22 мая 1803 года Англия огласила войну Франции, и её корабли начали захватывать торговые суда этой страны (а также и Голландии). Наполеон в ответ приказал взять всех британских поданных, находившихся на территории Франции, оккупировал принадлежавший английским королям Ганновер и начал подготовку к вторжению на Британские острова. В Булонь-сюр-Мер был создан огромный военный стан, в котором собирались войска, к августу 1805 их общая численность достигла 130 тысяч человек, десантных судов было скоплено около 2300.
Наполеон теперь собирался положить конец многовековому противостоянию Франции и Британии, уничтожив английское влияние на континентальные края:
«Мне нужно только три дня туманной погоды – и я буду господином Лондона, парламента, Английского банка».
Jean Louis Ernest Meissonier. Наполеон и его штаб
Булонский военный стан, 1804 год. Гравюра неизвестного автора
Морис Оранж. «Бонапарт, осматривающий работы лагеря Булони в 1804 г.»
Британцы мастерили вид, что всё идет по плану, и рисовали веселые карикатуры:
Десантная армия Бонапарта плывёт в банных тазиках. Издатель W. Holland
Что будет с Бонапартом, если он налетит на Британию. Издатель P. Roberts
Джон Буль бьёт и прогоняет пинками вторгшихся в Британию французов. Неизвестный автор, начин XIX века
Однако на самом деле в Лондоне прекрасно понимали, что, если хотя бы половина армии Наполеона доплывет до английских берегов, королю Георгу III совместно со своим кабинетом придется срочно эмигрировать в Канаду.
В этой ситуации британский премьер-министр Уильям Питт-Младший действовал по традиционной английской схеме, вместо боец выставив непобедимую армию мешков с золотом. За англичан предстояло проливать свою кровь подданным Австрийской империи и России.
Джон Хопнер. Портрет Уильяма Питта-младшего
Но зачем эта брань нужна была России, у которой даже общей границы с государством Наполеона не было? Учитывая, что Наполеон с удовольствием поделил бы с Россией мир – за счет ненавистной ему Британии, разумеется же.
Одним из побудительных мотивов Александра I стала личная ненависть к Наполеону, который в одном из писем посмел сказать ему истину, очень прозрачно намекнув на его участие в заговоре против собственного отца – Павла I:
«Если бы император Александр узнал, что убивца его покойного отца находятся на чужой территории, и тем не менее арестовал их, то Наполеон не стал бы протестовать против такого нарушения интернационального права» (ответ на ноту о расстреле герцога Энгиенского).
Александр I, вопреки либеральной легенде, был очень капризным и своевольным, но при этом – немощным правителем. Вот какую характеристику дал ему М.М. Сперанский:
«Александр был слишком сильным, чтобы им управляли, и слишком слабым, чтобы управлять самому».
Но ему весьма хотелось управлять – всем и всеми. Г.Державину, который одно время смотрел на Александра I через «розовые очки», император отозвался:
«Ты все учить хочешь, а я – самодержавный царь и хочу, чтобы было так, а не иначе».
Британский историк М. Дженкинс позже напишет о нём:
«Александр был так же нетерпим к критике, как и Павел, так же ревниво берёг свою власть. Он был почти маниакально одержим идеей порядка и аккуратности: ничто не вызывало у него такого энтузиазма, как командование парадом».
В глубине дави Александр I понимал свою ущербность – тот изъян, что уловил очень хорошо разбиравшийся в людях Наполеон:
«В его характере чего-то не хватает. Но я не могу постигнуть чего именно» (Меттерниху – об Александре I).
Поэтому Александр I обожал лесть и не терпел даже малейших намеков на критику. А Наполеон стукнул по самому больному месту – посмел напомнить ему о грехе отцеубийства, который всё же отягощал его совесть. И потому ненависть к французскому императору Александр сохранил на всю существование.
Вторым фактором стали пресловутые «мешки с золотом»: британские джентльмены хорошо платили за русскую кровь – выше «базарной цены» крепостных в России. Согласно договору от 30 марта 1805 г., англичане давали 12,5 миллионов рублей за 100 тысяч боец (по 125 рублей за голову), да ещё четвертую часть этой суммы для проведения мобилизации. То есть, стоимость одного солдата доходила до 156 рублей 25 копеек. А «ревизские дави» в России в это время стоили от 70 до 120 рублей.
Наконец, третьим фактором, толкавшим Александра к союзу с Англией, было жажда российских аристократов вести европейский образ жизни. А валюту для заграничных поездок, обустройства своих городских особняков и деревенских усадеб, оплаты услуг иноземных специалистов (от поваров и гувернанток до управляющих имениями и архитекторов) они могли получить только от торговли с Британией.
