Мы продолжаем рассматривать довольствие русского пехотного полка в годы Первой всемирный войны на основе воспоминаний офицера-фронтовика В. Панова (Довольствие полка на войне).
Довольствие во время позиционной войны
Совсем иная картина наблюдалась в период позиционной войны, временно установившейся на Русском фронте в начале 1915 года. Теперь любое пренебрежение мерами предосторожности немедленно и очень чувствительно наказывалось – и вскоре расхлябанности и привычкам мирного времени был положен крышка.
В начале 1915 г. корпус, в который входил полк В. Панова, занимал укрепленные позиции за Варшавой – по р. Равке. Передовые окопы полка тянулись по возвышениям правого берега р. Равки, западнее дер. Конопницы. Полковой резерв в составе 6 рот был расположен в землянках в лесу восточнее разрушенной до основания снарядами д. Конопница – куда из окопов сквозь господский двор и винокуренный завод южнее деревни вели ходы сообщения. Штаб полка и обоз I-го разряда, кроме кухонь, занимал уцелевший от пламени фольварк Загурже, а хозяйственная часть с кухнями и обоз II разряда находились в полуразрушенной дер. Теодознов, км в 6 от линии окопов. Довольствующие учреждения корпуса бывальщины развернуты в районе г. Бела.
Немцы занимали командующий левый берег Равки. На указанной линии противники стояли немало полугода и особой активности, после неудачной атаки немецких позиций в середине зимы, не проявляли. Соприкосновение с немцами было самое узкое – так как в некоторых местах расстояние между русскими и немецкими окопами доходило до 150 шагов, то противники всегда прекрасно бывальщины осведомлены о том, что делается на противоположной стороне. Знали и весь внутренний распорядок противника. И взаимно не нарушали установившейся почти нормальной жития – т.-е. вовремя обедали, ужинали, пили чай и даже каждую неделю пользовались баней, сооруженной усилиями полка в одной из хат дер. Теодознов.
Но весна, совместно с оживлением природы, возбуждает и в людях проявление энергии, которая ищет себе применения – и в окопах с первым дуновением теплого вешнего ветерка зимняя спячка прекратилась. Но участок полка пока имел второстепенное значение, и потому все дело ограничивалось небольшими рекогносцировками и почти бесцельной перестрелкой, иногда переходящей в ураганный огонь с участием пулеметов и артиллерии.
Хлебопекарня
Вместе с тем, усилилось (как с одной, так и с иной стороны) наблюдение за противником – причем до такой степени, что стоило лишь показаться на боевом участке маленькой группе людей, изготавливающих какую-либо работу или куда-то идущих, движущейся повозке или кухне, как сейчас же в то место «сыпался свинцовый горох, а по временам шлепались и чемоданы». В подобный обстановке обеспечить людям регулярное и своевременное питание, конечно, становилось очень трудно, а часто и невозможно, вследствие чего нормальный распорядок довольствия нарушался – приходилось кушать тогда, когда было меньше риска подвезти пищу к линии окопов.
Как мы отметили рослее, походные кухни полка из обоза I разряда были выделены в дер. Теодознов, где и производилась варка пищи и откуда, в определенное пора, подвозился в передовые части обед (между 12 и 14 часами) и ужин (от 19 до 21 часа). Кухни в деревне не особенно тщательно маскировались и весьма исправно дымили. В указанное время они подвозились к Конопницкому лесу и останавливались на большой дороге – впереди разрушенной снарядами корчмы. Где и производилась раздача еды ротам, стоявшим в резерве, и вызванным по телефону из окопов людям – последние по нескольку человек назначались от каждого взвода, с котелками и походными ведрами. Вначале посланные люди обедали сами, около кухонь в лесу, а затем, наполнив пищей принесенную посуду, несли ее по ходам извещения в роты. Само собой разумеется, что такой порядок не мог долго оставаться незамеченным, так как немецкие «Таубе» ежедневно раза по три летали над участком. Невозможно допустить, чтобы двигающаяся средь белого дня кухонная колонна, к тому же еще (дабы не остыл обед), и дымящая, осталась не замеченной.
Приемка хлеба
Однажды, – это было в середине апреля 1915 г., – бойцы ожидали ужин в Конопницком лесу, где батальон, каким командовал В. Панов, стоял в резерве. Было около 19 часов, и приближалось время собираться 2 очередным дежурным ротам – и затем пускаться на ночь во вторую линию окопов для поддержки (на всякий случай) передовых рот. Наконец, кухни приехали; одновременно пришли за едой люди из окопов; как обычно, началась раздача, в данном случае картофельного супа, который в то время уже был любимым кушаньем и своим ароматом приятно щекотал обоняние, возбуждая солдатский аппетит. Вокруг кухонь собралась довольно многочисленная толпа. Начались беседы давно не видевшихся земляков, передача газет, писем и посылок, пришедших «из дому», приехавшие с кухнями артельщики, почти всякий день случавшиеся в Беле и имевшие знакомство со штабными писарями, рассказывали всевозможные новости и слухи, циркулировавшие в тылу и для фронтовиков редко доступные… Словом, создалась такая обстановка, при какой легко забыть, что в каких-нибудь 2 – 3 км притаились немецкие орудия, могущие в любой момент жестоко наказать за проявление неосторожности.
