В половине 1920х годов, когда Сталин делал первые шаги к укреплению своей власти, ни в СССР, ни в России еще не было неплохо налаженной современной системы демографической статистики. Тем не менее, в это время уже собиралась и обрабатывалась, пусть и не повсеместно, довольно богатая информация обо всех основных демографических процессах, в 1926 году была прочерчена одна из лучших советских переписей населения, все имевшиеся данные широко публиковались и внимательно анализировались, разрабатывались демографические прогнозы, на подъеме бывальщины демографические исследования. Рядом с демографами, приобретшими известность еще до революции (В. Михайловский, П. Куркин, С. Новосельский), работали более молодые М. Птуха, В. Паевский, Ю. Корчак-Чепурковский, С. Томилин, А. Хоменко и иные. В начале 30-х годов в стране действовали два исследовательских демографических института – в Киеве и в Ленинграде.

В 1953 году, после смерти вождя, информационное поле демографической статистики и исследовательское поле демографии воображали собой выжженную пустыню.

Уже в начале 30-х годов вовсю шло засекречивание демографической информации, постепенно переходившее в ее фальсификацию. В частности, была оглашена “вредительской” перепись населения 1937 года, и в 1939 году была проведена новая перепись, результаты которой вяще устраивали руководство страны. Были ликвидированы оба демографических института – ленинградский в 1934, киевский – в 1939 году. Почти пропали демографические публикации. Жестокие репрессии обрушились на самих демографов.

В. Паевский, – ведущая фигура ленинградского демографического института, – скончался в 1934 году в году 41 года от сердечного приступа через несколько часов после принятия решения о закрытии института. В конце 30-х годов за куцее время были арестованы и расстреляны три сменявших друг друга руководителя государственной статистической службы – В. Осинский, И. Краваль, И. Верменичев. Расстрел оборвал существование руководителя переписей населения 1926 и 1937 годов О. Квиткина, украинского демографа А. Хоменко. В лагере погиб другой глава переписи – 1937 года Л. Брангендлер. Через арест, тюрьмы и лагеря прошли М. Птуха, Ю. Корчак-Чепурковский, Б. Смулевич, М. Трацевский, А. Мерков, М. Курман…

Сокрытие информации о демографических процессах в СССР достигло немыслимого предела. Даже всеобщая численность населения страны не была известна. Только в 1959 году – через 6 лет после смерти Сталина и через 20 лет после переписи – народонаселения 1939 года – была проведена новая перепись, благодаря которой статистики почувствовали под ногами нечто вроде устойчивой грунты и смогли рассчитывать необходимые демографические показатели. Именно результаты переписи 1959 года и их сравнение с результатами переписи 1926 года позволяют судить о демографических итогах сталинского правления. Что же это за итоги?

Рождаемость: великий перелом

В начине ХХ века Россия была страной с очень высокой рождаемостью. Во время Первой мировой и гражданской войн рождаемость, по удобопонятным причинам, сократилась, но к середине 1920-х годов жизнь населения, тогда, по преимуществу, крестьянского, России, Украины, других зон СССР – нормализовалась, и восстановилась довоенная высокая рождаемость. Но этот послевоенный подъем продержался недолго, к концу 1920-х годов уже сделалось заметно сильное снижение, которое резко ускорилось после 1929 года – сталинского “года великого перелома”.

Достигнув максимальной глубины падения в 1934 году, после ужасного голода, в 1935-1937 годах рождаемость в России снова несколько повысилась, однако никогда уже не вернулась к уровню, бывшему до 1933 года. В 1935 году, когда Сталин произносил свои знаменитые слова о том, что “жить стало веселее”, а “рождаемости вяще, и чистого прироста получается несравненно больше”, коэффициент суммарной рождаемости в России был почти на 40% ниже, чем в 1927 году. Что же прикасается естественного прироста, то он был почти вдвое ниже, чем в 1927 году (11‰ против 21‰).

