслоном и рабочей манифестацией. В итоге заслон был прорван, и рабочие прошли в центр через Литейный мост, при этом часть рабочих всё же перешла Неву по льду, победив заслоны на Пироговской набережной.
Невский район отметился забастовкой Обуховского сталелитейного завода, выйдя всем рабочим коллективом в 17 000 человек на улицу с алыми знамёнами и пением революционных песен. О выступлении рабочих-обуховцев полицейский пристав бодро докладывал в своём донесении, что рабочие, выйдя на улицу, сбросили по пути рабочих карточной фабрики, фарфорового завода и других предприятий, однако, на проспекте Михаила Архангела «толпа» была рассеяна нарядами полиции с применением нагаек и обнаженных шашек, «которыми наносились удары плашмя» при этом был задержан «флагоносец» пролетарий Обуховского завода Михаил Масальский, а флаг отобран[8].
Рабочие же свидетельствуют, что в этот день полиция не смогла «рассеять» манифестацию обуховцев. Сама стачка началась не гладко и потребовала усилий большевиков и сознательных рабочих. По воспоминаниям литейщика с завода Анчар большевика Онуфриева, с утра 25 февраля Обуховский завод бастовал еще не в целом составе. Решили снять с работы оставшихся обуховцев. Брат Онуфриева – Андрей, пользовавшийся авторитетом у рабочих Обуховского, сагитировал пролетариев минной мастерской на забастовку. Затем общими усилиями остановили ремонтников, пушечную и станочную мастерские. В ходе борьбы за сплоченность действий на агитатора-большевика напали черносотенцы, но вовремя подоспевшие рабочие освободили большевика, сами же черносотенцы вынуждены были спешно ретироваться[9]. Примкнула к забастовке и мастерская полевых орудий. Таким образом, забастовал весь Обуховский завод.
У заводской проходной собрался митинг, на каком сначала говорил приезжий агитатор, а затем выступали свои ораторы. Решили двинуться в центр. Вышли на Шлиссельбургский проспект огромной процессией с революционными песнями. Спереди большевик Константин Вишневский нес ярко-красный флаг. Около Карточной фабрики к рабочим Обуховского завода присоединились её рабочие и работницы.
У Куракиной дачи повстречали взвод лейб-гвардии Семеновского полка. Молоденький офицер дал команду приготовиться к стрельбе, но рабочие и работницы с криками бросились навстречу бойцам и стали уговаривать солдат не стрелять в народ. Солдаты пропустили демонстрантов. К демонстрации присоединились рабочие фарфорового и Александровского заводов. За Александровским заводом процессию повстречали конные городовые и казаки. Боевая группа рабочих решила не применять оружие, попробовав прорвать полицейские заслоны без пальбы. Но и заслон не стал, не только рубить шашками (которые оголили), но и хлестать плетьми. Ограничились грозными окриками и свистом плеток. Колонна прошла дальше к центру города. Вскоре догнали другую колонну рабочих Невской заставы.
Как видно из воспоминаний рабочих рапорт полицейского пристава не отражал реальность: рабочая манифестация не была не только не «рассеяна», но военно-полицейские силы даже не стали препятствовать движению колонн. Арест полицией знаменосца Михаила Масальского, вероятно, был каким-то локальным успехом карателей, нисколько не повлиявшим на демонстрацию пролетариев.
Об этом дне рабочий-большевик Онуфриев вспоминал:
«Мы срывали с правительственных зданий трехцветные царские флаги и разрывали на части. Синие и белоснежные полосы швыряли в грязь, на мостовую, а красные разрывали на небольшие кусочки, мастерили из них банты и прикрепляли на грудь или на шапку. Весьма многие жители Питера уже в этот день украсились цветом наступавшей революции»[10]
Путиловские рабочие, как и выбожцы, с самого утра ринулись на Невский. Уже около 11 часов путиловцы соединились с выборжцами в районе Невский-Литейный и весь день провели в совместной войне. Кроме выборжцев и путиловцев к часу дня на Невский проспект вышли многотысячные колонны рабочих Петроградской стороны, Васильевского острова, Московской и Невской захватив[11].
Основные события субботы снова развернулись на Невском проспекте и прилегающим к нему улицам.
