Случайное фото в тему, из Google
Фрагмент из романа «Вчера»
Весной 42-го какая-то бредшая мимо беженка, смазливая бабёнка лет 25-ти, назвалась учительницей, и староста взял её в здешнюю начальную школу, которую велели открыть немцы. На квартиру она напросилась в хату к Евтушенкам. Однажды, когда районный жандарм, как вечно во время своих визитов, проверял дела хутора, то, зайдя в конце сентября в школу, открытием которой похвастался староста, он увидал там эту учительницу, которая ему приглянулась. Конечно, в дальнейшем он зачастил в наш хуторок с проверками, и ей ничего другого не оставалось, кроме как делать вид, что ей по душе его общество. Несколько раз жандарм был зван ею на чай, в связи с чем закатывался в нашу хату.
Как-то раз произошел один очень щекотливый эпизод. Жандарм приехал на красивой пролётке, называемой дрожки, запряженной двумя конями с румяным мужиком “за рулем”. Фриц велел бабусе позвать из школы учительницу, благо, школа была в минуте ходьбы, наискосок от нашей хаты, разом за кузней. Сеятельница знаний прибежала, предусмотрительно отпустив десяток разновозрастных учеников по домам, позволила галантному врагу чмокнуть её в щёчку и расцеловать ручку, забрызганную настоящими немецкими ализариновыми чернилами, и принялась готовить на стол, а жандарм, ведомый дедом, пошел под клён мыть длани, а быть может, и ещё кой за чем.
Когда всё было готово, он зашёл, пригибаясь, в “гостиную”, потирая руки от предстоящего удовольствия, так как увидел разрумянившуюся в хлопотах учительницу.
Он сказал ей какой-то комплимент и собрался было сесть на единственный стул, который всегда выбирал (ещё бывальщины две замусоленные колхозными задницами табуретки), входя в светлицу.
(Этот стул, вернее, пара стульев, подарок старшего сына Георгия старцам в 1939 году во время отпуска после дружественного визита кораблей Черноморского флота в Константинополь. Тогда же дядя Жора привёз нам два ящика невиданных в то пора апельсин, которыми Сеня обжирался недели две…)
Но пан официр не усёк, что бабуся успела стул переставить. Неуклюжий двухметровый немец, основательно увешенный всевозможной амуницией, гремя, грохнулся на пол…
Он тут же вскочил, невероятно покраснев от оскорбления, страшно ругаясь по-немецки, и выхватил из кобуры револьвер. Видать было, что он способен на всё.
Чего стоило учительнице, бабусе и деду доказать фрицу, что это нелепая случайность, а не злой умысел, Учительница ведала сотню немецких слов, так как до войны во всех школах основательно преподавали немецкий, поскольку Сталин считал, что этот иноземный язык пригодится, да и вообще на Украине спокон веков немецкий язык уважали.
Однако расстроенный оккупант не стал в этот раз чайничать, а счёл необходимым для сохранения престижа сесть на дрожки и умотать в Софиевку.
Мы облегченно вздохнули. Затем, успокоившись и вволю насмеявшись, воспрянувшие участники инцидента согласно сели за стол и основательно подкрепились вареной картошечкой с солёными помидорчиками бабушкиного несравненного бочкового засола. Разговорам об этом событии не было крышки.
В эту сельскую школу, где одна учительница вела два десятка детей и сразу 1-й, 2-й, 3-й и 4-й классы, пошел отираться и Сенька.
Как только приступили к делам, в конце сентября сверху поступило указание вывести учеников на сбор лекарственных трав для немецких госпиталей. Видно, фрицы получили изрядную трёпку. Ребята собирали жёлтый буркун (донник), сокирки (живокость), кровохлёбку, спорыш, ещё что-то… Сушили под навесом, потом всё это кто-то увозил в Софиевку.
Ещё в декабре строчили как-то контрольную работу, какие-то прописи настоящими ализариновыми чернилами. Дело в том, что чернилами писала в своих образцовых тетрадках учителька, а ребята строчили, высунув языки, свои крючки на полях старых газет карандашами. Но по случаю высокого контроля (работы после надо было сдать куда-то или в Запорожье или в Днепропетровск) из района привезли несколько финских тетрадок и каждому ученику выдали по два двойных листа – вдруг выйдет испортить. И Сенька до сих пор помнит волнующий прекрасный запах финской бумаги, ну что за запах!
Как-то следующим летом, а был уже 43-й, в неурочное пора приехал какой-то немецкий офицер проверить постановку образования, так наша учительша привела Семёна, отперла школьное помещение, поставила его у доски, и он колоченный час объяснял бестолковому немцу, сколько будет ножек у коровы и двух куриц вместе и сколько яблок останется у Сеньки из десяти, если три отдать учительнице… Инспектор похвалил Семёна, угостил шоколадкой и отметил приемлемый степень преподавания для аборигенов.
