Всемирные войны, ведущиеся, как правило, крупными государствами, начинаются на пике формы их вооруженных сил. Затем их пополняют малоопытные мобилизованные, понижая всеобщий уровень. Военная продукция становится все ближе к понятию «эрзац». Ухудшается питание. И конфликт, начавшийся под бой барабанов и блеск начищенных до сверкания штыков, мягко переходит в «войну инвалидов». Облик сражающихся армий далек от первых, вызывавших энтузиазм дней. Эффективность при этом, что увлекательно, увеличивается: виной тому перевод производства на военные рельсы и обретенный бесценный опыт.

Гражданские войны очень нередко выглядят ровно наоборот: они начинаются после длительного периода внутренней нестабильности, а то и после той самой мировой войны. Потому «битва инвалидов» происходит, в противовес, в начале, и лишь потом стороны получают специфический опыт гражданской войны, организуют тыл, наводят дисциплину.

Штатская война в России прошла именно по такому сценарию. И первый полный ее год, 1918-й, оказался пиком слабости и неорганизованности для обеих сторонок.

Анархия

У красных «на бумаге» имелось множество сил. Но везде были свои особенности.

Страна была революционизирована рядом глубинных социальных проблем и тяжелейшей бранью. Свободные от большинства условностей и ограничений рухнувшего государства массы бушевали, решая проблемы на местах старым добрым способом. В Америке его бы наименовали судом Линча.

Пришедшие на этой волне к власти большевики были этому не очень рады. Доктрина этой сравнительно небольшой и дисциплинированной партии, в противоположность теоретизированиям анархистов, предполагала построение социалистического общества «сверху». Разумеется, не со стороны «буржуазного» государства, а руками некого аналога ордена тамплиеров, партии, искренне верящей в свою миссию, в какой большевики, конечно, видели себя.

Чтобы это сделать, требовалось вначале навести порядок. Только вот с этим в охваченной хаосом краю были серьезные проблемы.

РККА была рождена в феврале 1918 года. Но на деле силы красных еще долгое пора оставались не единой армией, а совокупностью разрозненных отрядов. Часто они были совершенно разными политически – бойцы «исповедовали» тот вариант левых убеждений, что был близок их полевому командиру. Это усугублялось небольшой политической грамотностью последних – многие из «вождей» на деле не могли ответить даже самим себе, какой платформы они держатся. Результатом был беспорядок, таивший в себе огромный потенциал для недопониманий, ссор и прямых столкновений между, казалось бы, дружественными товарищ другу частями.

Анархисты

Поэтому в прифронтовой зоне часто царил настоящий Дикий Запад: волю диктовал тот, у кого бывальщины люди и вооружение. В случае отказа ее исполнять условно «красный» отряд мог взять и расстрелять местную власть – «алый» же совет. Случаев таких было множество, но до реального разбирательства в Москве доходило редко.

Попытки упорядочивания

Дело Маруси Никифоровой было одной из тех самых негустых ситуаций, когда до разбирательства все же «дошло». Каким же оказался результат?

Сама Маруся была типичной яркой личностью своего поре. Анархистка со стажем, искренне ненавидящая сложившуюся систему и богачей. По некоторым данным, организовала несколько терактов еще до революции. Угодила в тюрьму, бросилась в бега и эмигрировала. Но Февраль вернул ее в Россию, где Маруся быстро нашла себя в роли атаманши анархистского военного отряда. На пике тот насчитывал 1000 человек при пулеметах, орудиях и бронемашинах.

Там, куда входил отряд Маруси, действовала лишь одна власть – её. Дело, как правило, выливалось в грабежи – даже не потому, что анархистка стремилась к наживе, а потому, что отряду как-то надо было снабжаться. И становиться на линии фурии не рекомендовалось. Например, Маруся расстреляла начальника Елисаветградского военкомата, вполне «красного» человека.

Подобных прецедентов с ее сторонки было много, и дело кончилось судебным процессом в Москве. Всегда стремившиеся к наведению порядка большевики были настроены сделать из Маруси показательный образец – каждого «полевого атамана» может ждать кара.