Хронологически события, по данным полиции, на Невском проспекте выходили в следующем порядке:
– с 11 часов утра отдельные небольшие группы рабочих группировались на центральной части Невского проспекта, до 12 часов рассеивались 40 конными городовыми[12].
– в 12 часов дня бесчисленная демонстрация освободила запертых во дворе дома №46 60 человек, арестованных за беспорядки. При освобождении арестованных демонстранты избили полицейского надзирателя, при этом находящиеся неподалёку воинские команды не пришагали на помощь полиции[13].
– около 13 часов эта же демонстрация подошла к Казанскому мосту и была атакована сотней 4-го Донского казачьего полка и конными городовыми с обнаженными шашками. Гурьбу рассеивали полторы роты 3-го стрелкового запасного батальона. На набережной Екатерининского канала против дома №21 из толпы было произведено до 6 отдельных выстрелов[14].
– возле 13 часов на углу Невского проспекта и Михайловской улицы демонстранты обезоружили городового[15].
– около 14 часов к Казанскому мосту опять подошла демонстрация в 5000 человек. Часть рабочих попыталась освободить арестованных за беспорядки, содержащихся во дворе дома №3 по Казанской улице. Им на поддержка подошел взвод 4-го Донского казачьего полка, который и освободил до 25 арестованных, ранив при этом двух городовых[16].
– в 14-10 демонстранты, отходя от Казанского моста под давлением полицейских конных отрядов, разбили 3 стекла в булочной «Пекарь» и обезоружили двух полицейских[17].
– в ответ на разгон демонстрации конными жандармами, конно-полицейской стражей и воинскими конными долями с применением холодного оружия, около 16 часов на углу Невского и Литейного проспектов в жандармов был брошен взрывпакет. Потерпевших нет. В это же пора у дома №72 по Невскому, при разгоне демонстрации пострадал корнет (упал вместе с лошадью)[18].
– около 16 часов демонстрация в несколько тысяч человек, подвигавшаяся с красными флагами по Невскому к Николаевскому вокзалу на Аничковом мосту обезоружила городового, а на углу Пушкинской и Невского обезоружила ещё одного городового[19].
– возле 17 часов на углу Невского и Владимирского проспектов рабочие обезоружили троих полицейских надзирателей. При этом один полицейский выпалил, а другой, обнажив шашку, замахнулся, но был ранен в плечо выстрелом из толпы. Здесь же был обезоружен и избит ещё один городовой[20].
– в 17-30 на Невском проспекте у дома городской думы в ответ на выстрелы из толпы, спешившиеся драгуны, а также солдаты лейб-гвардии Преображенского полка, произвели расстрел рабочей демонстрации, уложив троих и ранив восемь человек[21].
В этих жалобных докладах полиции «разнузданные толпы» обижают ни в чем неповинных стражей самодержавного распорядка. Полицейские сводки отмечают стрельбу на улицах, но отмечают своеобразно: по их данным, стрельбу начинают демонстранты, при этом рабочие бьют много и результативно, а полиция вынужденно отвечает, но отвечает мало и с «неизвестными» результатами.
Отметили полицейские чины в своих донесениях инертное поведение казаков. Так, пристав 1-го участка васильевской части сообщает, что полицией и финляндским полком разгонялась демонстрация на Васильевском острове при этом «пришедший взвод казаков 1-го донского казачьего полка к восстановлению порядка никаких мер не принял»[21а]. Во время схватки за Литейный мост, как сообщает полиция, собственно казаки 4-й сотни 1-го Донского полка, стоявшие в заслоне вместе с городовыми, после начавшейся перестрелки отступили и оставили полицмейстера Шалфеева и городовых одинешенек на один с демонстрантами[22]. Добавим к этому ранее упоминавшийся случай об отказе казаков и пехотной части помочь полиции воспрепятствовать освобождению взятых из двора дома №46 на Невском проспекте[23].
Помогая освободить арестованных из двора дома №3 по Казанской улице, казаки применили шашки. При этом одинешенек из казаков «ударяя шашкой городовых, ругал их бранными словами и говорил: «Служите вы за деньги»[24]. Как тут не вспомнить белоэмигрантов и вторящих им Старикова и иных монархистов-«историков» с их байкой об отсутствии у казаков нагаек. Исторические факты свидетельствуют, что отсутствие нагаек нисколько не ограничивало казаков, и если они находили нужным, то применяли удары шашками плашмя, как это было в случае с полицией. Очевидно, что «пассивность» казаков в отношении рабочих не зависела от присутствия у них нагаек, а определялась их политическим настроем.