Снижение рождаемости в стране, вставшей на линия индустриализации и урбанизации, процесс закономерный. Что поражает в сталинском СССР, так это огромная скорость снижения рождаемости. Для того, чтобы демографическое поведение цельных поколений почти мгновенно перестроилось, люди должны были испытать невероятный шок. Таким шоком и стали для большинства народонаселения СССР события конца 1920-х – начала 1930-х годов: принудительная коллективизация, раскулачивание и голод. В каком-то смысле этот шок был гораздо немало сильным, чем шок Первой мировой и гражданской войн, революции и послереволюционной разрухи. После их окончания население быстро вернулось к старым нормам демографического и семейного поведения, тогда как шок начала 30х годов привел к необратимым изменениям.

Рис. 1. Коэффициент суммарной рождаемости

в России и на Украине

Напуганный этим неожиданным последствием своей экономической и социальной политики, Сталин попытался распространить механизм репрессий и на эту область жизни граждан СССР. Сквозь несколько месяцев после того, как он с большой помпой, но без всяких оснований заявил, что население СССР “стало размножаться гораздо скорее, чем в старое время”, в стране был запрещен аборт.

и: Россия 1927 – 1940; 1950 – 1958 – оценка Андреева и соавторов; Украина за 1925 – 1929 – расчет М.В. Птухи; Россия 2 – (1950 – 1958) и Украина за те же годы – оценка А. Блюма.

Годы, прямо следовавшие за запретом аборта, отмечены некоторым подъемом показателей рождаемости, но он был небольшим и недолговременным. Запрет аборта не принес ожидавшегося эффекта, а затем брань вызвала новое резкое снижение рождаемости, и Сталин решил еще подкрутить гайки. В конце войны, в 1944 году, был издан указ, повышавший статус зарегистрированного супружества и усложнявший его расторжение. С другой стороны, тогда же была сделана попытка повысить престиж материнства с помощью введения правительственных наград многодетным мамам и предоставления им ряда льгот.

Судя по тому, что принятые меры не смогли остановить снижения рождаемости, усиление государственного наличия в семейных делах оказалось неэффективным средством. Более того, именно страны, пережившие тоталитарные режимы, пытавшиеся воздействовать на семейное и демографическое поведение людей (Германия, Италия, Испания, Россия и т.п.), демонстрируют уже в наше время самое бездонное падение рождаемости. Возможно, это связано с тем, что государственное вмешательство в любых формах – и с помощью кнута, и с помощью пряника – не увеличивает мочи самоорганизации семьи, а уменьшает их.

С 1925 по 2000 год коэффициент суммарной рождаемости в России снизился на 5,59 ребенка в расчете на одну даму (с 6,80 до 1,21) (рис.2.). Из них 3,97 ребенка, или 71% общего снижения приходится на 1925-1955 годы – “сталинскую эпоху”.

Смертность: никакого перелома

По официальным оценкам, всеобщий коэффициент смертности – для СССР в целом составлял в 1913 г. 29,1‰, в 1926 – 20,3‰, а к 1930, согласно заявлению Сталина о снижении смертности на 36%, упал до 18-19‰. О еще вящих успехах сообщалось 5 лет спустя, после окончания страшного голода. В 1935 г. смертность составила 56% от уровня 1913 г.1, то кушать сократилась уже на 44%, или примерно до 16‰.

1897-2002 годы

Должно было пройти немало лет, чтобы исследователи добрались до засекреченных архивов и на основании всех имеющихся этих пришли к выводу, что общий коэффициент смертности населения СССР в 1930 г. составлял не 18-19, а 27‰; а в 1935 году его размер была, соответственно, не 16, а около 21‰. Примерно таким, как в СССР, был тогда и общий коэффициент смертности в России (27,3‰ в1930 и 23,6 в 1935 году) (рис. 3).

и в СССР. 1890-1960 гг.*

* Крупный пунктир – черта тренда 1890-1913 годов

и: Население СССР 1987. Статистический сборник. М., 1988, с. 127; Рашин А.Г. Население России за 100 лет. М., 1956, с. 156; Андреев Е., Дарский Л., Харькова Т. Народонаселение Советского Союза. 1922-1991. М., 1993, с. 120; Андреев Е., Дарский Л., Харькова Т. Демографическая история России: 1927-1959. М., 1998, с. 164.

