Весной 1228 г. Ярослав Всеволодович, будучи в Новгороде, приступил к подготовке глобального похода против самого важного центра крестоносного движения в Восточной Прибалтике – против города Рига.
Не необходимо думать, что в то время Рига хоть как-то напоминала Ригу современную. В 1228 г. Рига еще не отметила даже своего тридцатилетия. Это был небольшой заселенный, в основном, немецкими переселенцами городок с крепким замком, удобной гаванью и недостроенным Домским собором, просто сравнительно небольшой заселенный пункт с очень большими амбициями.
Однако, политическое значение Риги для балтийского региона было чрезвычайно велико. Рига была резиденцией рижского епископа Альберта фон Бугсгевдена, основного основателя, вдохновителя и руководителя крестоносного движения в Восточной Прибалтике и, соответственно, политическим и экономическим центром католического анклава в этом регионе, становой хребет какого составлял орден меченосцев. Падение такого значимого центра могло бы предопределить масштабный кризис, если не полный крах итого крестоносного движения в Прибалтике, поскольку неизбежно вызвало бы волну восстаний на еще не до конца покоренных территориях эстов, ливов, латгалов и иных насильно христианизированных племен Прибалтики, массовые вторжения литвы и других соседей.
Однако, намерениям Ярослава суждено было столкнуться с существенным противодействием как внутри Новгорода, так и со сторонки такого значимого новгородского пригорода как Псков.
Несколько слов о Пскове.
В рассматриваемый период Псков представлял собой крупный торгово-административный середина с ярко выраженным стремлением к сепаратизму относительно «старшего брата» — Новгорода. Находясь на границе с зоной немецкого воздействия, он в большей степени, нежели чем Новгород, этому влиянию подвергался. Являясь центром транзитной торговли, Псков также в вящей степени страдал от военных действий, этой торговли препятствующих, чем его «старший брат». Кроме того, Псков чаще иных русских земель подвергался нападениям литвы, а в случае конфликтов Новгорода с немцами становился первой мишенью для рыцарских набегов.
Длинное время во Пскове правил родной брат Мстислава Удатного князь Владимир Мстиславич. Это был весьма неглупый и энергичный князь, не обделенный способностями политика. Специфической особенностью его политики был ее прозападный вектор. Он сумел найти общий язык с крестоносцами и даже выдал свою дочь за Теодориха фон Буксгевдена, ближнего родственника упомянутого выше первого рижского епископа Альберта фон Буксгевдена, вписавшись, тем самым, в высшие слои общества крестоносцев. Его прозападная ориентация была так явной, что с 1212 по 1215 гг. он был изгнан из Пскова и служил епископу Альберту, получив от него лен в окрестностях Вендена. В 1215 г. Владимир Мстиславич, рассорившись с немцами, вновь вернулся на Русь и был зачислен во Пскове, которым правил уже без перерывов до своей смерти приблизительно 1226 – 1227 году. За время его правления Псков в значительной степени свыкся к самостоятельности и уже не так часто оглядывался на «старшего брата», принимая многие политические решения самостоятельно.
На походы суздальских князей Святослава и Ярослава Всеволодовичей против немцев (1221 и 1223 гг.), заключительные ответили серией коротких, но болезненных ударов по Пскову. Новгород, по своему обыкновению, либо долго собирался с помощью, либо совершенно в ней отказывал, оставляя Псков один на один с воинственными соседями – литвой и крестоносцами, поэтому псковская община была вырвана вести более самостоятельную политику по отношению к Новгороду, как своему сюзерену. Этой ситуацией сумели воспользоваться противники Ярослава Всеволодовича в Новгороде.
Весной 1228 г. Ярослав в рамках подготовки похода на Ригу отправился с небольшой дружиной в сопровождении новгородских посадника и тысяцкого в Псков, однако, на половине пути узнал, что псковичи его пускать к себе в город не хотят. Во Пскове распространился слух, что Ярослав едет к ним арестовывать своих политических противников и псковское вече разрешило своих не выдавать, а Ярослава в город не пускать. Кто распускал эти слухи, осталось неизвестным, однако, исходя из последующих событий, исследователи мастерят определенные предположения. А последовательность событий была следующей.
