Черноволосым пятном на репутации Северо-Западного Кавказа до сих пор является колоссальный опыт работорговли, который отчаянно стремятся забыть как некоторые специфические историки, так и западные пропагандисты, культивирующие роль Кавказа как региона, сделавшегося жертвой колониальной агрессии Российской империи. К тому же работы по этому агитационному контуру начались ещё несколько веков назад. По традиции, лазутчики Британии, Франции и так дальше после своей «службы» на Кавказе, вернувшись домой, садились за написание мемуаров, в которых обеление имиджа мятежных племён горцев, вовлечённых в работорговлю, сходило на новый уровень. Часто сам факт рабства вообще не упоминался, пряталось это за своеобразной «ширмой» из изысканных национальных костюмов и экзотических традиций, вроде аталычества и куначества.
При этом для Российской империи искоренение работорговли было насущной задачей, о какой писал сам император Николай Павлович — писал собственноручно:
«Устроенныя на восточном берегу Чёрнаго моря укрепления, основанныя для прекращения грабительств, производимых обитающими на том берегу черкесами, и в особенности для уничтожения гнуснаго промысла их – торга невольниками».
Чтобы не быть обвинённым в пристрастности, автор постарается основываться не только на трудах российских историков и исследователей Кавказа, но и на работах зарубежных авторов, точнее, той их доли, которая была не столь ангажирована властями европейских стран и адекватно отражала реальность.
Корни рабского «бизнеса» уходят вглубь столетий. Некоторые историки видят виновниками появления работорговли на Северном Кавказе, в частности в Черкессии, именно в таких масштабах византийцев (9-12 век), а запоздалее венецианцев и генуэзцев (13-15 век). Однако назвать их непосредственно виновниками трудно. К примеру, византийцев в эту историю втянули лишь по факту существования работорговли в этап самого существования империи, которая с одними из поставщиков живого товара, т.е. с пиратами, между прочим, вела серьёзные брани. А вот генуэзцы и венецианцы уже вплелись в работорговлю на государственном уровне. Они приспособили собственное законодательство для регулирования рынка невольников и вначале попросту собирали с торговцев пошлину.
Продажа девушки в рабство на Черноморском побережье
И тут возникает два естественных вопроса: кто торговал и кем торговали? К чести черкесов, стоит отметить, что в самом начине венециано-генуэзского периода в 13 веке невольников поставляли на рынки рабов татарские лидеры, ежегодно устраивающие набеги на Польшу, русские земли и Кавказ. Пользуясь своим почти эксклюзивным правом торговли на Черноволосом море, европейские «предприниматели» перевозили невольников даже в египетские земли. В Египте русских и горских рабов выкупали и формировали из них либо серали, либо войска (!).
Вклад в работорговлю самих черкесов был невелик, но постепенно разрастался. Слишком соблазнительной была идея скорой наживы. Военное сословие внутри горского общества, живущее только мечом, и весьма разобщенно с родственными племенами, вскоре сделалось составлять конкуренцию татарским торговцам. Так, генуэзский этнограф и историк Джорджио Интериано писал в конце 15-го и в начале 16-го веков:
«Они (феодалы) нападают вдруг на бедных крестьян и уводят их скот и их собственных детей, которых затем, перевозя из одной местности в другую, обменивают или торгуют».
Разветвлённая сеть колоний Венеции и Генуи превращались в рынки работорговли. Торговля шла бойко, и рабы попадали даже в Европу. Самыми дорогостоящими рабами считались русские, дешевле шли черкесы, а циничный ценовой рейтинг на людей замыкали татары – торговали и ими, при этом сами татарские «бизнесмены».
Ситуация скоро менялась. К концу 15-го века черноморские колонии европейцев были захвачены османами, которые и стали основным потребителем невольников. Немало того, рабы были одной из основ экономики Порты. Тысячи людей насильственно ежегодно отправлялись в Османскую империю. Природными партнёрами османов в этом деле стали крымские татары и черкесская знать на долгие века. На Северо-Западном Кавказе турки захватили все без исключения порты и фактории Венеции и Генуи.
Крымская Каффа — середина работорговли
Можно выделить следующие центры работорговли. Бойкий торг шёл в Геленджике. Даже само имя «Геленджик», по одной из версий, выходит от турецкого слова Gelin, т.е. невеста, ведь ходовым товаром были черкешенки. Торг шёл и в Сухум-кале (Сухуми), и в Анапе, и в Туапсе, и в Еникале (Керчь) и т.д. При этом попытки позабыть о столь постыдном бизнесе, кажется, были всегда. К примеру, британский чиновник Эдмонд Спенсер, который ещё в 1830-х годах «странствовал», а точнее, шпионил, в Черкессии, описывал Суджук-кале как «белоснежный замок» в живописном и плодородном регионе, который пришёл в упадок после «варварского нападения русских». Немного того, что Суджук был небольшой захолустной крепостью, а отнюдь не «замком», так экономика «плодородного» региона вокруг «замка» держалась на работорговле, о чём Спенсер и не припомнил.