Погрузка мучения на узкоколейной железной дороге
И вот, когда, по-видимому, меньше всего этого ожидали, вдруг раздался в воздухе хорошо известный, но неприятный звук полета снаряда, дюймов эдак на 6, а вслед за этим где-то сзади послышался характерный треск. В момент все стихло, и на несколько секунд воцарилась безотносительная тишина, после которой послышались отдельные негромкие, как бы несмелые, возгласы: «А что, ребята, ведь это он по нас» и наряду с ними уже более бодрые: «Ну да, как же, так вот на твою кухню и сделается он такие снаряды тратить – эх, ты фурштат». – «Это, братцы, он сдуру полохнул». А шутники так и вовсе смеялись: «А, може, братцы, это он нам суп посолить желал. Сбегать бы посмотреть, не с солью ли чемодан-от». Но вот опять зашипело вверху, и последовал разрыв где-то справа от дороги, совсем вблизи. «Братцы, по нас». «Кухни заворачивай».
Началась невообразимая суета. Некоторые кухни повернули назад и помчались по дороге, а другие въехали в лес и там завязли. Люди разбежались по землянкам. Третий снаряд был уже не так благополучен и осколками поранил двух солдат, ехавших обратно с кухней. Дальше, в течение более часа, немцы обстреливали дорогу и лес по разным направлениям – но, к счастью, без больших потерь. Как выяснилось потом, трое боец были ранены осколками, две кухни поломались, перевернувшись где-то на канаве во время «отступления», и часть людей осталась без ужина. После этого случая разом приучились к осторожности и на организацию довольствия стали обращать более пристальное внимание.
В Теодознове укрыли весь обоз, поставив его по дворам, а где было вероятно – под навесами и под деревьями (несмотря на то, что для полевой артиллерии деревня была недосягаема, а тяжелая никогда туда не стреляла, самолеты же скидывали бомбы в это время лишь в те пункты, где заведомо были сосредоточены более значительные войсковые учреждения). Обед стали стряпать ночью и подвозили примерно часов в 6 – 7, когда обычно как немцы, так и русские уводили людей, бодрствовавших по ночам, на передышка в землянки второй линии, оставляя в окопах лишь небольшое число наблюдательных постов в каждой роте. Причем кухни выбирали немало скрытый путь следования, въезжая в лес. Обед привозился не сразу всему полку, а по-батальонно. В роты выдали ведра для подноса еды (так как с котелками приходилось посылать большое количество людей, и движение их по ходам сообщения, которые к тому же были недостаточно бездонны и не перекрыты, легко обнаруживалось немцами, вследствие чему случались ранения людей). Ужин таким же образом доставлялся с наступлением сумерек – перед выводом стрелков в первую черту окопов.
Хлеб, сахар и чай раздавались бойцам взводными раздатчиками, которые получали таковые от артельщиков сразу на несколько дней, одновременно с привозом обеда или ужина. Приготовление чая бойцами производилось ночью в котелках здесь же в землянках второй линии окопов, где были оборудованы кирпичные печурки. Воду хватали из нортоновских колодцев, устроенных за окопами в ходах сообщения. Днем же кипятить воду ходили в разрушенные корпуса и подвалы Конопницкого винокуренного завода – так как, приметив дым на линии окопов, немцы сейчас же глушили «по дымку» из орудий и бомбометов. Вскоре, впрочем, пришлось ограничить до минимальной нужды и посещение винокуренного завода, так как большое скопление людей в определенное время было также замечено немцами, тем более, что бойцы не жалели топлива и разводили такие костры, что создавалось впечатление пожара – в итоге артиллерия противника несколько раз громила завод снарядами различных калибров.
В описываемой период сиденья в окопах недостатка как в продуктах, так и в хлебе не испытывалось, но такого обилия и разнообразия, как в Восточной Пруссии, разумеется, уже не было, и приходилось иногда мириться и с солониной и с подсолнечным маслом, вместо превосходной свинины, сала и свежего жирного коровьего мяса, какое, бывало что очень часто, запивалось прекрасным немецким пивом или вином. Вот по табачку, правда, скучали в продолжение всей кампании.
Довольствие во пора боя
Особо следует сказать о довольствии во время боев, хотя о еде в бою думать нет времени – и питание откладывается до окончания боя. И в зависимости от обстановки, изыскивали способ доставки горячей еды бойцам – преимущественно ночью.
Если же бой принимал затяжной характер и продолжался несколько суток, не прекращаясь и на ночь, то приходилось вовсе отказаться от горячей еды и питаться тем, что есть в вещевом мешке – т.-е. сухарем, ведь подвезти кухни к боевой линии вследствие постоянного обстрела не представлялось возможности.
Один-единственная мера в данном случае, это – смена боевых частей и отвод их в более глубокий дивизионный или иногда и в полковой резерв, куда все-таки была возможность отправлять горячую пищу каждый день.
Но, как бы там ни было, а оставаться в положении голодного при обилии съестных припасов было бы дико, и доводилось изыскивать возможности и прибегать к маленьким реквизициям в случае упорного отказа жителей в продаже продуктов. Для этого, обычно, из обоза II разряда рассылались по близ возлежащим селениям люди на подводах и велосипедах – и там, по мелочам, иногда закупали хлеб, булки, сухари, сахар, кофе, соль, колбасу и т. п. снедь, и, таким манером, хоть и не всегда в полной мере, удовлетворяли имеющиеся потребности.
Бывали случаи, что полковой обоз II разряда, где сосредоточивалась вся заготовка продовольствия, по каким-либо объективным винам далеко отходил от полка или просто задерживался, не успевая вовремя подтянуться на ночлеге к полку – вот тут уже приходилось командирам рот самим беспокоиться о срочной заготовке продуктов на месте, причем без выбора, т.-е. что попадется под руку, лишь бы не выступить в поход с пустыми кухнями. Поза иногда усугублялось отсутствием завхоза, хотя такие случаи были очень редки, так как обычно завхоз всегда верхотурой догонял полк на ночлеге – привозил деньги и руководил закупками.
Окончание следует