Но казаки не ограничивались в этот день нейтралитетом, они активно вмешивались в действия полиции, оставаясь при этом на сторонке демонстрантов и митингующих.
По воспоминаниям рабочих казаки, в основном, проявляли дружественный нейтралитет: не принимая участия в разгонах демонстраций и митингов, избегая карательных поступков по отношению к рабочим они, зачастую, были невольными участниками митингов и манифестаций. Их доброжелательное отношение к восставшим сковывало полицейские мочи при разгоне демонстраций.
И всё же нельзя сказать, что казаки перешли на сторону восставших. Будет правильнее сказать, что царившие в казачьей массе с первого дня революции симпатии и нейтральность к выступлениям пролетариев, стали сменяться активностью. Часть казаков, под давлением офицеров стала помогать полиции и солдатам, другая часть, гораздо бОльшая, преодолевая армейскую дисциплину, стала активно защищать демонстрантов от карателей.
Революция обнажала, ранее прикрытые антагонизмы внутри казачества, раскалывая их на непримиримые станы. По воспоминаниям Чугурина, казаки подходили вплотную к рабочим-демонстрантам, потом шашки вкладывали в ножны и проезжали мимо нас, заявляя при этом: «Товарищи, не страшитесь, мы теперь за вас, мы поняли, за что вы боретесь, мы за вас»[25].О доброжелательном нейтралитете, сочувствии со стороны казаков и даже их помощи против полиции вспоминают многие рабочие-участники революции[26].
Суббота 25 февраля отмечена не лишь всеобщей стачкой, демонстрациями и митингами в центре столицы, первыми массовыми расстрелами, но и развалом царской власти на окраинах города.
За Нарвской заставой Путиловский завод сделался объектом внимания рабочих, которые днём скопились у заводских ворот. Поскольку на стук никто не откликался, то решили сломать ворота. Ворвавшись на завод, заметили, что кроме сторожей никого нет – все квартиры, предназначенные для администрации, оказались пустыми. Осмотрели весь завод, попутно разоружая охрану. В конторе по делам пролетариев и служащих организовали «Временный революционный комитет» в задачу которого входила борьба с полицией, организация боевой дружины, распорядок на улицах Нарвской заставы. Возглавил комитет большевик Голованов, кроме него от большевиков в комитет вошли С.И. Афанасьев, Генслер и Алексеев. Совместно с большевиками-рабочими в комитете состояли рабочие-«межрайонцы» и меньшевики-интернационалисты[27].
Нечто подобное произошло на другом крупнейшем заводе Питера – Металлическом. Правящий Петроградским Металлическим заводом доносил:
«…25 февраля мы обычных гудков не подавали, так как рабочие, по собранным нами сведениям, к работе приступать не намеривались.
В 7 час. доля посторонних рабочих, сломав ворота, ворвалась в завод и разогнала служащих кладовых и части мастерских, а также некоторых кочегаров электрической станции завода, после чего вынеслись с завода обратно.
По заводу циркулируют слухи, что сегодня рабочие хотят разогнать служащих конторы и технических бюро, но пока до 12 час. все обстоит покойно.
Нижних чинов с фронта и нижних чинов флота мы распустили ввиду невозможности производить работы из-за отсутствия обслуживающего персонала»[28].
Пролетарии Васильевского острова захватили Балтийский завод и Сименс-Гальске[29].
