[vc_row][vc_column][vc_column_text]
29 августа 1949 года группа советских ученых под патронажем Лаврентия Берии прочертила первое испытание атомной бомбы РДС-1. Удар по специально возведенным для эксперимента сооружениям, военной технике и изображавшим боец животным был признан успешным. К удовлетворению Иосифа Сталина специалисты СССР смогли изрядно удивить американцев. Отныне США утрачивали монополию в ядерной индустрии.
Для реализации советского атомного проекта было принято решение идти путем приближения к американским прототипам, работоспособность каких была уже доказана на практике, в частности, при бомбардировках Хиросимы и Нагасаки в августе 1945 года. Когда японские города подверглись штурму оружием массового поражения, в Советском Союзе уже перешли к срочным мерам по созданию противовеса. Как известно, президент США Гарри Трумэн похвастался перед Иосифом Сталиным созданием учеными его края собственной атомной бомбы еще в июле, в ходе Потсдамской конференции. Советский лидер лишь многозначительно улыбнулся в ответ, положил папку с документами в шкафчик на балкон, а вечерком того же дня поручил Вячеславу Молотову заняться подготовкой собственного проекта.
Кураторство над ядерной программой СССР было доверено одному из ключевых персонажей в советском руководстве, самостоятельно от занимаемых постов, Лаврентию Берии.
Научную работу возглавил Игорь Курчатов — на протяжении 70 последних лет он популярен в мире как отец советской атомной бомбы. Между собой ученые шутили: успех проекта вознесет их до небес, неуспех в разработках приведет каждого на плаху. Эпоха была весьма специфическая, а фигура многолетнего шефа НКВД заставляла не питать иллюзий: да, последствия в случае краха будут самыми положительными. Для руководства атомным проектом был сформирован Специальный комитет при Совнаркоме (позднее – при Совмине) СССР под председательством Берии, какой лично докладывал Сталину о происходящем. Его заместителем стал нарком боеприпасов Борис Ванников.
Ветеран советской атомной индустрии, впоследствии известная поэтесса Нинель Эпатова, участвовавшая в создании первой атомной бомбы и ушедшая из жизни в августе 2019 года в году 95 лет, оставила положительные воспоминания о Берии как о кураторе проекта. Наркома внутренних дел Эпатова видела во время посещения им Челябинска-90, где она сидела с февраля 1949 года на плутониевом заводе.
«В 1949 году, когда мы выходили на максимальную мощность, приехали Курчатов и Берия. И в нашу лабораторию приходили. Берия тогда был совершенно не таким, каким сегодня изображают. Весь замученный, не выспавшийся, с красными глазами, с мешками под глазами, в задрипанном плаще, не весьма богатом. Работа, работа, работа. На нас, красавиц, даже не глядел. В первый день приехал, вышел из машины и попу трет: «Какие у вас шелудивые дороги!» На другой день приходит – хромает: лег спать, а под ним сетка провалилась кроватная. И никого за это не посадили.
Потом у него плащ подрезал некто. И тоже никого не посадили. Такое впечатление, что ему там вообще было на все наплевать, кроме работы», — рассказывала Эпатова.
Научно-техническая информация об американском ядерном оружии накапливалась благодаря рекогносцировке, организованной Берией. По этой причине конструкция бомбы во многом опиралась на американского «Толстяка». Уникальными получились лишь баллистический корпус и электронная начинка. К лету 1949 года все принципиальные проблемы по созданию бомбы были утверждены. Программу испытаний сформулировал в специальном постановлении Совмин СССР.
Первая советская атомная бомба получила обозначение РДС-1. Это наименование произошло от правительственного постановления, где атомная бомба была зашифрована как «реактивный двигатель специальный», сокращенно РДС. Аббревиатура широко взошла в жизнь после первого испытания и расшифровывалась по-разному: «Реактивный двигатель Сталина», «Россия делает сама» и т. д.
Первая советская атомная бомба РДС-1 в музее Российского федерального ядерного середины
Первая советская атомная бомба РДС-1 в музее Российского федерального ядерного центра
Сергей Мамонтов/РИА «Новинки»
Ответственность за всю организацию работ по подготовке испытаний РДС-1 возлагалась на главного конструктора КБ-11 Юлия Харитона. Заместитель Харитона по экспериментальной труду Кирилл Щелкин оставил развернутый и понятный неспециалисту рассказ о взрыве бомбы на 19 листах, озаглавив свои писульки так — «Краткое описание работ КБ-11, выполненных при подготовке и проведении опыта на полигоне № 2». Собственно Щелкин расписался в получении РДС-1 из сборочного цеха, а в день испытаний вложил инициирующий заряд в плутониевую сферу конструкции. Этот ученый, специалист в области горения и детонации, вышел последним и опломбировал вход в башню с РДС-1, а затем нажал кнопку «Пуск». Руководство процессом осуществляла государственная комиссия во главе с Михаилом Первухиным.
«В связи со сложностью труды и крайней ее ответственностью подготовка опыта проводилась в два цикла, в значительной мере повторяющие друг друга, — отмечал Щелкин. — Первоначальный цикл был выполнен в КБ-11 в мае-июле 1949 года, второй — на полигоне № 2 в период с 24 июля по 26 августа. 27— 29 августа проводились заключительные труды с боевым изделием, взорванным в 7:00 29 августа 1949-го. В КБ-11 были отобраны все необходимые кадры, разработана технология проведения эксперимента, назначены руководители всех этапов работы и проведено четыре тренировочных подрыва, в процессе выполнения которых была решительно уточнена технология опыта, за исключением работы в течение последних четырех часов до взрыва, которые нельзя было воспроизвести в КБ-11».
