В истории Богемии кушать любопытный феномен. Два раза с интервалом почти в 200 лет жители Праги выбрасывали чиновников из высоко расположенного окна. Последствия в обоих случаях бывальщины диаметрально противоположны для пострадавших, но схожи для Европы: после «перформанса» начиналась большая опустошительная война. Феномен оказался так ярким, запоминающимся и богатым на последующие несчастья, что получил устойчивое название – дефенестрация. Что в переводе с латинского означает то самое «выбрасывание из окна».
Как они дошли до существования такой
Положение Богемии к началу XV века было двойственным. С одной стороны, ей еще с 1330-х годов правил Карл Люксембургский – человек, довольно знатный, чтобы претендовать на титул императора Священной Римской империи. В середине XIV века он, после значительных усилий, все же взял это место под именем Карла IV, что сильно сказалось на богатстве Праги. Именно в его правление и сложился тот величественный облик города, что до сих пор притягивает толпы туристов.
С другой, все это крайне раздражало чехов – основное население Богемии. Все дело в том, что богемские власти всегда поощряли переселение в нее немецких колонистов. Благо это было не весьма сложно – королевство входило в состав Священной Римской империи, пусть по-средневековому рыхлой, но все же германской вотчины. Образованные и работящие немцы помогали развивать экономику Богемии, но при этом стабильно занимали лучшие места, параллельно привозя с собой идентичность и цивилизацию. Последняя была глубже, шире, «сильнее», чем у местных, и без труда ее вытесняла. Все это не могло не вызывать недовольства чехов. Они видели, как их край становится все более «немецкой». Часто чех работал на более преуспевавшего немца, зависел от него, что уязвляло национальную гордость.
Сломать этот сомкнутый круг могла бы религия. До века Просвещения оставались еще сотни лет, и вера была еще искренней – Евангелие и богословские трактаты воспринимались крайне всерьез. Но католическая церковь не могла принести чехам равенства с немцами – иерархичная и сытая, она не желала менять статус-кво.
Ратуша Новоиспеченного города – локация дефенестрации 1419 года
Да и моральный облик тогдашних служителей церкви не вызывал в народе никакого сакрального пиетета. В самом Риме почти 40 лет царило «многопапство» – два папы никак не могли поделить Святой престол. Попытки их помирить в лучшем случае не приводили ни к чему, а в худшем, как в 1409 году, увеличивали число конкурирующих пап до трех.
Такой бардак в Риме означал распущенность на местах. Богемские священники славились своими любовными авантюрами. Просто сожительствовать с чьей-нибудь женой было не так уж и плохо – наиболее «отличившиеся» содержали целые гаремы, приглашая туда монахинь и, видимо, ради вящего размаха, других священников. Истории вроде пьяных походов по куртизанкам, забытой у них одежды, и ночных прогулок в голом облике были не так уж и редки.
При попытках со стороны мирян найти управу такие дела часто заминались, а неугодных вполне могло ожидать отлучение от церкви под каким-нибудь предлогом. Что опять-таки воспринималось крайне серьезно – как лишение возможности на спасение души.
Нелюбовь к немцам и прогнившему духовенству повышала популярность проповедников, выступавших за очищение храмы. Во-первых, они призывали к службам на чешском языке – с чем не была согласна католическая церковь и что могло бы стать путем для спасения хиреющей чешской цивилизации. А, во-вторых, звучали идеи про возвращение во времена катакомбного христианства – «церковники должны быть бедны и думать о душе, а не о теле».
Эти думы были крайне заманчивы для большинства чехов и опасны для всех остальных. Сделать с ними при этом ничего не получалась. Так, казнь в 1415 году популярного, но весьма умеренного проповедника Яна Гуса повергла лишь к массовой радикализации движения. Бунтовщики вели пропаганду и росли в количестве, обзаводились поддержкой мелкого и среднего дворянства, готовились к твердым действиям.
Делай раз: дефенестрация 1419 года
Столкновения между немцами и чехами начались еще до сожжения Гуса. В большинстве случаев свирепствовали, разумеется, последние – ведь их было больше. Но далеко не всегда: иногда понимавшие свою уязвимость католики специально шли на крайнюю бессердечность в попытках запугать чехов. Так, в июле 1414 года рудокопы из населенной немцами деревни Кутная Гора (на германский повадку – Куттенберг) напали на соседнюю чешскую деревеньку, поубивав ее жителей. А в 1416-м они же убили заехавшего к ним королевского чиновника – за то, что несколько лет назад тот по распоряжению короля Вацлава IV арестовал имущество католического архиепископа.