«Молодой царь совместно с тем знал, до какой степени дворянство, сбывающее в Англию сельскохозяйственное сырье и хлеб, заинтересовано в дружбе с Англией»,
– писал в своей классической труду «Наполеон» Евгений Тарле.
Самодержавие в России в те времена было очень сильно «ограничено удавкой», и Александр вовсе не желал закончить свою жизнь в каком-нибудь «уединенном и весьма приятном месте» вроде Ропши.
«Больше чем кто-либо он знал об организации «апоплексического удара», постигшего его папу, тем более что в подготовке этого происшествия и сам он играл существенную роль».
(Е. Тарле.)
Желание Александра подраться с «обидчиком», а заодно и заработать на торговле своими подданными, было столь велико, что российская дипломатия приложила немалые усилия для того, чтобы уговорить примкнуть к коалиции австрийцев, какие страшно боялись армий «маленького корсиканца».
Вы, конечно, знаете, что никакой славы эта война России не принесла, напротив, закончилась невиданным унижением Аустерлица и тщетными жертвами последующей кампании 1806-1807 г.г. До Аустерлицкого сражения, в течение почти 100 лет (после Прутской катастрофы Петра I – 1711 г.), российская армия не продула ни одного генерального сражения. И потому катастрофа в этой битве произвела страшное впечатление на российское общество. Сардинский посланник в России Жозеф де Местр сообщал о расположениях в Петербурге:
«Здесь действие Аустерлицкой баталии на общественное мнение подобно волшебству. Все генералы просят об отставке, и, кажется, будто разгром в одной битве парализовало целую империю».
Но мы сейчас не будем подробно рассматривать ход кампании 1805 г., ограничившись двумя её эпизодами, в каких герой нашей статьи проявил и необычайную находчивость, и простодушие. И которые, необычайно точно и рельефно, рисуют перед нами манер этого незаурядного человека.
Иоахим Мюрат: отважный «король с бульварных подмостков»
Арман де Коленкур назвал Мюрата «храбрейшим из королей и королём храбрецов» – и не отыскалось в мире человека, который бы взялся оспорить это утверждение.
Антуан Гро. Схватка Мюрата с турками в битве при Абукире. Картина написана в 1806 г. В этом бою Мюрат вступил в собственную схватку с командующим неприятельской армии Саидом Мустафой-пашой и захватил его в плен, несмотря на пулевое ранение (пуля вошла в одну щеку и вышла в иную не задев кости)
Наполеон говорил о нём:
«Я никогда не видел человека храбрее, решительнее и блистательнее его во время кавалерийских атак».
И:
«Я не ведал никого, храбрее Мюрата и Нея».
Но ему прекрасно было известно и о недостатках Мюрата:
«Он был рыцарем, настоящим Дон Кихотом на бранном поле. Но посадите его в кресло в кабинете, и он становился прожженным трусом, лишенным какого-либо здравого смысла, не способным принять любое решение».
Антуан Гро. Наполеон на поле битвы при Прейсиш-Эйлау. 1808. Лувр. Париж. Рядышком с императором мы видим героя нашей сегодняшней статьи – Иоахима Мюрата, это всадник в головном уборе с белым плюмажем
Тюлар строчил:
«Когда надо без отдыха гнать отступающего противника, этот неутомимый и бесподобный всадник уже не помнит себя. Усталость не берет его».
В историю взошли слова Мюрата из рапорта Наполеону:
«Боевые действия закончились ввиду отсутствия неприятеля».
Антуан Жан Гро. Портрет Мюрата, короля Неаполя
Графиня Потоцкая, вспоминая в своих мемуарах о въезде Иоахима Мюрата в Варшаву (28 ноября 1806 г.), строчит:
«Своим величественным видом он напоминал актера, играющего роль королей».
Коленкур также вспоминает о его «злополучной страсти к пышным костюмам», какая приводила к тому, что Мюрат «имел вид короля с бульварных подмостков».
За эту страсть к театральным эффектам и пышным костюмам современники именовали его еще и «помесью павлина и клоуна».
Маршал Ланн, не стесняясь, называл Мюрата «петухом», «шутом», и говорил, что он «похож на собаку, какая пляшет».
Жан Мари Гастон Онфре. В Неаполе, 1808 год. Мюрат был Неаполитанским королем с 1 августа 1808 г. по 3 мая 1815 г.
Но отчаянную храбрость харизматичного гасконца признавали все – и товарищи, и враги.
