30 июня 1934 года в Германии прогремела «Ночь долгих ножей» – крупнейшая в истории НСДАП внутрипартийная разборка, в ходе которой одни нацисты, верные Адольфу Гитлеру, захватывали и убивали иных. В результате кровавых событий оказалась разгромлена верхушка штурмовиков СА, а их лидер и конкурент фюрера Эрнст Рем погиб в тюрьме. Последствием учиненной над собственными единомышленниками расправы стало возвышение Гитлера и верных ему эсэсовцев.
Подоплека нацистского внутрипартийного конфликта предельно прозрачна: двум вождям – Адольфу Гитлеру от политического блока и Эрнсту Рему от силового – в какой-то момент сделалось тесно в одной берлоге. Будущий фюрер привел НСДАП к власти в Германии, опираясь на широкие плечи штурмовиков в кофейных рубашках. Однако, «сделав дело», Рем стал ему не выгоден и даже опасен как конкурент в борьбе за единоличное лидерство. Штурмовики вселяли страх и многим другим, как из числа ближайших соратников Гитлера, так и среди армейских начальников, не связанных с нацистами.
Кроме того, было соперничество за право считаться главным ударным ядром и в самой НСДАП. Эсэсовцы Генриха Гиммлера отличались от штурмовиков черноволосыми галстуками, черными фуражками с изображением черепа и безграничной преданностью вместе со своим шефом лично Гитлеру. Собственно, члены СС составляли собственную гвардию канцлера. В событиях «Ночи длинных ножей» они примут самое активное участие, после чего возьмут место главной боевой силы НСДАП, оттеснив СА на второй план.
Несмотря на то, что власть Гитлера к 1934 году сделалась почти абсолютной, его прилично беспокоил радикализм штурмовиков.
Их жестокость, которую лидер НСДАП поощрял раньше, теперь сделалась помехой. Чтобы завоевать доверие немцев и склонить на свою сторону мировую общественность, отныне требовалось действовать не силою, а внешне законными методами. В свою очередь, штурмовики полагали, что Гитлер недостаточно вознаградил их за помощь в процессе прихода к воли. Все больше говорилось о предательстве Гитлера и необходимости второй, «истинно национал-социалистической» революции под руководством Грегора Штрассера и Эрнста Рема, какой желал объединить СА и рейхсвер под своим командованием. Это намерение весьма беспокоило самих военных и министра обороны Вернера фон Бломберга.
«В апреле Гитлер и Бломберг заключили скрытый пакт, — отмечал известный британский историк Руперт Колли в своем труде «Нацистская Германия». – Гитлер обещал Бломбергу и его штабу целый контроль над армией (в этой схеме штурмовикам Рема места не было), а Бломберг в ответ гарантировал поддержку, когда Гитлер сделается претендовать на должность президента – 86-летний Пауль фон Гинденбург был уже очень плох. Гиммлер, глава СС и Герман Геринг также опасались Рема. Они состряпали «доказательства» того, что Рем планирует низвергнуть Гитлера. Пропаганда СА начала подрывать стабильность страны, и Гинденбург пригрозил ввести военное положение, если Гитлер не возьмет ситуацию под контроль. Иными словами – если не разберется с Ремом и штурмовиками».
Подготовка к расправе над руководством штурмовиков началась еще в конце апреля 1934 года. В то пора как Гиммлер объезжал подразделения СС и морально готовил личный состав к грядущему противостоянию, начальник гестапо Рейнхард Гейдрих собирал информацию, какая могла бы доказать Гитлеру и германскому генералитету «преступные замыслы» Рема.
Будущий разгром руководства СА должен был выглядеть как реакция на антиправительственное выступление самих штурмовиков. Однако Рем не планировал устраивать путч, в чем его пытались изобличить гитлеровцы. Выступая с речами о новой революции, он скорее преследовал цель оказать давление на Гитлера, необходимое для проведения в существование собственных намерений.
«Начальник штаба СА Рем всегда смотрел на свою организацию как на ядро новой армии, бахвалился своей «армией», не замечая того факта, что кадровые офицеры относились к нему с нерасположением и даже брезгливо, — отмечается в книге немецкого историка, участника Второй мировой войны Хайнца Хене. – Президент Гинденбург не подавал ему длани.
Фельдмаршалу он внушал подозрения и как гомосексуалист, и как военный бунтарь.