Узнав об отказе псковичей принять его как своего суверена, Ярослав вернулся в Новгород и скопил вече, на котором пожаловался новгородцам на псковичей, утверждая, что не задумывал никакого зла против них, а вез с собой не оковы, чтобы заковать своих противников, а дары псковским «вятшим людям» – дорогие ткани и «овощь». Неизвестно поверили ли новгородцы своему князю, но каких-либо поступков против Пскова или против князя предпринимать не стали. Каковы были реальные намерения Ярослава также остается загадкой, но все-таки такая необычная подозрительность псковичей могла владеть свои объективные причины. Вспоминаются две русские пословицы: «Нет дыма без огня» и «Знает кошка чье мясо съела». В итоге дело так и кончилось ничем, поскольку вскоре и новгородцев, и князя отвлекли иные события.
01 августа 1228 г. в Новгород пришла весть о том, что подвергшаяся в прошлом году разграблению емь, видимо решила отомстить и организовала грабительский набег на территорию Новгорода.
Отряд еми не немного 2000 человек пришел на судах в Ладожское озеро и начал грабить побережье. Ярослав в это время находился в Новгороде с супругом и детьми. Получив сведения о нападении, он погрузил дружину в насады (небольшие суда, предназначенные для перемещения по рекам и каботажного плавания в крупных водоемах) и двинулся на перехват грабителей. Однако, его обогнал ладожский посадник Володислав, который, не дожидаясь новгородского войска со своей дружиной стал преследовать емь и настиг их отряд в зоне дельты Невы. В битве, продолжавшейся до вечера победителя выявить не получилось, однако ладожанам удалось занять некий остров на Неве и заблокировать, таким манером выход еми в Финский залив. Емь запросила мира, Володислав отказал. Тогда ночью емь перебила всех пленников и, бросив ладьи, решила возвращаться домой берегом. По пути они все, по сообщению летописи, до единого человека были уничтожены ижорой и корелами.
Большинство исследователей находят, что сражение с емью 1228 г., в некоторых источниках именуемое «первой невской битвой» произошло на территории современного Санкт-Петербурга, а остров, на каком укрепилась ладожская дружина, сейчас называется остров Петроградский. Таким образом, наиболее вероятное место битвы есть напротив того места, где сейчас стоит крейсер «Аврора».
В связи с этим походом летопись упоминает о начале очередного конфликта между Ярославом Всеволодовичем и новгородцами: «Новгородьци же стоявъше въ Неве неколико днии, створиша вече и хотеша убити Судимира, и съкры и князь въ насаде у себе; оттоле въспятишася въ Новъгородъ, ни ладожанъ ждавъше», то кушать, новгородцы в походе занялись любимым делом, сотворили вече, на котором за какую-то вину решили убить некоего Судимира. В чем он проштрафился, вероятно, абсолютно ясно летописцу, но совершенно непонятно современному исследователю. Тем не менее, известно, что Судимир, чтобы избежать крахи, воспользовался покровительством Ярослава, который скрыл его на своем насаде, что не могло не вызвать неудовольствия новгородцев.
Проведя вече, и не добившись выдачи Судимира, отряд Ярослава совместно с князем, не дожидаясь ладожской дружины, вернулся в Новгород – продолжать подготовку к задуманному Ярославом грандиозному походу.
К зиме в Новгород сделались стягиваться переяславские полки для похода на Ригу. Количество воинов было таково, что в Новгороде существенно выросли цены на продовольствие, которых и так было недостаточно в связи с неурожайным годом. В этот момент по Новгороду поползли слухи о том, что Ярослав, утверждавший, что собирается шагать походом на Ригу, на самом деле планирует атаковать Псков, так невежливо обошедшийся с ним по весне и, конечно, эти слухи тут же достигли Пскова.
