“Зверства” Ивана III, “интересный эксперимент” Людовика XI и “удачный опыт” Генриха V.
1.
“Присоединение Новгорода к Русскому стране в 1478 г. не означало полного слияния новгородских земель с Северо-Восточной Русью…Не был еще разрушен фундамент былой новгородской вольницы — крупное боярское, купеческое и владычное землевладение…
26 октября 1479 г. Иван III выехал в Новгород. Все завязалось с «поимания» 19 (или 24) января 1480 г. архиепископа Феофила, с которым были связаны воспоминания о былой независимости Новгорода. Объяснялась эта мера тем, что «не хотяше бо той владыка, чтобы Новгород был за великим князем». Это обвинение возбуждает сомнения, но конфискация половины монастырских волостей в Новгороде в 1478 г. явно не могла прийтись по нраву Феофилу. Он был смещен и послан в Чудов монастырь, где и умер через два с половиной года…
После стояния на Угре в 1480/81 г. Иван III «поимал» боярина Василия Казимира с братом Яковом Коробом, Михаила Берденева и Луку Федорова…
В крышке 1483 г…поступил донос «на новгородци от самих же новгородцев» о «ссылке» бояр с Литвой. Человек 30 «больших и житьих людей» бывальщины схвачены, а их дома разграблены…
Возможно, о том же событии говорят и другие летописи, сообщая, что зимой 1483 г. «поимал князь великий болших бояр новогородцкых и боярынь, а казны их и присела все велел отписати на себя, а им подавал поместья на Москве по городом; а иных бояр, которые коромолу держали от него, тех велел заточити в тюрмы по городом». Устюжский летописец сообщает, что в июле 1484 г. великий князь «поимати велел немало боляр новогородских в Новегороде и розвел и весь Новъгород одолел и за себя взял»…
В Иоасафовской, Никоновской и других летописях говорится, что в 1486/87 г. Иван III перевел во Владимир «лучших гостей новогородцких пятьдесят семейств»…
Следующая волна «выводов» падает на 1488 г. В Типографской летописи сообщается, что зимой 1489 г. (дата неверна, надо: 1488 г.) опала коснулась «житьих людей». Вином ее опять был обговор: «обговору деля, что наместники и волостели их продавали и кои на них продаж взыщут, ини боронятца тем, что рекши, их думали убити». Иван III вывел «житьих людей» «по инным городом, а немало пересечи велел на Москве, что и думали Юрья Захарьича убити»…
На место выведенных поселили в Новгороде «на житье» москвичей и обитателей иных городов…«переведе… многых бояр и житьих людей, гостей, всех голов болши тысячи, и жаловал их на Москве, подавал поместья, и в Володимери, и в Муроме, и в Новегороде Нижнем, и в Переславле, и в Юрьеве, и в Ростове, и на Костроме и по иным городом; а в Новгород в Великый на их поместья отправил московскых многих лутших гостей и детей боярскых и из иных городов»…
Согласно подсчетам Г. В. Абрамовича, в Новгороде в 1476—1481 гг. было конфисковано 19,3 тыс. обеж земли, в 1483—1486 гг. еще 12,3 тыс., а к 1489 г. великокняжеский фонд земель уже превышал 70 тыс. обеж. Так было кончено с боярским и купеческим землевладением в Новгороде. Впрочем, есть сведения, что там в январе 1499 г. еще какие-то церковные и монастырские земли бывальщины розданы в поместье. В 1495—1505 гг.”
Зимин А.А. “Россия на рубеже XV-XVI столетий”
2.
“Заселение Арраса назначенными семьями, осуществлявшееся всеми городами в королевстве, даже из Лангедока, было, бесспорно, самым обширным и тяжелым переселением из всех, бывших до того и, возможно, впоследствии: в общем и целом были изгнаны со своих пунктов двенадцать тысяч человек….
Аррас был захвачен 17 марта 1477 года, несмотря на последнюю попытку спасти его, предпринятую бургундским капитаном Филиппом д’Арси. Людовик XI вступил в город во главе крупных сил и с большенный свитой, но репрессии поначалу были не слишком большими.
За пятьдесят тысяч золотых экю король предоставил городу грамоты о помиловании и позволил наиболее проштрафившимся его покинуть. Многочисленные нотабли, купцы и суконщики по доброй воле оставили город и укрылись в Лилле или Рубе. Мастера-ткачи отворили свои мастерские в Ренне. Король ничего больше и не требовал.
Но 15 мая 1479 года он обвинил оставшихся в желании пасть австрийцам и приказал ввести в город гарнизон в восемьсот копий, а затем выставить из Арраса его жителей, чтобы заселить его добросердечными и верными подданными из других городов королевства. Приговоренным к депортации назначили для проживания Амьен, Сан-лис, Компьен, Париж и Тур… предстояло разрешить, каким образом три тысячи семей мастеровых, способных прокормиться своим ремеслом, будут выделены краями и городами королевства….