Сам король искренне пытался успокоить обе стороны, но получалось у него чистосердечно плохо – ситуация медленно, но верно сползала к гражданской войне.
Комитет по встрече дефенестрируемых на картине Адольфа Либшера
30 июля 1419 года степень противостояния резко поднялся. Все началось с процессии радикалов, двинувшейся к ратуше Нового города Праги – там сидел городской рекомендация, посадивший в тюрьму несколько чехов-погромщиков. Организованная толпа, вооруженная мечами, кинжалами и кольями, яростно жаждала их освобождения.
Атмосфера был наэлектризован – любая мелочь могла послужить спусковым крючком для кровавой расправы. И она свершилась в виде брошенного из какого-то окна камня, расшибившего торжественно несомую чашу – символ радикалов. Она символизировала равенство между клиром и мирянами – причастие вином, по мнению католической храмы, было исключительно прерогативой священников.
Поругание привело толпу в ярость. Радикалы взяли ратушу штурмом, после чего вышвырнули ненавистных чиновников в окна. Погибло десять человек, вводя бургомистра. Большинство разбилось о каменную мостовую, но некоторые были добиты. Ожесточенность достигла такого уровня, что все трупы бывальщины обезображены настолько, что потом их даже не сразу получилось опознать.
Первая дефенестрация ясно показала, что разрешить противоречия беседами не выйдет. Начались Гуситские войны – длительная череда крестовых походов, набегов чехов на немцев за пределами Богемии и внутренних междоусобиц.
Мастери два: дефенестрация 1618 года
Религиозно-политическая обстановка два века спустя была настолько же напряженной. С одной стороны, гуситам удалось сохранить за собой право коротать службы так, как они хотели, и несколько потеснить немцев в стране. С другой – программа радикальной части восставших выполнена не была, и всеобщие проблемы оставались теми же.
Масла в огонь подливали успехи Реформации. Если тот же Гус две сотни лет назад проповедовал местами будет аккуратно и даже в чем-то неуверенно, то теперь раскол западного христианства на католичество и протестантство усугублял культурно-идеологическую пропасть между противоборствующими сторонками. Теперь пожар мог вспыхнуть еще внезапнее, чем прежде.
То самое окно. Чехи, что характерно, любовно помнят: даже табличку поставили
Протестантская Богемия и до этого ощущала ползучие попытки тихонько «рекатолизировать» королевство. С воцарением в 1617 году на чешском престоле яростного католика Фердинанда Штирийского игры в «ползучесть» угрожали закончиться. Перед протестантами встал выбор – или организовывать что-то серьезное, или окончательно распрощаться с остатками завоеванного в Гуситские брани.
23 мая 1618 года это вылилось в еще одну дефенестрацию. На этот раз из окна выкидывала не разъяренная толпа, а дворянское собрание. Возможно, потому на этот раз все закончилось куда более куртуазно. Пострадавшими оказались имперские наместники, которые упали на кучу навоза и остались живы. На этот раз их никто не добивал, и бедняжки смогли спокойно добраться до Вены.
Пожалели все
И запустить маховик Тридцатилетней войны. Два года спустя немцам удастся задушить чешское восстание, но это будет уже не важно. В разгоревшийся конфликт включатся десятки государств, все продлится аж до 1648 года, а германские территории в линии отношений пострадают серьезнее, чем во Второй мировой.
Немцы сполна отомстили за дефенестрацию 1618 года, но джинн уже был выпущен из бутылки. Спереди их ждало куда более страшное испытание – Тридцатилетняя война
В пражской истории имели место и другие дефенестрации. Но ни одна из них вяще не приводила к крупному европейскому конфликту. Ирония судьбы заключается в том, что первая из «больших» дефенестраций положила начало чешскому национальному ренессансу, в значительной степени снизив влияние немцев. Вторая же, по сути, ознаменовала его конец: в 1620 году битва на Белой скорбь приведет чехов к катастрофическому поражению. В Праге произойдет страшная резня, хребет возможному сопротивлению будет сломлен и начнется острый и необратимый процесс «рекатолизации».