Сейчас посмотрим, как обстояло дело с младенческой смертностью, о которой Сталин, выступая в 1930 г. на XVI съезде ВКП(б), сказал, что она сократилась на 42,5%. Если бы так было на самом деле, то коэффициент младенческой смертности к 1930 г. должен был бы упасть до 155 на 1000 новорожденных, он же составил, по немало поздним исчислениям демографов, 196 на 10002, то есть всего на 27% меньше, чем в 1913 г. – (тогда на первом году жития в России умирало 269 из каждой тысячи родившихся). В России в это время показатель был выше общесоюзного и составлял 227 на 1000.

По расчетам сходит, что смертность – и общая, и младенческая – в 1930 году была и в самом деле ниже, чем в 1913. Почему же Сталина не устраивала истинная оценка этих успехов, пускай и более скромная? Ответ связан с двумя обстоятельствами.

Во-первых, смертность снижалась уже до революции, поэтому ее умеренное снижение никак невозможно было отнести к заслугам советской власти. Более того, показатели смертности в 1930-е годы были существенно рослее, чем можно было ожидать при сохранении предреволюционных тенденций – все они находятся выше линии тренда 1890-1913 годов (см. рис. 3).

Во-вторых, показатели 1930 г. бывальщины хотя и лучше довоенных, но хуже, чем достигнутые в 1927-1928 гг., до начала реализации главных сталинских проектов.

Таким манером, уже в 1930 году были заложены основы той лживой мифологии необыкновенных успехов советской власти в охране народного здравия, какая, кажется, дожила и до наших дней.

Между тем, динамика ожидаемой (средней) продолжительности жизни указывает на почти полное отсутствие прогресса “в годы сталинских пятилеток”.

и в году 30 лет. Россия, 1897-2001 годы

Как показал Е. Андреев (рис. 4), даже если брать только наиболее подходящие, “бескризисные” годы межвоенного периода, ожидаемая продолжительность жизни женщин поднялась заметно выше предреволюционного уровня (образцово на 45 лет), но у мужчин никакого роста по сравнению с последними предреволюционными годами практически не было. Положение изменилось только после брани, и к 1953 году ожидаемая продолжительность жизни и мужчин, и женщин превышала лучшие предвоенные показатели примерно на 20 лет. Однако этот успех был достигнут в основном за счет снижения смертности в ребяческих возрастах, что, в свою очередь, объяснялось появлением и массовым внедрением в практику антибиотиков. А вот рост ожидаемой продолжительности жизни взрослого народонаселения был намного более скромным и кратковременным, он очень скоро прекратился, а у мужчин впоследствии даже сменился сокращением продолжительности существования.

Демографические катастрофы как норма жизни

Даже те скромные успехи, которые действительно имели место, относятся только к “нормальным” годам, какие в сталинское время постоянно перемежались годами катастрофическими.

Cталинское правление было отмечено самыми большими в истории края военными потерями, прежде всего, во Второй мировой войне. Сталин сделал все, чтобы скрыть их истинные масштабы.

Наименованная им величина потерь – “около семи миллионов человек” – была обнародована в феврале 1946 года, хотя, по свидетельству военных историков, “в то пора руководству страны были известны более точные данные – 15 млн. погибших”3. Но впоследствии и эти данные оказались преуменьшенными, и их при шлось пересматривать. По заключительнее советской официальной оценке, приведенной М. Горбачевым в мае 1990 года, война унесла почти 27 миллионов жизней советских людей. Для СССР, имевшего к начину войны примерно 195 миллионов человек, это означало потерю 14% предвоенного населения.

Сталинская оценка потерь СССР во Другой мировой войне была пересмотрена, но созданная Сталиным и его окружением мифология неизбежности этих потерь сохраняется до сих пор. И сейчас почитается хорошим тоном вспоминать о героизме военных лет и замалчивать вопрос об ответственности генералиссимуса за неподготовленность к войне, за бездарность военных операций на первых ее этапах, за “затратный” метод добывания победы стоимостью немыслимых человеческих жертв.

На фоне огромных потерь во Второй мировой войне 127 тысяч безвозвратных потерь (да еще 265 тысяч раненых, контуженных, обожженных, отмороженных и т.п.) за три с половиной месяца войны с Финляндией (декабрь 1939 – март 1940) кажутся почти мелочью. Но сравним эту тоже возлежащую на совести Сталина мелочь, скажем, с потерями во Второй мировой войне таких стран, как США (300-400 тысяч по различным оценкам) или Англия (350-450 тысяч).