В воспоминаниях Лапшина, Тылочкина и Мильчика[30] говорится о начале разгрома полицейских участков и, соответственно, уничтожения царской воли в рабочих районах столицы:
«Заводы поголовно не работают, газеты не вышли, учреждения и торговля закрыты. Ворота дворов наглухо заперты, телефонная связь порвана. Движение трамваев, автомашин, извозчиков замерло. Улицы завоёваны рабочими. Народ двигается сплошь, от тротуара до тротуара. Люди, вышедшие на улицу демонстрантами, превращаются в повстанцев. Окраины фактически в дланях народа. Баррикад нет только потому, что масса не встречает препятствий. Ни малейших признаков какой-либо власти – полиция, солдаты, офицеры отсутствуют. Все враждебные мочи стянулись, сосредоточились в центре государственного аппарата, на Невском, от Зимнего дворца до Знаменской площади»[31]
К 9—10 часам утра пролетариями были осаждены оба полицейских участка Выборгской стороны. В частности, группа вооружённых рабочих-айвазовцев во главе с Чугуриным захватила одно из полицейских филиалов и разоружила всех городовых на этом участке. В целом, полицейские чины предпочли в полном составе покинуть отделения, направившись в сторонку Финляндского вокзала и Александровского (Литейного) моста[32].
Рабочие Выборгской стороны начали создавать боевые отряды. Так, на «Старом Парвиайнене», большевики создали военную дружину из шести человек, такая же дружина была организована на «Эриксоне». А в ресторане «Пальмира», близ Финляндского вокзала, был организован революционный штаб Выборгского зоны, активное участие, в деятельности которого принимали М.И. Калинин и Ильин-Тихомиров[33].
Акаемов, находясь всю Февральскую революцию в штабе контрреволюционных сил – в градоначальстве, обрисовал потерю контроля царизма за районами столицы. По его свидетельству, 25 февраля был последним днем, за который к градоначальнику поступили донесения от полицейских приставов, да и то не ото всех, поскольку к утру 26 февраля (поре передачи рапортов) многие участки были спешно покинуты полицией. Полученные градоначальником донесения приставов о событиях 25 февраля прикасаются происшествий центральной части столицы, о том, что происходило на окраинах после 11 часов утра, донесений не было[34].
Акаёмов ратифицирует, что вечеру 25-го телефонная связь прекратилась с Выборгской стороной. Участковые канцелярии разгромлены, чины полиции либо скрылись, либо уложены. Пристав 1-го участка (ул. Тихвинская, 12) полковник Шелькин (Шелькинг) и его семья были спасены рабочими. Пристав Прохоровского участка переодетым (приобрел у швейцара лохмотья за 300 рублей) пробрался ночью домой. Утром 26-го явился к генералу Балку и доложил, что Прохоровского участка вяще не существует.
В целом, по словам Акаёмова, 25 февраля северо-восточная часть столицы была уже отвоёвана у старого правительства. К утру вытекающего дня, т.е. к 26 февраля, выяснилось, что не только вся Выборгская сторона, но и Пески почти до Литейного находятся во власти «мятежников»[35].
Акаёмов сгущает краски в касательстве полицейских участков. Никакого разгрома участков не было, как не было убийств полицейских* (* – как не было, с большой долей вероятности, спасений пролетариями полицейских приставов) – таких событий не зафиксировали ни полицейские документы, ни воспоминания рабочих и большевиков. В условиях восстания полиция на окраинах очутилась во враждебном окружении и опасной изоляции. Давление со стороны рабочих и их боевых отрядов создало небезопасную обстановку для чинов полиции и они поспешили покинуть пролетарии районы. Но они также легко в них вернулись утром 27 февраля после второго кровавого воскресенья – 26 февраля, когда самодержавие посчитало, что намело решительный удар по революции. И рабочие вновь выбивали полицию из участков, на этот раз навсегда.
В связи с этим, безусловно, сообщать о переходе власти в рабочих районах от самодержавия к рабочим 25 февраля ещё рано, скорее можно говорить о начале овладения этими зонами. Эта начальная фаза характерна вытеснением (но не разгромом) с рабочих окраин передовых (и самых надёжных) сил контрреволюции – полиции и полицейских участков. Спереди ещё были основные сражения, ещё не были разгромлены последние силы царского режима и, главное, – ещё не было сформировано новых, пролетариев органов власти.
И, тем не менее, 25 февраля прекращение деятельности окраинных полицейских участков, лишившее самодержавия власти в этих зонах столицы – это исторический факт.
И. Якутов
ПРИМЕЧАНИЯ
[1] – И.П. Лейберов. На штурм самодержавия, стр. 160.
[2] – И.П. Лейберов. О революционных выступлениях петроградского пролетариата в годы первой всемирный войны и февральской революции/Вопросы истории, 1964, №2, стр. 76.