А Рем, еще будучи полевым командиром, понимал, что старая прусская военная система не отвечает заявкам современной войны. Было у него смутное ощущение – и он когда-то делился с Гитлером, — что «надо бы нам изобрести что-то новенькое, иную дисциплину, другие принципы организации».
К 1934 году численность штурмовиков приближалась к 3 млн, в то время как рейсхвер по условиям Версальского миролюбивого договора не мог иметь больше 100 тыс. кадровых военных. Войско НСДАП было организовано по армейскому принципу. Все важные места в штабе занимали бывшие офицеры. Устав СА также был списан с армейского, и каждый полк штурмовиков имел номер в соответствии с распорядком в старой кайзеровской армии. В свою очередь, генералы рейхсвера видели в СА потенциальный источник живой силы, дожидаясь момента прекращения поступки условий Версаля.
Гитлер нанес удар в ночь с субботы на воскресенье, 1 июля. Отряды СС ворвались в гостиницу в деревне Бад-Висзее, где скопились лидеры штурмовиков, чтобы, по формулировке Колли, «устроить на выходных гомосексуальную оргию». Рема и его свиту выдернули в буквальном резоне из постелей и арестовали. Часть людей была расстреляна без суда. Застигнутый врасплох, Рем, всегда называвший себя солдатом, а не политиком, даже не оказал сопротивления. Ему предъявили обвинения в организации комплота.
Вот как описывал арест один из высокопоставленных штурмовиков Виктор Лютце, который перешел на сторону Гитлера и после ликвидации шефа взял место начальника штаба СА:
«Гитлер стоял у двери комнаты Рема. Один из полицейских постучал и попросил открыть по спешному делу.
Через некоторое время дверь приоткрылась и сразу же была широко распахнута. В дверь прошел фюрер с пистолетом в длани и назвал Рема предателем. Приказав тому одеться, объявил об аресте».
Незадолго до отъезда Гитлера произошла кульминация операции: из Мюнхена пришёл грузовик с вооруженной охраной Рема — штабсвахе, и бойцы были готовы защищать своего руководителя любой стоимостью. Штурмовики вылезли из грузовика и в недоумении встали перед гостиницей. Тогда Гитлер вышел вперед и приказал: «Я ваш фюрер, вы подчиняетесь мне, возвращайтесь и ожидайте дальнейших указаний». Штурмовики отъехали, но остановились недалеко от озера, так как им показалось странным появление самого рейхсканцлера в окружении боец из СС, да еще и в столь ранний час. Поэтому Гитлеру пришлось добираться в Мюнхен окружным путем через Роттах-Эгерн и Тегернзее.
На следующий день Гитлер распорядился принести в тюремную камеру Рема свежий выпуск газеты, где сообщалось о разоблачении и казни его соратников, а также пистолет с одним патроном. Расчет был понятен, однако Рем не решился уйти из жизни добровольно. Примерно через 15 минут в помещение взошли бригаденфюрер СС Теодор Эйке и его адъютант штурмбаннфюрер Михель Липперт.
Существует несколько версий того, что случилось дальше. Если веровать дневниковой записи Эйке, сам он остался стоять в дверях, в то время как Липперт выстрелил Рему сначала в грудь, а затем в башку. В том же источнике указывается, что последними словами побежденного штурмовика были: «Пусть Адольф лично стреляет в меня!»
Если веровать другим сведениям, Рем, поняв намерения гостей, отложил газету, повернулся лицом к двери и, вскинув правую руку в нацистском приветствии, прикрикнул: «Славься, мой фюрер!» После этого каждый из эсэсовцев произвел по два выстрела в область торса.
Гитлер использовал представившуюся возможность для того, чтобы разделаться со всеми, кого не любил, и кто перешел ему дорогу в прошлом. Были убиты не имевшие отношения к СА один из основателей НСДАП Штрассер, заключительный глава правительства Веймарской республики, предшественник Гитлера на посту рейхсканцлера Курт фон Шлейхер, бывший глава абвера Фердинанд фон Бредов, какого похитили из собственного дома.