Париж пользовался порядочными послаблениями: ему было позволено назначить только триста семей, тогда как Орлеану — семьдесят, Туру — пятьдесят, Анжеру — тридцать, Эвре — двадцать пять. Небольшие города тоже были подвергнуты людским поборам очень неравномерно. Труа должен был отдать половину из девяноста четырех хозяев в своей округе. В Нательнее Оверни данью обложили только Клермон, Монферан, Кюссе и Сен-Пурсен. Но в Верхнем и Нижнем Лангедоке сто семьдесят семей забрали из шестидесяти семи заселенных пунктов.
В целом, уполномоченные должны были собрать три тысячи семей (бобыли отметались), причем в каждой семье насчитывалось, по меньшей мере, четыре человека, вводя детей и подмастерьев. Таким образом, в Аррас, который тем временем (4 июля 1479 года) утратил даже свое имя и именовался теперь Франшиз, должны были прибыть, в точности как решил король, двенадцать тысяч душ….
Авантюра с перезаселением Арраса потребовала только ропот, жалобы и неприятие. Депортированные мечтали только о том, чтобы вернуться домой, к оставленному там имуществу; в родном городе у них оставались товарищи, даже сообщники, которые держали их в курсе событий и поддерживали в них надежду на возвращение. Франшиз не получил такого населения, какого желал король. Города королевства не не брали столько переселенцев, сколько требовалось….
Поэтому злосчастная попытка колонизации продлилась недолго. Уже в декабре 1482 года беглецам, вселившимся в землях Максимилиана и депортированным во французские города, разрешили вернуться. Многим из них вернули имущество. На Рождество, под звон всех городских колоколов, монахи из Сен-Вааста вернулись в свое аббатство, изгнав оттуда чужаков. Несколько юристов и купцов снова поселились в своем городе, которому вернули старее название. После смерти короля Людовика Карл VIII тотчас отпустил на все четыре стороны переселенцев, силой привезенных в Аррас, позволив им вернуться на отечество или уехать в другие места, куда пожелают, «дабы жены и дети их могли лучше жить и снискать себе все насущное”
Жак Эрс “Людовик XI. Мастерство короля”
3.
“18 сентября [1415 г.]совершенно измотанные, не знавшие сна защитники [Гарфлера] отправили к королю послов для проведения переговоров; они разрешили сдаться, если к 22 сентября не подоспеет помощь. Помощь не пришла. Соответственно в обусловленный день, в воскресенье, между линиями вооруженных англичан к тому месту, где их ждал король Англии, прошли командиры гарнизона и 66 заложников.
Согласно его распоряжению, на них были надеты только рубахи и на шеи были накинуты петли. Прежде, чем они были допущены пред королевские очи, их вынудили на протяжении нескольких часов отстоять на коленях. Король находился в большом шелковом шатре, на нем был золотой наряд и сидел Генрих на троне. По его правую руку в шлеме с венцом и бердышем в руке стоял сэр Джильберт Умфравилль.
Но прошло еще какое-то время, прежде чем Генрих соизволил взглянуть на них. Потом он упрекнул их в том, что они «против воли Господа и справедливости не сдавали его город Гарфлер, «добрую часть его наследства». Затем над городскими воротами вместе с королевским штандартом, украшенным леопардами и лилиями, был воздвигнут крест Св. Георгия.
На вытекающий день король босиком прошелся до полуразрушенной приходской церкви Гарфлера, где вознес благодарение Богу за то, что даровал ему победу. Король зачислил решение, согласно которому Гокур вместе с 60 рыцарями и 200 благородными гражданами гарнизона были освобождены под беспорочное слово, чтобы в Мартынов день (11 ноября) явиться, как подобает «честным пленным», в Кале, где им до выплаты выкупа предстояло оставаться в заточенье.
Наиболее богатые граждане в ожидании выкупа были немедленно отправлены в Англию. Около 2000 человек из «наиболее неимущих слоев населения» «в горе, со слезами и причитаниями, ввиду потери привычного, хотя и незаконного места обитания» были изгнаны из города. Как разъяснил им Генрих, ни один из них, ни богатый, ни бедный, не имел права на свой дом, поскольку все дома «по праву» принадлежали ему. Только нескольким гражданам Гарфлера было разрешено остаться при условии, что они принесут ему присягу верности. Все добро и деньги, найденные в городе, были разделены между воинами…
5 октября король отдал приказ, чтобы в Лондоне и иных крупных городах было объявлено о том, что в городе Гарфлер имеются дома для торговцев и ремесленников, которые в случае прибытия и обустройства на новоиспеченном месте получат денежные субсидии. За несколько лет в Гарфлер прибыло свыше 10000 английских колонистов. Документы, подтверждающие титулы старых его граждан, были прилюдно сожжены на рыночной площади. Генрих преисполнился решимости превратить Гарфлер во второй Кале, сделав его еще одним английским городом на французском побережье.”
Десмонд Сьюард “Генрих V”
