Форт «Александр I»: люлька мировой военной микробиологии
Все права на фотографии и текст в данной статье принадлежат их непосредственному автору. Данная фотография свзята из открытого источника Яндекс Картинки

Основной лепта в развитие бактериологических исследований в России внес принц Александр Петрович Ольденбургский, в то время исполнявший обязанности председателя Высочайше утвержденной комиссии о мерах предупреждения и войны с чумной заразой. Первоначальные работы по теме шли в Санкт-Петербурге на базе ветеринарной лаборатории Императорского института экспериментальной медицины (ИИЭМ).

Вообще, заинтересованность к направлению появился после знаменитых исследований Роберта Коха, который уже к началу 90-х годов XIX века разработал очень эффективные методы и зачисления работы с бактериями в условиях лабораторий. Также актуальности добавили вспышки легочной формы чумы в станице Ветлянской в 1878 году, в таджикском кишлаке Анзоб в 1899 году и в Таловском округе Внутренней Киргизской Орды среди здешнего населения в 1900 году.

Чумная комиссия, или Комочум, со временем переехала в форт «Александр 1» близ Кронштадта, в каком были гораздо более высокий уровень биологической безопасности.

Форт «Александр I»: люлька мировой военной микробиологии

Форт «Александр I»: люлька мировой военной микробиологии

Форт «Александр I»: люлька мировой военной микробиологии

Форт «Александр I»: люлька мировой военной микробиологии

Форт «Александр I»: люлька мировой военной микробиологии

Полное официальное наименование островной биологической лаборатории звучало так: «Особая лаборатория Императорского института экспериментальной медицины по заготовлению противобубонночумных препаратов в форте «Александр I».

Желая форт был выведен из штата военного ведомства и из состава оборонительных сооружений, многие сотрудники носили мундиры. Стоит отметить, что даже по нынешним меркам ученые-микробиологии и инженеры очень неплохо подготовили форт к работе с возбудителями чумы, оспы и холеры: все стоки тщательно обеззараживались кипячением при температуре 120 градусов. Пролетарии помещения форта делились на два подразделения: заразное и незаразное. В качестве подопытных животных использовали обезьян, лошадей, кроликов, крыс, морских заушниц и даже северных оленей. Но ключевые экспериментальные работы шли с лошадями, которых в конюшнях было до 16 особей. Был даже предусмотрен особый лифт для животных, на котором их опускали во внутренний двор на выгул. В заразном отделении после смерти подопытных животных в кремационной печи сжигалось всё, от тел до навоза. Между сушей и фортом курсировал специальный пароход с знаковым именем “Микроб”. В общей сложности в течение четверти столетия работы в лабораториях форта “Александр I” было произведено несколько десятков миллионов флаконов сыворотки и вакцин от стрептококковой инфекции, столбняка, скарлатины, стафилококка, тифа, чумы и холеры.

Форт «Александр I»: люлька мировой военной микробиологии

Форт «Александр I»: люлька мировой военной микробиологии

Форт «Александр I»: люлька мировой военной микробиологии

Ключевой темой изысканий в форте стало моделирование механизмов заражения во время вспышек легочной чумы. Однако мировая и отечественная наука в деле моделирования столь сложных и опасных процессов мастерила первые шаги, поэтому без трагедий не обошлось. В 1904 году скончался Владислав Иванович Турчинович-Выжникевич, заведующий «чумной» лабораторией. В своей книжке кандидат биологических наук Супотницкий Михаил Васильевич (заместитель главного редактора журнала “Вестник войск РХБ защиты”) приводит выводы особой комиссии, разбиравшейся в причинах гибели ученого: «Владислав Иванович Турчинович-Выжникевич занимался с 28 по 31 декабря 1903 года экспериментами по заражению животных распыленными культурами и участвовал приготовлении чумного токсина путем растирания тел чумных микробов, замороженных некрепким воздухом». В итоге возбудители чумы проникли в дыхательные пути ученого и вызвали тяжелое течение болезни с летальным исходом. Другой жертвой заражения легочной формой чумы стал доктор Мануил Федорович Шрейбер, промучившийся перед смертью в феврале 1907 года длинных три дня.