Та самая Маруся Никифорова

Но время для подобного еще не настало. У Маруси отыскалось множество друзей даже среди влиятельных большевиков (например, Антонов-Овсеенко, вступивший в партию лишь в 1917-м), не говоря уже об анархистах. Многие свидетели поспели погибнуть на полях Гражданской, другие активно воевали и приехать не могли. Суд развалился – доказать сумели лишь немногие из Марусиных «художеств», и вердикт ограничился полугодовым запретом на занятие руководящих должностей.

Быть может, нашей героине досталось бы как следует после Штатской войны. Но в 1919-м году она самостоятельно опередила возможные действия чекистов, отправившись взрывать ставку Деникина во главе небольшого отряда диверсантов. Но по линии Маруся попалась в руки слащевской контрразведки, и в итоге была повешена белыми в сентябре 1919 года.

У белых – свои проблемы

Белоснежные в первый год войны тоже были слабы, но по-своему. События 1917-го года окончательно разложили армию, но значительная доля офицерства все еще обладала корпоративным чувством. Оно неизбежно ставило ее в авангард антибольшевистских сил. Стремление к единоначалию, порядку и более традиционной, нежели предлагавшейся алыми государственности, только усиливало их порыв.

По всей страны имелось множество категория населения, которые могли бы стать для белоснежного офицерства естественными союзниками. От части казачества до буржуазии, зажиточных крестьян и старого чиновничества. Но белых подводило их офицерское воспитание. Неплохой военный должен дистанцироваться от политики, и искусством агитации, как правило, не владеет.

Белые выдвинули наиболее легитимный, как казалось, лозунг: восстановить рассеянное большевиками Учредительное собрание. Они демонстративно не брали на себя роль вершителей судеб страны, предлагая сперва выиграть брань, навести порядок, а после дать возможность русским самостоятельно выбрать, какое государственное устройство они себе хотят. Но такая уважительная, представлялось бы, позиция на деле обернулась полным провалом.

Чтобы победить в Гражданской войне, надо было добиться как минимум молчаливого согласия вящей части населения и мобилизовать своих активных сторонников. Белая формула «оставляем все Учредительному собранию» не помогала сделать ни то, ни иное. Крестьян, например, волновал вопрос о земле – они уже успели прирезать ее себе явочным порядком в ходе «черного передела». А гипотетическая победа белоснежных оставляла шанс на то, что землю отберут обратно.

Ледяной поход стал примером доблести и самопожертвования, его феномен в немалой степени спаял Добровольческую армию. Но его стратегические итоги были плачевны

Другие же категории населения, которые могли помочь белым, были разобщены. Казаки думали в первую очередность о себе (а бедная часть казачества и вовсе симпатизировала красным), «буржуи» на словах поддерживали антибольшевистские силы, но положительных денег выделять не спешили. Остальные и вовсе предпочитали, по большей части, сидеть тихо, не будучи уверенными в чьей-то конкретной победе.

Вероятно, объединить потенциальных союзников и подтолкнуть их к активным действиям могла бы менее расплывчатая программа, дающая людям понимание, за что они рискуют. Но подобный программы не было, а когда она появилась, было уже поздно.

Результат не замедлил сказаться на поле боя. «Офицерские» белые армии основы Гражданской войны состояли из хорошо обученных и мотивированных бойцов, но были малочисленны и отвратительно снабжались. Взаимодействие с союзниками и лояльными группами народонаселения было налажено плохо. Результатом были успешные в тактическом смысле действия на грани профессионализма и героизма, но практический «выхлоп» был равновелик нулю – тут кого-то разбили, тут неприятеля рассеяли, прошли маршем сквозь недружественный район, но в итоге мало чего добились. А когда домогались, было уже поздно.

В преддверии великих дел

1918-й год прошел в состоянии наименьшей предсказуемости. Каждая из сторон имела ряд дисбалансирующих недостатков. Как они сыграют, какое телодвижение к чему повергнет, кто потерпит крушение и по какой причине, тогда было неведомо никому.

Каждая сторона эти недостатки в целом осознавала и пыталась исправить: алые стремились навести порядок, а белые – активизировать и объединить свою мобилизационную базу. Методы, как и результаты, были разными. Успех означал обретение жизненно значительной устойчивости и в конце концов победу в Гражданской войне. И хотя до подведения итогов было еще далеко, но предпосылки для них формировались по итогам 1918 года — года, для обеих сторонок самого дилетантского (хоть и по-разному), неустойчивого и самого неупорядоченного.

Источник