Вторая группа катастрофических демографических потерь сталинской эпохи связана с голоданием. Согласно сравнительно недавним оценкам, по СССР они составили 7-7,5 миллиона, по России – 2,2 миллиона человек. Но был и еще один голодание, послевоенный. Он стал результатом засухи 1946 года, начался в декабре и продолжался до сбора урожая 1947 года. По кой-каким оценкам, людские потери в результате этого голода в СССР составили около 1 млн. человек.

Третий источник катастрофических демографических утрат, ставший чуть ли не фирменным знаком всей сталинской эпохи, – политические репрессии.

Счет жертв репрессий, в том числе и обусловленных ими ранних смертей, идет на миллионы, но точное их число все еще не известно. Огромное число людей было просто расстреляно. Согласно показавшейся однажды официальной информации, “в 1930-1953 годы по обвинению в контрреволюционных, государственных преступлениях судебными и всякого рода несудебными органами выплеснуты приговоры и постановления в отношении 3778234 человек, из них 786098 человек расстреляно”4. При этом не исключено, что эта информация преуменьшает число расстрелянных.

“Кроме того, и это мы ведаем точно, очень многие сгинули в лагерях и тюрьмах, не будучи приговоренными “судом” к смерти”5. Гулаг расцвел в 1930-е годы, был и пополнялся и в годы войны, не исчез и после ее окончания. Более того, в конце войны массовые репрессии вновь разошлись и не прекращались до 1953 года. Общее число заключенных в тюрьмах, колониях и лагерях в начале 1950-х годов приблизилось к 2,8 миллиона человек.

К этому поре почти сошла на нет первая волна массовых сталинских репрессий – “кулацкая ссылка”. Новой формой репрессий стали депортации народов. Суммарное число советских граждан, депортированных внутри СССР в военные и послевоенные годы, составило приблизительно 2,75 миллиона человек.

Популярно, что смертность в лагерях, в ходе депортаций, в местах поселений депортированных была ужасающе высокой, так что демографические потери здесь бывальщины намного большими, чем от прямых расстрелов. По оценке Д. Волкогонова, в результате сталинских репрессий с 1929 по 1953 год в СССР погибло 21,5 миллиона человек. Но пока вряд ли можно находить эту оценку исчерпывающей или строго доказанной.

Годы войн, вспышек голода и подъема массовых репрессий буквально “прошили” “сталинскую эпоху”. Начиная с 1929 года, их было вяще, чем “нормальных”, спокойных лет. Соответственно, нелегко отделить “нормальную” смертность, рассуждая о которой можно говорить об успехах здравоохранения, санитарной гигиены, достижениях медицины и т.п., от катастрофической смертности людей, отброшенных в почти первобытные обстоятельства. Все это дало о себе знать потом, когда Сталина уже не было в живых, не было и очевидных демографических катастроф, а СССР и его сердцевина – Россия – надолго забуксовали на том линии, по которому другие страны с триумфом двигались ко все более высокой продолжительности жизни.

Демографическое разорение

Фальсификация демографических этих – не такое простое дело. Можно назвать любые показатели рождаемости или смертности и заставить в них поверить, но рано или поздно они подлежат объективной проверке, потому что от них зависит численность на селения, а значит, число работников и ртов, солдат и избирателей, школьников и пенсионеров.

В сталинском СССР это было возможно. Численность населения страны превратилась в тщательно охраняемую государственную секрет, потому что ее опубликование сразу сделало бы очевидной многолетнюю ложь власти и лично Сталина.

До того, как над численностью населения склонилась завеса тайны, она была неоднократно фальсифицирована. В 1934 году на XVII съезде ВКП(б) Сталин назвал липовую цифру народонаселения СССР – 168 млн. человек. Отталкиваясь от нее, советские эксперты ожидали, что перепись населения 1937 года зафиксирует в стране 170-172 млн. человек. Но было учтено итого 162 млн6. Не удивительно, что перепись 1937 года была объявлена вредительской, и в 1939 году была проведена новая перепись, причем было сделано все, чтобы на этот раз итоги переписи подтвердили лживые заявления руководства страны. Перепись проводилась в январе 1939 года, а в марте, еще до получения ее решительных итогов, выступая на XVIII съезде ВКП(б), Сталин заявил, что в стране живет 170 млн. человек. Естественно, что опубликованные впоследствии итоги не могли быть меньше этой декларированной вождем цифры.