Сегюр говорил о нём:
«Мюрат, этот театральный король по изысканности своего наряда и истинный монарх по своей необычайной отваге и кипучей деятельности».
Вернемся к военной кампании 1805 года.
«Если я через 15 дней не буду в Лондоне, то я должен быть в половине ноября в Вене»,
– сказал Наполеон, и его армия выступила из Булонского лагеря.
«Цесарский поход» русской армии
13 августа в так именуемый «Цесарский поход» выступила Подольская армия М. Кутузова (около 58 тысяч человек), к которой присоединились Волынская армия Буксгевдена (48 тысяч боец) и гвардейские части Литовской армии Эссена I. Русские войска шестью «эшелонами», двигавшимися на расстоянии дневного перехода одинешенек от другого, шли на соединение с австрийской армией, которой номинально командовал эрцгерцог Фердинанд, но фактическая власть была у генерал-квартирмейстера Карла Мака.
Карл Мак фон Лейберих
Наполеон, какой позже поближе познакомился с Маком в Париже, оставил о нём такой отзыв:
«Мак – это самый посредственный человек из числа встреченных мною. Преисполненный самомнения и амбиции, он считает себя на все способным. Теперь он без всякого значения; но желательно было бы, чтобы его послали против одного из наших неплохих генералов; тогда пришлось бы насмотреться на интересные вещи».
Наполеон и генерал Мак. Иллюстрация к книге Уильяма Миллигана Слоана Житье Наполеона Бонапарта, 1896 г.
Именно Мак и принял роковое решение: не дожидаясь армии Кутузова, двинуться в Баварию, к реке Иллер. Наполеон, чья армия свершила образцово-показательный переход из Булонского лагеря (от Ла-Манша до Дуная французы дошли за 20 дней), в полной мере воспользовался промахом Мака. Первыми подошли к Ульму корпуса Нея, Ланна и кавалерия Мюрата. 15 октября Ней и Ланн взяли высоты, опоясывавшие Ульм, что делало положение окруженных австрийцев почти безнадёжным. Наполеон потребовал капитуляции, угрожая не пощадить никого в случае штурма.
20 октября 1805 года почти вся армия Мака (32 тысячи человек) и твердыня Ульм со всеми военными запасами, артиллерией (200 пушек), знаменами (90) были сданы французам. Кроме того, конники Мюрата взяли в плен 8 тысяч солдат вне крепости. Мак был отпущен за ненадобностью, а его солдат отправили во Францию – в качестве бесплатной рабочей мочи: надо же было кому-то заменять мужчин, служивших во французской армии.
Charles Thevenin. Сдача в городе Ульме, 20 октября 1805 года Наполеон I принимает капитуляцию генерала Мака
Лишь двум отрядам этой армии всеобщей численностью в 15 тысяч человек удалось вырваться из окружения. Первый, во главе с Фердинандом (около 5 тысяч), ушёл в Богемию, иной, под командованием Кинмайера (около 10 тысяч), позже соединился с армией Кутузова на реке Инн. Туда же направился и Наполеон, а Кутузов двинулся к Вене, надеясь повстречать на своем пути подкрепления из России и австрийские части, идущие из Италии и Тироля.
28 октября русская армия перешла Дунай у Маутерна, истребив за собой мост, и обрушив удар на корпус Мортье, оказавшийся на левом берегу этой реки. По замыслу Наполеона, этот корпус должен был первым прийтись к мосту, преградив дорогу русским, но опоздал.
Эдуар Адольф Казимир Жозеф Мортье
В сражении у Кремса, которое именуют также Дюрренштейнским боем (30 октября), русской армии полностью разбить французов не удалось, корпус Мортье, хоть и понес вящие потери, сумел переправиться на правый берег. Теперь у Кутузова, армию которого от французов отделял полноводный Дунай, было цельных три варианта действий: он мог дать своим войскам отдых, оставаясь у Кремса, мог идти на восток – навстречу спешившей на помощь армии Буксгевдена, мог двинуться в курсе Вены. Он выбрал первый вариант, который оказался наихудшим. Впрочем, предугадать невероятные события, о которых теперь пойдёт выговор, русский главнокомандующий, разумеется, не мог. И вот сейчас пришло время появиться на сцене главному герою нашей статьи – Иоахиму Мюрату.
Франсуа Паскаль Симон Жерар. Портрет Иоахима Мюрата
Мюрат, командовавший конницей армии Наполеона, получил приказ совместно с корпусами Ланна, Сульта и с гренадерской дивизией Удино идти к Вене, захватив стратегически два значительных моста через Дунай: Таборский, длиной около 100 метров, и Шпицкий, длина которого составляла 430 метров. Захват этих мостов позволял французам выйти в тыл армии Кутузова.