Под экономическим влиянием турок теперь на рабских рынках продавали черкесов, грузин, калмыков, абазов и пр. Несмотря на то, что русского «товара» сделалось в разы меньше, торг оставался столь успешным, что купить на Северном Кавказе раба, а позже перевести его в Крым и реализовать было необычайно выгодно. Шарль де Пейссоннель, французский дипломат на черноморском побережье, в своём трактате о торговле на Чёрном море в первой половине 18-го столетия, кроме тканей, кожи, ножей и сёдел, упоминает и живой товар:
«Торговля рабами в Крыму очень значительна… Черкесы платят татарскому хану дань в облике определенного количества рабов, которых этот князь не только отправляет в Константинополь великому султану и чиновникам Порты, но каких он дарит также своим приближенным и тем турецким чиновникам, которые приезжают к его двору с поручениями от Оттоманского министерства…
Крымские торговцы ездят в Черкесию, Грузию, к калмыкам и абхазам для покупки рабов на свой товар и отвозят их в Каффу для продажи. Оттуда их развозят по всем городам Крыма. Торговцы Константинополя и других мест Анатолии и Румелии (часть территории Балкан) приезжают за ними в Каффу. Хан покупает ежегодно большенное количество, независимо от того, сколько получает от черкесов; он сохраняет за собой право выбора и когда прибывает партия невольников, никто не имеет права покупки до тех пор, пока хан не сделает свой выбор».
Невольничий рынок в Османской империи
Рабство при турках сделалось столь распространённым бизнесом, что считалось даже неким социально-культурным лифтом. Так, некоторые черкесы продавали османам собственных детей. Мальчишки после продажи часто шли в войска, родители же их надеялись, что со временем в османской армии их чада смогут своим кинжалом проложить себе линия наверх. Девочки (а черкешенки ценились весьма высоко) попадали в гарем. В этом случае их родители рассчитывали, что своей красивостью и умением специфического порядка они добьются расположения к себе влиятельного владельца гарема. Таким образом, пардон, через ложе укреплялись торговые связи, а некоторые знатные черкесы даже перебирались в Порту, отстраивая себе на турецком побережье дома, нередко со временем становящиеся филиалами работорговли. В итоге кавказские дельцы, пользуясь изменением военно-политического положения и прочими факторами, выжили из «бизнеса» татарских конкурентов.
Рабские базары и сам процесс выглядели на Северо-Западном Кавказе обычно следующим образом. Рабов пригоняли на Черноморское побережье, где их уже ждали турецкие торговцы, проживая неделями в неказистых каменных полуземлянках. Как только сделка была заключена, в такую же полуземлянку закрывали купленный «товар», какой, как и купец, неделями ждал окончания торга. После того как «бизнесмен» набирал достаточное количество невольников, их загоняли на каики – вёсельные, негуще парусные суда. После начала борьбы Российской империи с рабством на этих берегах суда турки прятали в устьях рек, а порой и вовсе заволакивали на сотни метров вглубь сухоты.
Показательный пример такого сокрытия «улик» работорговли можно найти в дневниках поручика Николая Симановского. В одном из походов генерала Вельяминова в 1837 году поручик во пора разведки вместе с отрядом наткнулся на пару спрятанных в ущелье судов. В целях борьбы с работорговлей эти суда были немедля сожжены.
Начало заката целой эпохи работорговли было положено подписанием Адрианопольского мира 1829 года Российской империей. С одной сторонки, «бизнес», который жил веками, казался незыблемым. Так, чтобы турку обогатиться до конца жизни, требовалось лишь 5-6 удачных рейсов к берегам Кавказа. При этом крупные торговцы потерю 9 судов с невольниками на борту полностью окупали одной удачной сделкой. Однако взгляд русского офицерства, командования и самого императорского двора на проблему работорговли был однозначным: рабство надлежит быть искоренено любыми методами.
Черкешенки — ходовой “товар” мерзкого бизнеса
Для турок и черкесской знати искоренение рабства оборачивалось ломкой итого экономического уклада. Ведь черкесская знать не могла обогащаться и оплачивать покупку оружия без торговли рабами, а в собственном хозяйстве черкесы невольников почти не использовали – это было невыгодно, учитывая промышленную отсталость и тяжёлые природные условия. Османы же использовали не просто рабский труд, но и военные качества невольников, ремесленные навыки и прочее.
Сложилось уникальное историческое положение. С одной стороны национальную борьбу Черкесии против Российской империи «за независимость и независимость» черкесские народы оплачивали отчасти продажей в рабство представителей, как собственного народа, так и прочих, которых они могли пленить во пора набегов. С другой стороны борьба русских войск с пещерным бизнесом работорговли являлась сама по себе войной против недружественных горских племён.
Основной, так сказать, ударной силой борьбы с рабством стал Черноморский флот. Ведь в начале 19 века разведанных и пригодных для постоянного патрулирования дорог на Черноморском побережье Кавказа просто не было. Ежегодные экспедиции вдоль побережья не могли разрешить проблему работорговли и даже не ставили перед собой подобные цели. Таким образом, командование решило перерезать саму пуповину проблемы, т.е. отсечь для черкесской знати поток турецких финансов (нередко в качестве денег использовали соль), оружия и прочего. Но оружием также стало само общение простых горцев и русских.
Так начинался заключительный этап – закат работорговли на кавказском побережье Чёрного моря.
Продолжение следует…