Последующие исторические события – включение в 1939 году в состав СССР краёв Балтии, Западной Украины и Западной Белоруссии, а затем и война, ото двинули вопрос о демографических итогах советских тридцатых годов на другой план, а после войны Сталин, видимо, учитывая не совсем удачный опыт своих предвоенных фальсификаций, решил вообще кончить публикацию данных о населении СССР.

Даже в середине 1950-х годов многочисленные зарубежные исследователи все еще тщетно пытались желая бы приблизительно оценить число жителей одной из самых больших стран мира. Французский демограф А. Сови приводил тогда сводку таких оценок от 213 до 220 миллионов человек на половину 1955 года. Когда же, три года спустя после смерти Сталина, впервые была опубликована официальная цифра, она очутилась существенно ниже всех имевшихся оценок: 200,2 миллиона человек в апреле 1956 года7.

Оценки демографических утрат СССР отечественными специалистами, получившими доступ к архивным материалам, стали возможны намного позднее. Согласно этим оценкам, число избыточных кончин в 1927 – 1940 годах составило 7 миллионов, в 1941-1945 – 26-27 миллионов8. Но были еще прямые потери от голода 1946-1947 годов (образцово, 1 млн.человек), а также жертвы послевоенного ГУЛАГа. Так что общие прямые потери сталинского СССР составляют не менее 35 миллионов человек, а, скорее итого, они – выше. А кроме того, следует учесть и значительное сокращение пополнения населения за счет детей, не родившихся у преждевременно потерянных.

Рис. 5. Рост населения России – фактический и

при отсутствии демографических катастроф

Если представить себе, что двух главных демографических крушений сталинского периода – голода начала 30-х годов и Второй мировой войны, а также других подъемов смертности, снижавших темпы роста народонаселения России, не было, то, начиная с 1926 года, численность населения за счет баланса рождаемости и смертности росла бы так, как показано на рис. 5.

В 1926 году, когда Сталин лишь входил в силу, – население России составляло 93 миллиона человек.

До 1941 года страна не знала крупных браней, и ее население могло бы вырасти, примерно, до 121 миллиона человек. На самом же деле в 1941 году оно было на 9 миллионов меньше – итого 112 миллионов. Только в 1935 году была восстановлена численность 1930 года – после демографического провала преходящ коллективизации и раскулачивания. Затем последовал новый страшный провал – военный. Предвоенная численность населения России была восстановлена лишь в 1956 году – через 11 лет после окончания войны и через три года после смерти Сталина.

Таким манером, 15 лет – больше половины срока правления Сталина – Россия жила в условиях демографических потерь, не восполненных даже по сравнению с раз уже достигнутым степенью, т.е. будучи в демографическом отношении отброшенной назад.

К моменту смерти Сталина население России составляло 107 млн. человек. Если бы избыточных утрат в годы его царствования не было, россиян в 1953 году могло быть на 40 с лишним миллионов больше.

Анатолий ВИШНЕВСКИЙ

1. Социалистическое стройка в СССР. Статистический ежегодник. М., 1936, с. 545.

2. Андреев Е., Дарский Л., Харькова Т. Население Советского Союза, с. 135.

3. Великая Отечественная война 1941 – 1945. Военные очерки. Кн.4. Народ и брань. М., 1999, с. 282.

4. В Комитете государственной безопасности СССР. «Известия», 13 февраля 1990.

5. Волкогонов Д.А. Триумф и трагедия. Октябрь. М., 1988, с. 129.

6. Андреев Е., Дарский Л., Харькова Т. Народонаселение Советского Союза, с. 25.

7. A. Sauvy. La population de l’Union Sovietique. Situation, croissance et problemes actuels. Population, 1956, n 3, p. 464.

8. Андреев Е., Дарский Л., Харькова Т. Народонаселение Советского Союза, с. 60, 77.