Что строчил Сталин на докладах разведки о планируемом нападении Гитлера

Сообщения о том, что Сталину заранее докладывали о дате нападения Германии на Советский Альянс, стали появляться в печати вскоре после разоблачения культа личности Сталина Хрущёвым на ХХ съезде КПСС в 1956 году. И утверждалось, что Сталин, в мочь своего предвзятого мнения, игнорировал эти сведения. Это якобы и привело советские войска к катастрофе в первые месяцы Великой Отечественной брани.

«Не информатор, а чёрт знает что»

С тех пор опубликовано уже немало документов и мемуаров, бывших тогда за семью печатями, но тайна остаётся и поныне. Что было популярно в Кремле о военных приготовлениях Третьего рейха в июне 1941 года, и к чему конкретно готовился Сталин? Если бы у нас бывальщины точные сведения, то не было бы таких разногласий во мнениях современных историков.
Причём именно недвусмысленные реплики Сталина на докладах рекогносцировки порождают разные, порой взаимоисключающие версии. Вот самая известная реакция Сталина на подобное донесение. 16 июня 1941 года устроилось сообщение наркома госбезопасности Меркулова Сталину. Со ссылкой на источник в штабе Люфтваффе, в нём говорилось, что все приготовления к нападению на СССР в Германии завершены, и вторжение может случиться в любой срок. Сталин порекомендовал послать этот источник к известной матери, ибо это «не информатор, а чёрт знает что».
Именно этот одинешенек случай постоянно приводится как образец реакции Сталина на сообщения о готовящемся нападении Германии. Характерно при этом, что полного сборника всех докладов рекогносцировки Сталину накануне войны, и всех резолюций, накладывавшихся советским вождём на эти донесения, у историков нет. А из отдельных случаев, подобных этому, историки и публицисты выуживают, обеспечив соответствующими трактовками, подтверждения собственным версиям.
Между тем, только исчерпывающая, без купюр, публикация секретных докладов Сталину и его решений перед бранью, могла бы снять имеющиеся вопросы. Пока же остаётся только гадать.

Донесения разведчиков противоречили друг другу

Итак, нам популярны только негативные отклики Сталина на сообщения о намеченном гитлеровском нападении и его предполагаемых датах. При этом даты в докладах всегда сдвигались. Вначале там назывался май 1941 года, затем период между 15 мая и 15 июня, наконец, 22 июня 1941 года. Но даже когда миновали первые два срока, накануне 22 июня, в некоторых докладах фигурировали расплывчатые даты вроде конца июня – основы июля.
Спрашивается, кому было верить из этих информаторов? И можно ли было им верить, если они уже ошиблись не раз в предсказании? Может быть, негативная реакция Сталина относилась не к сведениям о том, что Гитлер вообще готовит нападение на СССР, а именно к попыткам назвать точную дату вторжения? Ещё раз отметим: 22 июня было не один-единственной датой, называвшейся в этих донесениях!
Далее, нам неизвестны все отклики Сталина на предоставлявшиеся ему сведения (как и сами эти сведения полностью). И даже если там было что-то, что завоевало доверие вождя, стал бы он, при своей неизменной подозрительности, доверять бумаге свои подлинные мысли? Стал бы он ставить какую-то пометку, вроде: «этому ключу можно доверять», «принять к сведению» и т.п.?
Поэтому исключительно трудно судить об истинном отношении Сталина к сообщениям о планируемом Гитлером вторжении.

СССР готовился к брани в соответствии со своим планом

Факты же свидетельствуют, что СССР готовился к войне с Германией. Характер этих приготовлений позволяет сделать вывод, что брань мыслилась Сталиным как наступательная. Исходя из намерения Сталина упредить Гитлера в развёртывании войск и открытии военных действий, нетрудно предположить, что наиболее желательными для Сталина бывальщины бы сообщения о том, что Германия вообще не планирует начать войну против СССР в 1941 году. И такие донесения тоже бывальщины.
Мнение о том, будто весной 1941 года у Сталина имелась абсолютно точная информация о том, что 22 июня 1941 года германские армии намерены перейти границу СССР, ложно. У Сталина было целое море донесений различного рода, зачастую разноречивых. И во всём этом было необходимо разобраться. Почему следовало верить сообщениям о том, что война обязательно начнётся точно 22 июня? Особенно после того, как она не завязалась ни в мае 1941 года, ни до 15 июня? А ведь были данные другого рода.
В этих условиях было разумно продолжать приготовления к брани в соответствии с собственным планом, не шарахаясь из стороны в сторону от тех или иных сообщениях о намерениях будущего противника. Тем более, что большинство этих извещений в том, что касается дат, оказывалось ложным.

Было ли 22 июня окончательной датой?

У нас есть возможность обратиться к германским источникам. Из них явствует, что дата 22 июня была незнакома самому руководству Третьего рейха почти до последнего момента. Так откуда же она могла быть ещё раньше известна Сталину?
В плане «Барбаросса», подмахнутом Гитлером 18 декабря 1940 года, указывалось, что приготовления к войне с СССР должны быть закончены к 15 мая 1941 года. Как легковесно видеть, это не твёрдый срок нападения, а наиболее ранний из возможных. Директиву на приграничное развёртывание и нападение вермахт должен был получить запоздалее.
30 апреля 1941 года Гитлер провёл совещание с высшим командованием вермахта, на котором была впервые установлена дата основы осуществления плана «Барбаросса» – 22 июня. Только с этого момента подготовка к вторжению стала проводиться с учётом собственно этого срока. Нужно учесть, что в силу разных обстоятельств он мог быть ещё передвинут, как это уже было в истории Второй мировой брани.
Так, дата нападения на Польшу была первоначально назначена Гитлером на 26 августа 1939 года, и отдельные разведывательные подразделения уже ворвались на польскую территорию, когда поступил внезапный приказ о переносе вторжения на 1 сентября. Причиной стал дипломатический демарш Муссолини, заявившего, что не огласит войну Англии и Франции, если те вступятся за Польшу. Это заставило Гитлера поразмыслить ещё несколько дней прежде, чем начать агрессию.
Ведая об этом, и Сталин мог предполагать, что, получив сведения о готовящемся вторжении непосредственно перед ним, он ещё сумеет какими-то дипломатическими шагами выиграть пора. Этим тоже могут объясняться некоторые странные решения Сталина в ночь и на утро 22 июня.