Текст: Дмитрий Шеваров Георгий Беков, 20 лет Беков Георгий Никитович (1923 – 23.01.1943) – меньший сержант, стрелок 172 стрелкового полка. Погиб в зоне Невской Дубровки.
В документах, хранящихся в Центральном архиве Министерства обороны, из-за промахи в написании одной буквы Георгий значится Беловым, а не Бековым. Эту промах обнаружила алтайская журналист и филолог Светлана Михайловна Тирская. Она по крупицам восстановила судьбину Георгия Бекова, нашла его родимых.
С разрешения Светланы Михайловны мы приводим ее публикацию в газете “Алтайская правда” от 20 августа 2021 года.
Журналист провел расследование и разузнал о трагической судьбине юного поэта
Единственная публикация в довоенной газете дала толчок журналистскому расследованию. В результате мы разузнали о трагической судьбине юного поэта.
Георгий – третий слева. Фото: Предоставлено “Алтайской правдой”
Находка
Перед Великой Отечественной наши старшие земляки декламировали “Алтайскую правду”, а молодежь – “Сталинскую смену”. В последней много рассказывалось не только о комсомольцах, но и об их подрастающей смене – школьниках. Порой в газете сходили цельные “школьные” полосы. Признаюсь, мне казалось это достаточным. Ведь в нашем советском детстве мы читали всесоюзные “Пионерскую истину”, “Пионер”, “Теплина” – местного издания для детей не помню.
Каково же было мое удивление, когда совсем недавно я заметила… детскую газету для школьников Алтайского кромки. Сохранившиеся за 1940-1941 годы номера “Юного сталинца” подарили немало удивительных находок. Одно небольшое стихотворение никак не отпускало…
Лирическое
Обожаю я, выйдя на крыльцо,
Дышать прохладой предрассветной
И принимать в свое лик
Набег струи живой, приветной.
Люблю я бег нетерпеливый
Коней, изведанных ездой,
Полозьев слушать скрип визгливый,
Наблюдать за падшею звездой.
Люблю я сумрак ночи ясной
И бледный свет месяцы прекрасной,
И занесенный снегом двор,
Пламя в окне семьи счастливой
И о стихах поэтов милых
Вести душевный беседа.
Подписана была эта публикация в мартовском номере 1941 года так: “Гоша Беков, питомец Каменского детдома N1”. Стихотворение, отпечатанное на “Литературной странице”, разительно отличалось от всех других детских виршей, написанных в духе “взвейтесь – рассейтесь”. Вот таких, так: “Сквозь метель и ураганы к зареву свобод привело нас наше знамя – красный путевод”. Или: “Он в поле трудился, он был тракторист. Трактор его был в распорядке и чист”. Еще? “То брели безмолвно с озверелым взором подлые шпионы – шли в страну труда”…
И рядом с этими наивными творениями – Гошины стихи в пушкинском духе. Истина, с нарушением ритма в финале. Преступил же его редактор: поскольку газета была детская, весьма душевные и правильные строки: “И с милой девицей, стыдливой, вести на зорьке беседа” – заменили “стихи поэтов милых”.
Но откуда, спросите, мне известно, как в оригинале заканчивалось стихотворение? Я отыскала его среди многих иных, написанных каллиграфическим почерком в двух тетрадях “по стихописанию”. Эти раритеты бережно хранят потомки сестры стихотворца. Поэта, навеки оставшегося юным.
В районе Дубровки
– Гоша был хороший, очень много читал. После того как восемь классов окончил, его покинули воспитателем в детдоме. И мама, и бабка всю жизнь плакали по нему. Мама жалела, что не сберегла его книг – в войну отнесла их на базар, чтобы хлеба купить, – повествует племянница героя Евгения Пашинина.
Ее матери посвятил Георгий Беков одну из тетрадей стихов, написав на обложке: “Моей сестре Тае посвящаю”. Завершает этот “сборник” создание “Заточение”, также адресованное сестре. Из поэтических строк становится ясно, что восстанавливал их Гоша для Таи. Потому что…
Хранил я долго все труды…
Но не обожая их всей душою,
При сиянье северной звезды,
Я изорвал своей рукою.
Поэтам свойственно предвидеть. Завершается стихотворение такими строками: “Декламируя, припомнишь обо мне, о брате ласковом, приветном, и может слезы в тишине прольешь, не слыша вздох ответный?..”
Георгий Никитович Беков был призван каменским военкоматом в 1942-м. После 110 дней учебки пришагал 24 ноября 1942-го в 172-й стрелковый полк 13-й стрелковой дивизии. Погиб 23 января 1943-го.
В донесении о невозвратных утратах читаем: “…младший сержант… стрелок… убит во время боевой операции… похоронен в районе Невской Дубровки”. В графе “Адрес местожительства” стоит прочерк, в графе “Ф. И. О. супруга или родителей” показано: “Родственников нет”. Вероятно, поэтому долго не могли родные ничего узнать о судьбе Гоши. И еще потому, что писарь промахнулся, наименовав его Беловым.
Но родные у Гоши были – в Камне-на-Оби, в детдоме оставались сестра Таисья и брат Анатолий. И мать была жива.