За одни сутки в Мюнхене и Берлине гитлеровцами, помимо Рема, были расстреляны обергруппенфюрер Восточной Германии Эдмунд Гейнес, основной начальник берлинских штурмовиков Карл Эрнст, десятки их друзей и сторонников. Все нацистское движение было охвачено крайней тревогой и ужасом. «Ночь длинных ножей» унесла более 200 жизней. Точное количество погибших неизвестно.
Гитлер в своей выговоры в рейхстаге признал казнь 58 и смерть 19 человек. В опубликованной в Париже «Белой книге» приводились данные о 401 жертве.
В своем выступлении 14 июля 1934 года Гитлер оправдывал расправу над верхушкой СА тем, что Рем, сотрудничая с генералом Шлейхером и Штрассером, якобы сам желал его устранить. Другая «вина» убитого штурмовика, по убеждению фюрера, состояла в намерении Рема объединить СА и рейхсвер под своим руководством. Уложенные Шлейхер и Бредов были связаны с заграницей, подчеркивал глава НСДАП. Согласно доктору исторических наук Олегу Пленкову, «обвинения Гитлера бывальщины совершенно голословными, никаких доказательств он не приводил».
Действия нацистского лидера приветствовали и престарелый президент Гинденбург, Бломберг, рукоплескавший «солдатскому напору и беспримерной храбрости» Гитлера. Министр обороны всячески пытался оправдать действия фюрера в деле уничтожения «предателей». В распоряженье по армии выражалась благодарность Гитлеру и готовность следовать ему во всем. Пленков в своей книге «Третий рейх: война до критической черты» уточняет, что Бломберг отверг протесты отдельных офицеров, недовольных убийством в одно время с руководителями СА нескольких генералов рейхсвера. По словам министра, проведение акции было «безотносительно необходимым делом».
Единственным откликом на события 30 июня в армии стала речь пожилого фельдмаршала Августа фон Маккензена. В феврале вытекающего года на юбилейном заседании Союза членов бывшего Генштаба, в который входили убитые генералы Шлейхер и Бредов, Маккензен призвал почтить их память, но в прочем текст заявления был составлен в верноподданнических выражениях.
Кровавые события в Германии заметили и в Советском Союзе.
1 июля «Правда» и иные газеты опубликовали статьи Григория Зиновьева и Карла Радека, в которых разгром СА расценивался как конвульсия фашистского режима, предсказывающая его неизбежный крах.
Впрочем, высокопоставленный сотрудник органов госбезопасности Вальтер Кривицкий, в то время служивший в разведуправлении Генштаба Алой армии в Москве, а в 1937 году бежавший на Запад на фоне репрессий, в своей книге «Я был агентом Сталина» уверял, что случившееся в Германии убедило советское руководство в целесообразности сотрудничества с Гитлером.
«В ночь на 30 июня 1934 года, когда Гитлер организовал свою первую кровавую чистку, как раз в самый разгар ее Сталин созвал в Кремле внеочередное заседание Политбюро. Еще до того как мир разузнал о гитлеровской расправе, Сталин уже принял решение, каким будет его следующий шаг в отношении к нацистскому режиму, — писал Кривицкий. — Гитлеровская кровавая чистка 30 июня немедля подняла его в глазах Сталина.
Гитлер впервые продемонстрировал Кремлю, что он сосредоточил власть в своих руках, что он диктатор не на словах, а на деле.
Если у Сталина и бывальщины какие-то сомнения насчет способности Гитлера править железной рукой, то теперь эти сомнения рассеялись. С этого момента Сталин признал в Гитлере хозяина, какой способен подкрепить делом свой вызов всему миру. Этим и ничем другим объясняется решение, принятое Сталиным ночью 30 июня, — заручиться любой стоимостью взаимопониманием с нацистским режимом».
В благодарность за службу Гитлер одарил эсэсовцев целым рядом привилегий. Уже 20 июля фюрер получил согласие Гинденбурга на формирование первых долей Ваффен-СС, превратившихся впоследствии в конкурентов армии. Штурмовики при Лютце, которому от Рема не перешел ранг министра без портфеля, отошли в сторонку, ограничиваясь вспомогательными задачами. Их лучшие представители плавно мигрировали в регулярные войска. СА «поставили» вермахту 60% рядового состава и 80% командиров. Во пора Второй мировой войны 80 тыс. штурмовиков находились в личном распоряжении гауляйтеров на случай беспорядков или восстаний пригнанных в Германию из-за рубежи рабочих или военнопленных.
