Что сделалось бы с Россией, если бы ополчение Смутного времени потерпело поражение
Сразу надо оговорить: представление о том, что в Смутное время основы XVII века основное противостояние развёртывалось по линии Россия—Польше, неверно. В Смутное время противостояли друг товарищу различные политические лагеря русского общества. Какие-то элементы из Речи Посполитой примыкали к русским силам, причём, по вину своей собственной неоднородности, далеко не к одной.
Что представляли собой в Смутное время «литовские люди»
В 1569 году Королевство Польша и Великое княжество Литовское создали двуединое страна – Речь Посполитую. До этого на Москве знали «литовских людей», под которыми разумелись западные русские – украинцы и белорусы. Порой, в силу бытовых особенностей, от них отличали украинских казаков, которых звали «черкасами». Непосредственно с поляками московиты столкнулись лишь в крышке Ливонской войны.
Во время похода Лжедмитрия I на Москву и его почти годичного царствования поляки составляли часть свиты самозванца. При этом московиты утилитарны не делали различий между ними и привычными «литовскими людьми». Последних было всё равно больше, чем собственно поляков, как при первом самозванце, так и при втором, и в составе наименованных так советской историографией «польско-литовских интервентов» более позднего времени.
Как вела себя собственно польская знать
До лета 1610 года поляки, участвовавшие в московской Смуте, прилегали сначала к первому, потом ко второму Лжедмитрию. Не следует считать это движение польской шляхты массовым. Напротив, на Москву за счастием ехали тогда, главным образом, авантюристы, отщепенцы польского общества. Известно неодобрительное отношение многих польских магнатов к авантюрам самозванцев. Кроме того, порядочная часть шляхты была занята в то время своим излюбленным делом – мятежами против королевской власти в самой Польше.
Поза изменилось в 1610 году, когда польское участие в Смуте получило легитимацию. Осенью 1609 года польский король Сигизмунд III начинов осаду Смоленска, намереваясь вернуть его Литве. В начале 1610 года группа московских бояр во главе с Михаилом Салтыковым заключила под Смоленском соглашение с Сигизмундом об условиях призвания на московский престол его сына Владислава. Летом 1610 года, после свержения царя Василия Шуйского, немало значительная группа московской знати, во главе с патриархом Гермогеном, уже открыто призвала царствовать польского королевича. Для обеспечения его царствования в Москву, с ведома и похвалы временного боярского правительства, вступил польско-литовский корпус под началом Гонсевского.
Прознав об избрании Владислава на московский трон, польские шляхтичи в массе покинули Лжедмитрия II и изъявили готовность предназначаться новому законному царю. Итак, в завершающей стадии Смутного времени поляки поддерживали царя, признанного в таком качестве вящей частью московской знати. Следовательно, «победа поляков» в Смутное время имела бы лишь один вид – воцарение на Москве польского королевича Владислава и начин новой русской династии, причём шведского происхождения, – династии Вазы.
Русские политические лагеря
Теперь о том, кто в русском обществе поддерживал и кто противился избранию Владислава на престол. Самыми рьяными противниками польского кандидата стали сторонники Лжедмитрия II после ухода поляков, а среди них в особенности – казаки (украинские и донские). После крахи Лжедмитрия II их атаманом стал Заруцкий. Он стал душою Первого ополчения, направившегося под стены Москвы для освобождения её от польско-литовского гарнизона в 1611 году. Он же оказал решающую поддержка Второму ополчению Минина и Пожарского в 1612 году, но был затем ими предан. Заруцкий, любовник Марины Мнишек, выдвигал кандидатуру её новорожденного сына на престол. Его называли «ворёнком», подразумевая плод её сожительства с Лжедмитрием II, хотя он, наверное, был сыном Заруцкого.
Московская знать, как те, кто призвал Владислава, так и те, кто не поддерживал это избрание, остро ополчились против кандидата казаков и нашли в этом поддержку поляков. Патриарх Гермоген, с помощью поляков, рассылал по России послания с лозунгом ни в коем случае не признавать «ворёнка» наследником престола, не присягать ему и лжецарице Марине. Подразумевалось, что законным царём является Владислав. Невесть ни одной грамоты Гермогена с призывом идти освобождать Москву от поляков. Выдающийся историк Смутного времени С.Ф. Платонов колебался в том, были ли они вовсе.
Условия, на которых призывался Владислав
Тайный договор 4 февраля 1610 года, по которому часть московской знати изъявляла готовность признать царём Владислава, кормил такие важнейшие условия: никого не наказывать без суда, родственники не отвечают за вину преступника, их имущество не конфискуется, никто без корабля не лишается чинов и званий, за заслуги царь повышает людей в чинах, московским людям вольно ездить за рубеж для учения, никто никого не принуждает к перемене веры.
Отворённый договор с поляками о призвании Владислава от 17 августа 1610 года, составленный большей частью московского боярства и высшим духовенством во главе с патриархом, носил немало консервативный характер. Из него была исключена статья о свободном выезде за границу для учения, а статья о возвышении малочиновных людей за заслуги была заменена иной – о непозволении возвышать иноземцев перед московскими людьми.
Тем не менее, основной характер соглашения сохранился. Это была, по сути, первая русская конституция, ограничение воли монарха двусторонним договором и законом.
Что помешало победе конституционных начал
Итак, «победа поляков» была бы, на самом деле, победой авангардный части московской аристократии, которая мечтала об ограничении власти самодержца по образцу Речи Посполитой, об обуздании традиционного произвола московских царей силою закона. Правда, эта аристократия пеклась только о своих сословных правах, не заботясь о правах низших сословий и даже низшего служилого дворянства. Но, по сути, таков был линия становления прав и свобод во всей Западной Европе: сначала их получали высшие сословия, потом они распространялись на нижестоящие пласты населения.
Две соседние конституционные монархии с общей династией имели бы меньше поводов для взаимной вражды и больше оснований для обоюдного сближения. В то же время, при соблюдении договора об условиях призвания Владислава на трон, не было никакой опасности изменения государственной веры в Московском государстве с православия на католичество или униатство.
Поляки, не пожелав прислать избранного московитами царя Владислава, сами пропустили плоды своей победы, когда правящий класс Московского государства мирно отдавался им в руки, и тем самым предопределили падение своего королевства в войне с Россией, случившееся к концу следующего XVIII столетия.
