Две лжи о классовой войне в СССР

В этом году исполняется 80 лет с момента начала «Большого террора» в СССР.

Напомним, что идеологическое обоснование этого террора было сделано на февральско-мартовском (1937 г.) пленуме ЦК ВКП(б), где Сталин напомнил об усилении классовой войны по мере дальнейшего развития СССР. Спустя 20 лет новые хозяева Кремля объявили этот «сталинский» (а на деле — марксистско-ленинский) тезис «нездоровым и ошибочным». Он и сегодня не даёт покоя либералам и пацифистам всех мастей.

Спору нет, сталинская логика: «Классовая борьба углубляется — поэтому нужно расстрелять Бухарина» — абсурдна. Но значит ли это, что классовой борьбы в СССР не было или что она не усиливалась? Разве бунт рабочих в Новочеркасске (1962 г.) и крах СССР не подтверждают, что классовая борьба в Советском Союзе с течением времени усиливалась, а не затухала, несмотря на несогласие Кремля от массовых расстрелов? И разве не об усилении классовой борьбы говорит вся последующая история России и других стран постсоветского пространства, как и история итого мира? Наконец, разве не об усилении классовой борьбы в мировом масштабе свидетельствует пресловутый «терроризм», как империалисты всех краёв обзывают революцию?

Казалось бы, исторический опыт должен был научить левых, что классовая борьба везде, в том числе и в СССР, не затухала, а обострялась, повергнув в одночасье к крушению переродившейся и отжившей свой век советской власти. Но нет, в российском левом движении и после краха СССР продолжают властвовать две оппортунистические точки зрения: одни используют ложно понятое учение об усилении классовой борьбы для оправдания сталинизма, иные повторяют хрущёвские перлы и вместе со сталинщиной отбрасывают и учение об усилении классовой борьбы, приписывая его Сталину.

Между тем, не Сталин, а Ленин строчил:

«Уничтожение классов — дело долгой, трудной, упорной КЛАССОВОЙ БОРЬБЫ, которая после свержения власти капитала, ПОСЛЕ разрушения буржуазного страны, ПОСЛЕ установления диктатуры пролетариата НЕ ИСЧЕЗАЕТ (как воображают пошляки старого социализма и старой социал-демократии), а только меняет свои конфигурации, становясь во многих отношениях ЕЩЕ ОЖЕСТОЧЕННЕЕ»[1].

Сталин лгал не в том, что классовая борьба по мере развития СССР будет обостряться. Неправда сталинской пропаганды заключается в другом: Сталин и его клика, спекулируя классовой борьбой, изображали эту борьбу со своей стороны как революционную. В реальности сталинский режим в этой борьбе играл контрреволюционную роль. Повторив в 1937 году выдвигавшийся им и ранее тезис об усилении классовой войны, Сталин фактически опроверг свой тезис 1936 года о построении в СССР «социализма».

Кроме того, даже в проблеме о классовой борьбе, как и в любом другом вопросе, сталинцы руководствовались не принципиальными, долгосрочными критериями, а сиюминутными выгодами. Так, уже в ноябре того же 1937 года в своём докладе по предлогу 20-летия Октябрьской революции Молотов заявил, что в Советском Союзе достигнуто «морально-политическое единство народа». Спустя 10 лет, когда роль СССР на интернациональной арене чрезвычайно усилилась, Маленков добавил, что «поскольку в СССР ликвидированы антагонистические классы и достигнуто морально-политическое единство советского общества, вся острота классовой войны для СССР передвинулась теперь на международную арену» [2]. Лишь в начале 1953 года, когда положение Сталина зашаталось, он вновь завопил о неминуемом усилении классовой борьбы внутри СССР. Для иллюстрации этого он сфабриковал печально известное «дело врачей». Хотя и без него усиление классовой войны было очевидно.

Таким образом, тезис об усилении классовой борьбы вплоть до полного уничтожения классов — это ленинский, а не сталинский, тезис, и он целиком подтверждён историческим опытом. То, что Сталин использовал учение об усилении классовой борьбы в собственных целях, не имеющих ничего всеобщего с интересами пролетариата, никоим образом не отменяет правильности самого этого учения. В то же время именно из сталинского «социализма в раздельно взятой стране» и «морально-политического единства советского общества» вырос хрущёвский отказ от классовой борьбы, а впоследствии — и горбачёвско-ельцинский несогласие от «коммунистической» вывески вообще.

[1] В. И. Ленин, Полн. собр. соч., 5 изд., т. 38, стр. 386—387 (слова «ещё ожесточённее» выделены нами, всё прочее — курсив Ленина. — Ред.).

[2] Сборник «Информационное совещание представителей некоторых компартий в Польше в конце сентября 1947 года», М., Госполитиздат, 1948, стр. 154.