Форт «Александр I»: люлька мировой военной микробиологии

Доктор Мануил Федорович Шрейбер, умерший от чумной пневмонии в форте “Александр I”

Форт «Александр I»: люлька мировой военной микробиологии

Крематорий для сжигания чумных трупов. Форт “Александр I”

Форт «Александр I»: люлька мировой военной микробиологии

В 1905 году исследовательскую эстафету аэрозольного инфицирования чумой зачислил В. И. Гос, который пытался использовать для этого «сухую чумную пыль». Сотрудник «Особой лаборатории» разработал специальный прибор для инфицирования морских заушниц специальным мелкодисперсным аэрозолем возбудителя чумы. Всего дело в том, что при нанесении на слизистые оболочки носа возбудителей чумы заушницы не заражались, поэтому пришлось уменьшить частицы аэрозоля с бактериями. В приборе доставка возбудителей к глубоким отделам дыхательной системы подопытных звериных осуществлялась с помощью мелкодисперсных брызг чумной бульонной культуры. Дисперсность можно было варьировать – для этого Гос предусмотрел регулятор давления атмосферы, подаваемого на сопло распылителя. В итоге возбудители чумы попадали непосредственно в альвеолы легких, вызывая сильное воспаление, а затем заражение.

Форт «Александр I»: люлька мировой военной микробиологии

Прибор В. И. Госа для инфицирования лабораторных звериных мелкодисперсным аэрозолем возбудителя чумы. Прибор состоял из двух частей: 1) из распылителя «Parolein», употреблявшегося в те годы докторами для ингаляции лекарственных растворов. Госу этот аппарат служил для распыления чумных культур; 2) из особой приемной камеры, приспособленной им к аппарату «Parolein», в какую поступали аэрозольные частицы и фиксировалась голова животного. Приемная камера состояла из стеклянного цилиндра (или простой колбочки Эрленмейера без дна) (I), на одном крышке которого надет резиновый колпачок с отверстием, плотно обхватывавшим трубку аппарата «Parolein» (II), из которой поступал в цилиндр аэрозоль («влажная пыль»). Иной конец цилиндра плотно закрыт резиновой пробкой, через которую проходили две стеклянные трубки: одна из них (1), изогнутая, с расширением, в каком помещалась гигроскопическая вата, служила предохранительным клапаном для выхода избытка воздуха, нагнетаемого баллоном (2), другая (3) отводила тончайшую «влажную пыль» в воронку (4), соединенную с трубкой (3) короткой резиновой трубкой (5). Широкая часть воронки закрывалась резиновым колпачком, плотно обхватывавшим воронку. В половине колпачка сделано отверстие (6), через которое просовывался «конец морды» животного, причем резина плотно обхватывала морду. Башка животного крепко фиксировалась в станке и, кроме того, воронка прикреплялась к голове шнурками (7—7). Чтобы лучше гарантировать изоляцию между воронкой и наружным воздухом, голова животного обкладывалась слоем ваты. Аппарат (I) фиксировался в штативе и совместно с животным обволакивался мокрой марлей, сложенной в несколько слоев. Распыление продолжалось в течение 5 мин. После этого аппарат оставлялся в покое в течение 5 мин, чтобы все капельки поспели осесть на стенках аппарата, затем воронка осторожно освобождалась от головы животного, и аппарат поступал в стерилизацию. Голова звериного обмывалась раствором сулемы, и животное помещалось в клеткульные пути. Так вызывались заражение и летальный исход. (По книге Супотницкого М. В. Биологическая брань. Ведение в эпидемиологию искусственных эпидемических процессов и биологических поражений: монография)

Полученные Госом данные по инфицированию животных показали целую невозможность заражения таким способом человека в природных условиях. Подтверждением этого стал вспышка чумы в Маньчжурии спустя три года после публикации доклада Госа. После вскрытия 70 тел выяснилось, что легочная форма чумы развивается не из альвеол, а из миндалин, слизистой трахеи и бронхов. При этом в легкие чума проникала не напрямую, а сквозь кровоток. В итоге выводы Госа оказались на тот момент неверными, так как они не смогли объяснить механизм распространения чумы во время вспышки в Маньчжурии, и о достижениях ученого из форта «Александр I» позабыли. Контагиозная модели заражения, базирующаяся на принципе “прикоснулся — заболел” главенствовала в те времена, и прогрессивные идеи русского ученого очутились не у дел.

Однако к идеям Госа об использовании мелкодисперсного аэрозоля возбудителя болезней вернутся гораздо позже – в конце 40-х годов XX столетия. И это будет работа совсем не из разряда гуманистических. Научные наработки российского форта «Александра I» лягут в основу ингаляционного инфицирования человека в рамках разработки биологического оружия.

По материалам:
Супотницкий М. В. Биологическая брань. Ведение в эпидемиологию искусственных эпидемических процессов и биологических поражений: монография. 2013.
Соколов Н. Химическая война. Минск. 1924.
Супотницкий М. В., Супотницкая Н.С. Очерки истории чумы. 2006.
Николаев Н. И. Чума. 1968.
supotnitskiy.ru
masterok.livejournal.com
samoupravlenie.ru

Ключ

>