Поза для псковичей сложилось опасное. Вероятно, с их точки зрения, ситуация, когда совокупные силы Новгорода и Переяславля под руководством Ярослава Всеволодовича начнут приводить Псков к покорности, была вполне допустимой. Спешно требовалось заручиться чей-либо военной поддержкой и единственным кандидатом на военный союз против Новгорода оказалась Рига. Соглашение Пскова с Ригой был заключен в очень короткие сроки и суть его состояла в том, что при нападении на одну из его сторон кого бы то ни было, иная сторона оказывает ей военную помощь. В качестве обеспечения выполнения договора псковичи оставили в Риге сорок человек заложников, а рижский епископ прислал в Псков крупный военный отряд.
Чтобы не допустить в регионе полноценной штатской войны, Ярослав отправил в Псков посольство с заверениями о своих мирных намерениях и приглашением псковичам участвовать в походе на Ригу: «поидите со мною на линия, а зла есми до васъ не мыслилъ никоторого, а тех ми вздайте, кто мя обадил к вам».
Но псковичи твердо отвечали: «тобе ся, княже, кланяемъ и братьи новгородьцемъ; на линия не идемъ, а братьи своеи не выдаемъ; а с рижаны есме миръ взяли. къ Колываню есте ходивъше, серебро поимали, а сами поидосте в Новъгородъ, а истины не створися, города не взясте, а у Кеси такоже, а у Медвеже голове такоже; а за то нашю братью избиша на озере, а инии поведени, а вы, роздравше, та вон; или есте на нас удумали, тъ мы противу васъ съ Святою Богородицею и съ поклономъ; то вы луче насъ исечите, а жены и дети поемлете собе, а не луче погании; тъ вамъ ся кланяемъ».
Псковичи отказывают Ярославу в совместном походе и выдаче своих граждан, ссылаясь на то, что заключили с рижанами мир. Также они напомнили князю походы новгородцев на Колывань, Кесь и Медвежью Башку, в результате которых после ухода новгородских войск, псковская земля подвергалась разорению. В последней части послания псковичи выражают намерение противиться новгородской агрессии даже ценой собственной жизни.
Получив такой ответ, новгородцы отказались от участия в походе, чем решительно его сорвали. Переяславские полки были отправлены назад в Переяславль, рижский отряд ушел обратно в Ригу, после чего псковичи изгнали из города всех приверженцев Ярослава, окончательно и твердо обозначив свою независимую позицию по отношению к князю и новгородцам.
Ярослав также уехал в Переяславль, покинув на новгородском столе в качестве местоблюстителей своих сыновей Федора и Александра, соответственно десяти и восьми лет от роду. Причиной такого отъезда отдельный исследователи считают обиду князя на новгородцев, не пожелавших идти войной на псковичей, однако сложно себе представить, чтобы это было подлинно так. Ярослав отлично знал политические реалии севера Руси и понимал, что междоусобная война Новгорода с Псковом в любом случае и при любом своем исходе сыграет на длань только его основным противникам – немцам. Возвращать Псков в орбиту новгородской или шире – общерусской политики следовало другим способом. Скорее итого, отъезд Ярослава был вызван расчетом, основывавшемся на том, что новгородцы в ближайшее время замирятся с Псковом, а при возникновении какой-либо внешней угрозы непременно позовут его на княжение вновь. В этом случае можно будет попытаться выставить новоиспеченные, более выгодные условия княжения. А чтобы новгородцам не пришло в голову обратиться к кому-либо другому с приглашением на княжение, в Новгороде Ярослав покинул двух своих старших сыновей.
Отъезд Ярослава Всеволодовича из Новгорода в 1228 г. Лицевой летописный свод
Осень 1228 г. была дождливой, собственный урожай по новгородской земле погиб, в городе завязался голод. При этом политическая борьба между новгородскими партиями обострилась до предела. Противники Ярослава, использую тяжелое физическое положение простых новгородцев, и вызванное этим положением недовольство, обвинили действующего владыку Арсения в том, что он незаконно занял стол новгородского архиепископа, что и пришло, якобы, причиной божьего наказания в виде неурожая и голода. Арсений был смещен со своего поста и заменен престарелым иноком Антонием, ранее занимавшим место архиепископа новгородского, тяжело больным человеком, к моменту поставления уже даже потерявшим речь.