Оборона мостов представлялась очень простой задачей, так как они были своевременно заминированы, прикрыты артиллерийскими батареями и защищались 13-тысячным австрийским корпусом. Австрийским долям был дан строжайший приказ уничтожить мосты при первом же появлении солдат неприятеля. Но французами командовал очень горячий безродный гасконец Иоахим Мюрат, австрийцами – надменный аристократ, князь Карл Ауэрсперг фон Маутерн, какой ранее был командиром «игрушечных солдатиков» придворной гвардии.
Карл Ауэрсперг фон Маутерн
И потому всё пошло совсем не так, как рассчитывали австрийский император Франц I и М.И. Кутузов.
Первая «гасконада» Мюрата
В романе Л.Н. Тучного «Война и мир» адъютант Кутузова Билибин так описывает эти события:
«Вступают французы в Вену, как я вам говорил. Все очень хорошо. На другой день, то кушать вчера, господа маршалы: Мюрат, Ланн и Бельяр, садятся верхом и отправляются на мост. (Заметьте, все трое гасконцы.)
– Господа, – сообщает один, – вы знаете, что Таборский мост минирован и контраминирован, и что перед ним грозный tête de pont и пятнадцать тысяч армии, которому велено взорвать мост и нас не пускать. Но нашему государю императору Наполеону будет приятно, ежели мы возьмем этот мост. Поедемте втроем и возьмем этот мост.
– Поедемте, сообщают другие;
и они отправляются, и берут мост, переходят его и теперь со всею армией по сю сторону Дуная направляются на нас».
Как же всё это происходило на самом деле?
31 октября к Таборскому мосту пришагали французские парламентеры, известившие о том, что маршал Мюрат в ближайшее время прибудет сюда для переговоров с Ауэрспергом. Скоро явились генералы Анри-Грасьен Бертран, адъютант Наполеона (и гасконец, по совместительству) и Муассель (какой гасконцем не был, но зато являлся командиром артиллерии корпуса Мюрата).
Анри-Грасьен Бертран
Отважные генералы «прикрывали собой» подвигавшиеся за ними четыре кавалерийских полка (два гусарских и два драгунских), гренадерскую дивизию, а заодно ещё и три пушки. «Парламентеры» вели дружескую беседу с австрийским лейтенантом, а их подчиненные в это пора внаглую ломали замки на опущенной мостовой решетке. Рядовые австрийские солдаты открыли стрельбу, и всё должно было закончиться вполне благополучно – если бы поблизости не очутился полковник Герингер. Бертран «на голубом глазу» заявил ему, что между Францией и Австрией подписано соглашение о прекращении военных поступков, но главным условием дальнейших переговоров о мире является сохранность Таборского и Шпицкого мостов. Ошарашенный Герингер пропустил Бертрана с Муасселем «на свою сторонку» для переговоров с Ауэрспергом. Заместитель князя – генерал Кинмайер (тот самый, что сумел увести 10 тысяч своих солдат от Ульма), умолял его, не вступая в переговоры, отдать распоряжение об уничтожении моста, но Ауэрсперг оказался выше разумных доводов. Он явился на мост (где его любезно встретил еще один гасконец – генерал Огюстен-Даниэль де Бельяр, начальство штаба кавалерийского резерва корпуса Мюрата) и вполне благосклонно выслушал жалобы Бертрана на недисциплинированность» его подчиненных, которые самовольными поступками едва не сорвали переговоры о мире. Последним человеком, который мог спасти Вену и честь Австрии, оказался безымянный капрал: он кричал командующему, что французы обманывают его, и, раздосадованный подобный непочтительностью, Ауэрсперг приказал арестовать его. А через несколько минут первый французский взвод уже ворвался на другую сторону моста и занялся его разминированием. Вытекающие французские отряды занялись австрийскими пушками.
Эжен Луи Шарпантье. Захват моста через Дунай французами
В Австрии это трагикомическое случай назвали «чудом Венского моста».
Позже военный трибунал приговорил Аэурсперга к расстрелу, но император помиловал его. Когда лики, ответственные за провал и катастрофу избегают наказаний только потому, что являются аристократами и представителями древних заслуженных родов, империи и царства осуждены, можно включать «таймер обратного отсчета». Но у «старых монархий» отсутствует инстинкт самосохранения, ничего не поделаешь.
