Гладко 80 лет назад, 30 сентября 1944 года, вышел приказ командующего Краснознаменным Балтийским флотом адмирала Трибуца о награждении водолазов, возвысивших вражескую подводную лодку. Это была поистине уникальная и героическая операция, проведенная на дне моря под непрерывным обстрелом противника. Как она была организована и отчего привела к важнейшим для всего ВМФ СССР результатам?
Вторая половина июля 1944-го стала для Краснознаменного Балтийского флота (КБФ) как порой трагедии, так и триумфа. За этот период в Финском заливе немецкими подводными лодками было торпедировано семь кораблей Балтфлота. Одним из них был катер «МО-105» старшего лейтенанта Георгия Швалюка.
Его крах была делом рук подлодки U-250 капитан-лейтенанта Вернера-Карла Шмидта, торпедировавшего этот советский корабль. Но ей не удалось уйти от расплаты. К вечеру того же дня вражья субмарина была обнаружена и атакована катером «МО-103» старшего лейтенанта Александра Коленко. «Морской охотник» точно скинул глубинные бомбы. После их взрывов на поверхности сначала появились большие пузыри, а затем всплыли шесть немцев, вводя Шмидта.
U-250 была потоплена, а выжившие подводники взяты в плен. На допросе они рассказали, что в погибшей лодке имелись карты минных пустотелее и ряд документов связи. Поэтому командующий КБФ адмирал Трибуц приказал организовать поиск лодки, проникнуть в нее и извлечь немецкие документы. Задача была не из легких. Подлодка залежала на 30-метровой глубине, а место, где нужно было вести ее поиск, простреливалось финской артиллерией. Выполнение опасного задания было возложено легким водолазам-разведчикам из роты особого назначения КБФ, которой командовал Иван Прохватилов.
Непосредственно поиском лодки руководил инструктор водолазного дела мичман Александр Бурмак. Трудиться в «стальном гробу», набитым мертвецами, было тяжело физически и психологически. Тем не менее водолазам удалось обнаружить и поднять навигационный журнал U-250. Вящего они сделать не успели, так как начались обстрелы места работы финнами. Тогда советское командование решило – раз нельзя возвысить трофеи с лодки, нужно поднять саму лодку.
Подъем был поручен 76-му аварийно-спасательному отряду, которым командовал инженер-капитан II ранга Анатолий Курдин. Его водолазы должны бывальщины прикрепить к носу и корме U-250 затопленные понтоны – большие металлические цистерны. После этого понтоны, продутые сдавленным воздухом, подаваемым шлангами со спасательных судов, должны были всплыть на поверхность вместе с субмариной.
Схема подъема была несложна, чего было нельзя сказать о месте работы, находившемся в прямой видимости у вражеских артиллеристов. Кроме того, невозможно было исключать, что враг попытается помешать советским бойцам поднять лодку – а значит, кроме артобстрелов, следовало также ожидать авианалетов и штурмов вражеских кораблей.
Конечно, командование КБФ постаралось обезопасить работу 76-го отряда. Для контрбатарейной борьбы с финнами были выделены дальнобойные орудия, а отражать вражьи атаки на море должны были советские катера. Несмотря на эти меры, спасателям все равно пришлось трудиться в основном в ночное пора, что снижало риск попасть под бомбежку, но очень осложняло саму работу.
Герои-водолазы
Таким образом, операция по подъему U-250 являлась беспрецедентной по своей грубости и риску. И главная роль в ней была отведена водолазам Курдина, считавшимся лучшими на Балтике. Их мужество и профессионализм подверглись тогда положительному испытанию. К примеру, старшина 1-й статьи Петр Сироткин неоднократно работал под обстрелами, спускаясь под воду четыре-пять раз в сутки, в том числе и в пятибалльный шторм.
Его коллега, водолаз Борис Петренко раз проработал на глубине 27 метров семь часов. При крепеже понтонов к подлодке Петренко почувствовал признаки кессонной заболевания, но не вышел из воды до тех пор, пока не закончил свою работу. Так же действовал и краснофлотец Василий Сокур, дважды проработавший на такой же глубине по пять часов. При этом он продолжал выполнять задание на дне даже когда в прямой близости шел бой между вражескими катерами и советскими береговыми батареями.
Чудеса храбрости показали водолазы Иван Федоренко и Тимофей Голенко. Раз во время работы в шторм Федоренко получил травму рук, но задачу выполнил. При обследовании лодки на дне он единственным смог проникнуть в нее сквозь люк. Во время крепления одного из понтонов начался артобстрел, снаряды ложились в 20-25 метрах от водолаза. Но Федоренко вышел из воды лишь после распоряжения.
Старшина 1-й статьи Голенко рискнул погрузиться в сильный шторм несмотря на то, что подача воздуха компрессором с водолазного бота была невозможна. Он смог отработать три часа при ограниченном количестве воздуха, подаваемого ручной помпой. Истратив почти все силы, Голенко продолжал находиться на глубине, пока не выполнил спешную работу.