[3] – Э.Н. Бурджалов. Вторая русская революция, стр. 168/Петроградские большевики в трёх революциях, стр. 181.
[4] – А.Г. Шляпников. Семнадцатый год. Том 1, стр. 96.
[5] – И.П. Лейберов. На штурм самодержавия, стр. 161; 295. Из бесед, прочерченных автором в 1956-1964 гг, с участниками революции старыми большевиками Афанасьевым, Бубновым, Ивановым, Евсеевым, Свешниковым.
[6] – Красная летопись, 1922-23, №5-7. А. Кондратьев. Мемуары о подпольной работе Петербургской организации РСДРП(б) в период 1914-1917гг, стр. 64.
[7] – Н.Ф. Рябов. Мы – с Выборгской стороны, стр. 23-25.
[8] – Акаёмов. Агония престарелого режима/Исторический вестник, 1917, апрель, стр. XVII.
[9] – Петроградские большевики в трёх революциях, стр. 178.
[10] – Е.П. Онуфриев. За Невской заставой, стр. 128-132.
[11] – Петроградские большевики в трёх революциях, стр. 179-180.
[12] – Акаёмов. Агония престарелого режима/Исторический вестник, 1917, апрель, стр. XIX.
[13] – там же.
[14] – Акаёмов. Агония старого режима/Исторический вестник, 1917, апрель, стр. XX.
[15] – там же.
[16] – там же.
[17] – А.Г. Шляпников. Семнадцатый год. Том 1, стр. 98.
[18] – А.Г. Шляпников. Семнадцатый год. Том 1, стр. 97.
[19] – Акаёмов. Агония престарелого режима/Исторический вестник, 1917, апрель, стр. XX-XXI.
[20] – Акаёмов. Агония старого режима/Исторический вестник, 1917, апрель, стр. XXI.
[21] – Февральская революция 1917. Сборник документов и материалов, стр. 36. //Петроградские большевики в трёх революциях, стр. 181.
[21а] – Февральская революция и охранное филиал/Былое, 1918, №1(29), стр. 169.
[22] – А.Г. Шляпников. Семнадцатый год. Том 1, стр. 101.
[23] – А.Г. Шляпников. Семнадцатый год. Том 1, стр. 98.
[24] – А.Г. Шляпников. Семнадцатый год. Том 1, стр. 97.
[25] – Крушение царизма. Чугурин. Из автобиографии, стр. 253.
[26] – Каюров. Шесть дней Февральской революции. Пролетарская революция. 1923. №1(13); Выборгская сторонка. М.Г. Воробьёв. Февральские дни; Красная летопись, 1922-23, №5-7. А. Кондратьев. Воспоминания о подпольной работе Петербургской организации РСДРП(б) в этап 1914-1917гг; И.М. Гордиенко. Из боевого прошлого; Крушение царизма. Чугурин. Из автобиографии; Н.Ф. Рябов. Мы – с Выборгской стороны; В огне революционных боев. Никитин. На Металлическом заводе.
[27] – М. Мительман, Б. Глебов, А. Ульянский. История Путиловского завода, стр. 468.
[28] – Публикация документов о позе в стране в начале 1917 года, о подготовке и ходе Февральской буржуазно-демократической революции/Советские архивы, 1967, №1, стр. 35.
[29] – Очерки истории ленинградской организации КПСС, стр. 313.
[30] – Лапшин. Большевики и пролетарии завода «Феникс» в революциях 1917 г./ В огне революционных боев, стр. 128//Тылочкин. К Октябрю/В огне революционных боев, стр. 376 //И.И. Мильчик. Пролетарий февраль, стр. 74.
[31] – И.И. Мильчик. Рабочий февраль, стр. 74.
[32] – В. Старцев. 27 февраля 1917 года, стр. 115.
[33] – И. Минц. История Великого Октября. Том 1 «Свержение самодержавия», стр. 444.// Петроградские большевики в трёх революциях, стр. 176.
[34] – Н.Ф. Акаёмов. «Агония престарелого режима». Исторический вестник, 1917, апрель, стр. XVIII.
[35] – Н.Ф. Акаёмов. «Агония старого режима». Исторический вестник, 1917, апрель, стр. XIX.