1 (13) ноября 1805 года французские армии вошли в Вену, где ими были захвачено просто неприличное количество оружия (одних только пушек около 2000), боеприпасов, амуниции и продовольствия.
Вступление французских войск в Вену. Гравюра из альбома Военные кампании Франции времён Консульства и Империи. Париж, 1834 год
Жан Огюст Доминик Энгр. Наполеон принимает ключи от Вены
Так закончилась первая «гасконада» Иоахима Мюрата.
Вторая «гасконада» Иоахима Мюрата.
После утраты Дунайских мостов, войска Кутузова оказалась в очень тяжелом положении. Теперь уже нужно было даже не идти, а нестись навстречу армии Буксгедена. В ночь на 2 (14) ноября армия Кутузова пришла в движение. Дорог был каждый в час и потому в Кремсе бывальщины оставлены все больные и раненные. Чтобы прикрыть правый фланг, Кутузов выделил арьергард, командовать которым, был назначен генерал-майор П.И. Багратион.
П.И. Багратион
В его распоряжении очутились следующие полки: Киевский и Малороссийский гренадерские, Подольский и Азовский мушкетерские, 6-ой Егерский, Черниговский драгунский, Павлоградский гусарский, два казачьих. Также его отряду бывальщины приданы артиллерийская рота из 4-го артполка и австрийский гусарский полку под командованием графа Ностица.
3 (15) ноября 1805 г. этими долями были заняты позиции севернее города Холлабрюнна – у деревень Шёнграбен и Грунд. Скоро сюда же подошел и Мюрат. Оглушительный успех у Дунайских мостов вскружил ему голову, и он решил повторить этот же «гасконский трюк» с другим противником. Первая доля «фокуса» ему удалась: обнаружив перед собой полк Ностица, Мюрат сообщил графу, что между Австрией и Францией заключен мир. И в качестве доказательства, рассказал о независимом проходе французской армии через Дунайские мосты в Вену. Поверить, что французы могли захватить их без боя, было, действительно, тяжело. П. Багратион тщетно пытался разубедить австрийского графа – Ностиц ушел, оставив русских союзников.
Отвлечёмся ненадолго, чтобы обратить внимание, как легковесно поверил Ностиц в саму возможность заключения сепаратного мира с Францией. И сообщим, что император Франц I, перед тем, как бежать из Вены, подлинно, предложил такой договор Наполеону, но тот, понимая, что после Ульма кампания уже фактически выиграна, решил закончить войну эффектным ударом, какой должен был сломить моральный дух противников и уничтожить их волю к сопротивлению. Поэтому от переговоров он тогда отказался. В отношении австрийцев его расчет очутился верным.
Теперь вернёмся к Мюрату, который совершил ошибку, приняв арьергардные части за всю российскую армию. Нимало не сконфузившись, он решил обмануть и русских: «потянуть время» до подхода корпуса маршала Сульта – под предлогом переговоров о мире, разумеется. Кутузов и Багратион с наслаждением подыграли ему: в качестве парламентера к Мюрату был направлен генерал-адъютант Ф. Винценгероде (тюрингский немец на русской службе), который, как выяснилось, «забалтывать» умел не хуже гасконцев.
Джордж Доу. Портрет Фердинанда Винценгороде, Эрмитаж
Был даже подмахнут некий документ о перемирии, экземпляры которого были отправлены к Кутузову и к Наполеону. А российская армия за время переговоров поспела оторваться от французов на расстояние двух переходов.
Наполеон был просто поражён и взбешён остановкой движения Мюрата. Он отправил ему суровый выговор с приказом немедленно атаковать Багратиона. 4 ноября 20-тысячный французский корпус атаковал 7-тысячный русский отряд. Это было знаменитое Шёнграбенское сражение, из какого Багратион вышел, потеряв треть личного состава и 8 пушек, завязших в грязи.
Кадры из советского фильма «Война и мир» (режиссер С. Бондарчук):
Багратион перед Шенграбенским сражением
Эпизод Шенграбенского сражения
6 ноября отряд Багратиона примкнул к армии Кутузова в Погорлице. Командующий встретил его знаменитыми словами:
«О потере не спрашиваю; ты жив — этого довольно!»
В ноябре этого года Багратион получил чин генерал-лейтенанта.
А армии Кутузова 7 ноября 1805 г. в Вишау благополучно соединились с армией Буксгевдена (27 тысяч человек). Впереди было сражение при Аустерлице, рассказ о каком выходит за рамки данной статьи. Короткий рассказ о нём вы можете прочитать в статье Чёртов генерал. Николай Каменский и его суворовское кличка – глава «Военные кампании 1805-1807 гг.».