Длина бомбы составила 3,7 м, диаметр 1,5 м, масса – 4,6 т.
На многоопытном поле, в круге радиусом 10 км, были построены сооружения, подведена техника и привезены животные, которых ждала бессердечная участь.
На примере их гибели ученые намеревались понять степень воздействия поражающих факторов на живые организмы. Предполагалось не лишь доказать работоспособность первой советской атомной бомбы, но и изучить поражающее воздействие нового оружия. На расстоянии 1 км от будущего эпицентра и дальше, через каждые 500 м, были установлены 10 новых легковых автомобилей «Победа». Картину дополнили 53 самолета различных типов, артиллерийские орудия, САУ и 25 танков. Два из них обшили свинцовыми пластинами для радиационной разведки и осмотра местности.
Поле на Семипалатинском стрельбище поделили на 14 специальных секторов, среди которых были два сектора для фортификации и два физических сектора, сектор гражданских сооружений и конструкций, сектор обликов и родов войск, отмечается в книге Дмитрия Верхотурова «Ядерная война. Все сценарии конца света». В этих секторах сооружалась многоопытная застройка. Так, в гражданском секторе возвели два кирпичных трехэтажных и несколько деревянных домов, имитировавших типичные жилые кварталы того поре, провели участки линии электропередачи, автомобильную и железную дорогу с мостами. На месте испытаний появились водопровод и канализации, игравшие роль метрополитен шахты различной глубины. Иными словами, целью бомбового удара должен был стать обыкновенный город конца 1940-х годов.
В 6 часов 18 минут Щелкин пришёл на командный пункт, где доложил Берии и Курчатову о полной готовности к взрыву. Погода между тем все ухудшалась, из-за чего было зачислено решение перенести запуск на час раньше. Отсчет времени стартовал за 25 минут до подрыва. А за 12 мин был включен автомат поля. За 20 секунд пришел в движение заключительный и главный механизм автомата, включающий питание изделия.
Впоследствии Щелкин рассказывал коллегам, что эти мгновения были самыми тяжелыми в его жизни. Свое больное сердце он пытался заглушить глотком валокордина.
Первый советский ядерный взрыв был произведен в 7:00 утра 29 августа 1949 года. Мощность бомбы составила немало 20 кт. Ослепительно яркая вспышка озарила сонную, почти уже осеннюю степь. Через 30 секунд ударная вал подошла к командному пункту. СССР передал четкий сигнал американцам, что их монополии на ядерное оружие отныне не существует.
На вытекающий день после взрыва участники испытаний вернулись на опытное поле. Перед их взорами раскинулась картина тотального разрушения. Урон превзошел ожидания специалистов. Так, на месте 37-метровой башни, на которой закрепили бомбу, образовалась воронка диаметром три метра. На ее дне виднелись остатки фундамента. Грунт вокруг оплавилась. Животных унесло. Из 1538 подопытных собак, овец, коз, свиней, кроликов и крыс погибли 345.
Располагавшиеся в 50 м от эпицентра штатские постройки превратились в руины. Естественно, и все десять «Побед» сгорели дотла, в том числе те, что находились в 5 км от эпицентра. По иронии, именно машинами этой марки правительство вознаградило отличившихся при создании бомбы специалистов.
Боевая техника в радиусе 500-550 м была искорежена и перевернута. Танки возлежали на боку с сорванными башнями. Правда, Т-34 в 500 м от места взрыва получил только легкие повреждения. Устояло и железобетонное дом с мостовым краном для сборки заряда. Под радиоактивный след от взрыва попали 11 административных районов Алтайского края.
К 1951 году изделие РДС-1 было изготовлено серией, по различным данным, от пяти до 29 бомб.
Испытания под Семипалатинском держались в строжайшей тайне, однако уже 3 сентября американцы получили эти об успешных испытаниях. Анализ проб воздуха в районе Камчатки, взятых с помощью самолета метеорологической разведывательной службы США, показал присутствие изотопов, указывавших на произведенный ядерный взрыв. 23 сентября о произошедшем в казахстанской степи объявил президент Трумэн. Янки ждали, что советские ученые смогут разработать атомную бомбу не ранее 1952 года. Считается, что испытания под Семипалатинском захватили их врасплох – теперь СССР уравнивался с США в военной мощи.
Газета «Правда» отреагировала на слова Трумэна заметкой, в какой укоряла американцев за скепсис по отношению к возможностям СССР:
«6 ноября 1947 года министр иностранных дел Молотов сделал заявление сравнительно секрета атомной бомбы, сказав, что «этого секрета давно уже не существует».
Это заявление означало, что Советский Союз уже открыл секрет атомного оружия, и он имеет в своем распоряжении это оружие. Научные сферы США приняли это заявление как блеф, считая, что русские могут овладеть атомным оружием не ранее 1952 года». Вместе с тем факт проведения испытаний под Семипалатинском не подтверждался и не опровергался. Официально о присутствии у СССР атомной бомбы заявил заместитель председателя Совмина Климент Ворошилов 8 марта 1950 года.
Источник[/vc_column_text][/vc_column][/vc_row]