– Бабка отбывала срок где-то на Норде, десять лет, с 1937-го… – говорит Евгения Пашинина. – Никогда о заключении не рассказывала. Порой спросишь, она в ответ: “А, на молоканке сидела!” И все.
Закономерность
Стихи в этих двух зеленых тетрадках совершенно разные – и по уровню, и по стилю, и по теме. Вот разбегается лесенка Маяковского, а на вытекающих страницах видим – совсем в духе века девятнадцатого! – “Стихи в альбом”, сонеты и романсы, лирику гражданскую и любовную… Посвящает свои творения юный стихотворец не лишь сестре, но и друзьям, и “милой девушке стыдливой” Марусе, и родному детскому дому.
Пишет Георгий Беков и о Сталине мудром, родимом и излюбленном. Причем не только в панегириках, но и, например, в стихотворении “К сестре Тае”:
…С тобою нас лелеет Сталин,
О нас заботится страна.
Скажи: как в песне великодушной,
Увидав поле алых роз,
Не петь того, кто всем принес
Любовь и счастье, труд свободный?
И я не сомневаюсь: поэт не поступался принципами, истинно веровал в то, о чем строчил. Хотя, признаюсь, читать про “лелеющего Сталина” было тяжело. Особенно после того, что я узнала о семье Бековых из архивных документов…
К сожалению, архивно-следственное дело 1937-го, одним из фигурантов какого проходит Иван Андреевич Беков (дед нашего героя), пока недоступно. Но два немало ранних дела в архиве я просмотрела…
По нынешним меркам были Бековы предпринимателями. По большевистским – “спикулянтами” и кулаками: закупали у народонаселения КРС и различное сырье, продавали на рынке в Барнауле. В “Карактиристике”, составленной при лишении избирательных прав, говорится о том, что Никита Беков с 1923 по 1929 год “занимался спикуляцией кожами овчинами и всеми пушниним и сырем… тарговля и скатом и мясом и дегтем. Хазяйства бекова было 3-4 пролетариев коню маладых 1-2 шуки каров дойны 3-4 ш овес 5-8 шук… применял наемною силу для перевозки мяса в город барнаул 2-3 коню” (не перестаю изумляться безграмотности вершителей судеб).
Другой документ называется “Подписка”. В ней тоже сообщается о “спикуляции” Никиты Ивановича, а заодно и Ивана Андреевича: “имел наживу улутьшал свое хозяйство професия в его продолжалас по потомству как папа его был спикулянт атакже и он образцово как я начал помнить все время занимался спикуляцией”.
Проглядывают в этой истории… свиные уши. Автор “карактиристик”, председатель Хабазинского сельсовета, припомнил Никите Бекову историю восьмилетней давности: в 1926-м приобрел у него тот свиную тушу, отвез ее в город и реализовал. Так ведь и заработал на этом, “спикулянт”!
Не “улутьшать” свое хозяйство Бековы не могли. Применение наемной мочи легко разъяснить – ну как управиться одному мужику с доставкой товара на рынок? Ведь отец Никиты, ровесник Ленина, к тому поре был уже престарел. Скажете, что живности в хозяйстве было немало? Так “1-2 штуки каров дойны и овес 5-8 шук” на семью из десяти человек – неужели это немало? Помимо Никиты и Дарьи Бековых в посемейном списке лишенцев значатся трое их детей, Иван Андреевич с супругом да еще их трое взрослых уже детей…
После того как лишились Бековы почетного права избирать и быть избранными, переехали они в Долганку (ныне Каменского пояса). В семье сохранилось воспоминание, что, перебрав хмельного, поносил принародно советскую власть Иван Андреевич Беков… Итог легковесно предугадать: его и сына Никиту расстреляли в одинешенек день в сентябре 1937-го, жене Никиты дали восемь лет лагерей (но вернулась, напомним, она сквозь десять), трех внуков установили в каменский детдом…
***
Но это еще не конец истории. Ведь смотрела я два дела в архиве…
В семье Пашининых сохранилась информация о том, что детей у Ивана Бекова было пятеро – три сына и две дочери. Но об одном брате нет никакой информации.
Вторая тоненькая архивная папочка, какую я изучила, кормит документы Сергея Ивановича Бекова. Быть может, это и есть третий сын Ивана Андреевича? За эту версию сообщает многое: и негустая у русских крестьян фамилия, и общее место действия – Хабазино, и почерк, которыми заполнены оба, Никиты и Сергея, дела. Всеобщая же у них и дата лишения избирательных прав – 5 ноября 1934-го. Кушать еще одно: Сергея Ивановича тоже причислили к “спикулянтам”.
И это все, что мы ведаем о вероятном дяде Георгия Бекова. Потому что из справки, хранящейся в его деле, явствует: “Беков Сергей и при ем супруга Анастасия и ребята малалетки… из пределов села Хабазина сбежали”. Детей же было трое – Дарья, 1924 года рождения, Иван – 1928-го и Николай – 1930-го. Кто ведает, быть может, их внуки смогли бы дополнить нашу историю…
Источник: “Алтайская правда”