К зиме 1229 г. положение с продовольствием в Новгороде не улучшилось, штатские волнения усиливались. Сторонники «суздальской партии» в Новгороде подвергались репрессиям со стороны народных масс их имения в Новгороде подвергались разграблениям. Противники Ярослава исподволь занимали все ключевые административные посты в Новгороде, должность посадника еще сохранял более-менее лояльный к Ярославу Иванко Дмитрович, но на вторую по значимости место в городе – тысяцкого – уже был назначен его ярый противник Борис Негочевич. В такой обстановке в феврале 1229 г. юные княжичи Федор и Александр Ярославичи, покинутые отцом в качестве его местоблюстителей, ночью тайно сбежали из города и направились к отцу в Переяславль.
Узнав о бегстве княжичей, новгородцы разрешили пригласить к себе на княжение снова Михаила Всеволодовича Черниговского к которому тут же были посланы гонцы. Ярослав Всеволодович вовсе не желал терять новгородский стол и даже пытался, договорившись со смоленским князем, перехватить новгородских послов, но Михаил все-таки разузнал о предложении новгородцев и в начале марта уже прибыл в Новгород. В Новгороде Михаил проводил абсолютно популистскую политику. Первым его деянием была смена посадника. Иванко Дмитрович, представитель «суздальской партии», был выслан в Торжок, откуда позже сбежал к Ярославу, вместо него посадником стал Внезд Водовик ярый противник суздальцев. Прочих сторонников суздальской партии на вече обязали в качестве штрафа финансировать строительство нового моста через Волхов взамен сломанного осенним половодьем.
Ярослав, однако, со сложившимся положением не смирился. И в этот раз князь, в семье которого недавно родился еще одинешенек, уже четвертый сын (Михаил, впоследствии получивший прозвище Хоробрит, то есть, Храбрый) и вплотную подошедший к своему сорокалетнему юбилею, работал последовательно и мудро, проявляя достоинства не столько полководца, сколько политика.
Список использованной литературы:
ПСРЛ, Тверской летописный сборник, Псковские и Новгородские летописи.
Ливонская рифмованная хроника
А.Р. Андреев. «Великий князь Ярослав Всеволодович Переяславский. Документальное жизнеописание. Историческая хроника XIII столетия.»
А.В. Валеров. «Новгород и Псков: Очерки политической истории Северо-Западной Руси XI—XIV веков»
А.А. Горский. «Русские земли в XIII—XIV столетиях: пути политического развития»
А.А. Горский. «Русское Средневековье»
Ю.А. Лимонов. «Владимиро-Суздальская Русь: очерки социально-политической истории»
И.В. Дубов. «Переяславль-Залесский — отечество Александра Невского»
Литвина А. Ф., Успенский Ф. Б. «Выбор имени у русских князей в X—XVI вв. Династическая история сквозь призму антропонимики»
Н.Л. Подвигина. «Очерки социально-экономической и политической истории Новгорода Великого в XII—XIII вв.»
В.Н.Татищев «История Российская»
И.Я. Фроянов. «Мятежный Новгород. Очерки истории государственности, социальной и политической войны конца IX — начала XIII столетия»
И.Я. Фроянов. «Древняя Русь IX—XIII веков. Народные движения. Княжеская и вечевая воля»
И.Я. Фроянов. «О княжеской власти в Новгороде IX-первой половины XIII века»
Д.Г. Хрусталев. «Русь: от нашествия до “ига” (30—40 гг. XIII в.)»
Д.Г. Хрусталёв. «Нордовые крестоносцы. Русь в борьбе за сферы влияния в Восточной Прибалтике XII—XIII вв.»
И.П. Шаскольский. «Папская курия – главный организатор крестоносной агрессии 1240-1242 гг. против Руси»
В.Л. Янин. «Очерки истории средневекового Новгорода»