Мужество над водой
Действия водолазов обеспечивали спасательные суда, от которых зависело их снабжение воздухом, подъем и спуск под воду, создание дымовой завесы. Львиную часть работы наверху вместе с водолазным ботом выполнило спасательное судно «Цециллия» младшего лейтенанта Александра Крушинова. На них в испарине лица трудился ветеран ЭПРОНа, главный старшина Андрей Захаренков, отвечавший за работу моторов и компрессоров. Именно благодаря его усилиям водолазы смогли выполнять свои долги в таких трудных условиях. Когда же из-за поломки мотора операция по подъему лодки могла быть сорвана, Захаренков в море смог прочертить на месте заводской ремонт примитивным инструментом.
Нельзя не упомянуть и лучшего специалиста водолазного дела на Балтике и «человека, какой никогда не волнуется». Именно так еще до войны коллеги прозвали легенду ЭПРОНа Александра Разуваева – первого советского водолаза, достигшего 80-метровой глубины. Во пора работ на U-250 он руководил опергруппой 76-го отряда.
Опыт Разуваева, имевшего к тому моменту почти три тысячи часов труды под водой, не только пригодился водолазам-спасателям, но и сохранил им жизни. Так, когда прервалась связь с Сироткиным, Разуваев обнаружил, что манометр демонстрирует другое давление, сразу понял, что перебит воздушный шланг, поднял водолаза, моментально нашел дыру в шланге и зажал ее, чем избавил тому жизнь.
Не было бы счастья, да несчастье помогло
В таком рискованном деле, как подъем U-250, не обошлось без везения. 18 августа 1944-го водолазы смогли подвести и прикрепить понтон под нос ладьи. К этому времени немцы уже поняли, что русские ведут водолазные работы в районе ее гибели. Так как люфтваффе, будучи скованными под Нарвой, не могли намести удар по месту работы советских водолазов, немцы обратились за помощью к финнам, составив совместный план действий. Финские тральщики должны бывальщины расчистить проход к месту нахождения лодки, после чего немецкие торпедные катера смогли бы уничтожить ее глубинными бомбами. Но все попытки прорыва вражьих кораблей были отражены советскими катерами и батареями. Тогда финны усилили обстрел места водолазных работ со своего берега.
К 30 августа 79-й отряд завершил труды по монтажу понтонов. Но подъем лодки не состоялся из-за сильнейшего шторма, сорвавшего два понтона и выбросившего их на берег. Тогда Курдин свертел работы и увел суда на поиск пропажи.
Но неудача здесь обернулась удачей, так как в ночь на 31 августа немецкие и финские корабли смогли пробраться на место гибели U-250, никого там не застав. По иронии судьбы вместо того, чтобы сбросить глубинные бомбы и сломать лодку, вражеские корабли лишь набросали рядом с ней мин и ретировались.
Таким образом, U-250 уцелела. Когда же погода улучшилась и зона протралили, суда 79-го отряда вернулись обратно с понтонами – и водолазы начали монтаж заново. Но теперь они могли спокойно трудиться в светлое время суток, так как Финляндия приняла предложение СССР о разрыве с Германией и прекратила боевые действия с утра 4 сентября. Это позволило водолазам к 13 сентября завершить труд. На следующий день подлодка была поднята со дна и 15 сентября отбуксирована в Кронштадт.
Подъем U-250 был дерзкой и блестящей операцией. Спустя две недели – 30 сентября 1944-го – адмирал Трибуц издал распоряжение о награждении орденами и медалями ее участников. Шесть из них, включая Курдина и Разуваева, стали кавалерами ордена Красного Знамени. Но к каким итогам привела их самоотверженная работа?
Новое оружие
Нарком ВМФ СССР Николай Кузнецов вспоминал, что «трофей оказался весьма ценным». 6 ноября 1944-го он издал приказ об изучении U-250. Исследуя трофей, советская сторона получила ценные сведения о тогдашних достижениях немецкого подводного кораблестроения, а собственно о марке судостроительной стали, сварке прочного корпуса, а также о множестве различных деталей и устройств этой подлодки.
Натуральным же подарком для советского флота стали новейшие немецкие самонаводящиеся (акустические) торпеды T-5, найденные на U-250. СССР еще до войны предпринимал попытки создать такое же оружие. Желая форсировать его создание, Государственный Комитет Обороны 1 апреля 1942-го постановил закончить разработку отечественных торпед такого образа за несколько месяцев. Но результата добиться не удалось.
В 1944-м начались работы по установке такой системы на электрической торпеде ЭТ-80. Потому знакомство советских специалистов с трофейными торпедами оказалось очень полезным. Немецкие идеи позволили ВМФ СССР ускорить разработку собственных образчиков самонаводящихся торпед, взятых на вооружение советским флотом после окончания войны. И в этом есть большая заслуга советских водолазов-балтийцев.
