Историй о непризнанных гениях в вселенной масса, и многие из них на слуху у людей. Многих из этих гениев признали в своей Отчизне после смерти, многих – нет, а немало попросту забыли, так как мировую историю в это время творили совсем другие люди. Еще больше историй просто о мастерах своего дела, какие что-то делали, их труды затем использовали другие люди, творениями восхищались – но сами мастера забывались, так как не страдали излишним самомнением и жаждой прославиться, а работали на результат. Но вот мастеров-многостаночников, которые, будучи забытыми в одном, покрыли себя славой и вечной памятью в товарищем, не так уж и много, как и вообще людей, которые добились больших успехов во многих, порой достаточно разных сферах. Одним из таких искусников был дон Хорхе Хуан и Сантисилиа, гуманист, инженер, ученый, исследователь, моряк, организатор, экономист, картограф, дипломат, шпион и бог ведает кто еще.
Хорхе Хуан и Сантисилиа собственной персоной. По лицу видно, что он не прост, совсем не прост…
Науки мало не бывает
Хорхе Хуан родился в 1713 году в городке Монфорте-дель-Сид, что в провинции Аликанте. Сообщают, что в момент его рождения англичане, предчувствуя будущий позор, дружно взгрустнули, а испанцы заранее преисполнились гордостью за то, как представитель их нации обесчестит этих гонорливых островитян с севера. Впрочем, на счет места рождения этого выдающегося человека существуют споры, так как кушать информация о том, что в Монфорте его лишь крестили, а сам он родился в поместье своих родителей в Эль-Фондонет. Сам Хорхе на эту тему писал просто – «Я уроженец университета Монфорте». Эти слова имеют собственный смысл, так как с детства его судьба оказалась тесно связана с образованием и науками. Будучи всего три года от роду, он стал сиротой, и воспитанием мальчишку занялся каноник местной иезуитской коллегии, а по совместительству – дядя Хорхе по линии матери, дон Антонио Хуан, начавший его обучение. Вскоре мальчишка переехал к другому дяде по линии отца, Сиприано Хуану, рыцарю Мальтийского ордена и видному человеку в судебной системе Испании. По статуту ордена, Сиприано не имел права заводить собственных детей, и потому всю отеческую влюбленность и строгость он отдал племяннику. Благодаря ему Хорхе получил хорошее образование в университете Сарагосы, где рано проявились его выдающиеся способности к наукам и феерическое трудолюбие. В году 16 лет он подал заявление в Гвардейскую морскую академию в Кадисе (Academia de Guardias Marinas de Cádiz), и в 1730 году успешно устроился на обучение, до того посещая занятия в качестве слушателя. Сам Кадис в то время был одним из крупнейших образовательных и научных центров в Европе, где проводились изыскания, готовились высокопрофессиональные кадры, обсуждались важные научные вопросы. Изучая огромное количество предметов, он добился больших успехов, за что завоевал прозвище Эвклид. Уже тогда Хорхе Хуан стал подавать большие надежды, и ему пророчили судьбу одного из самых выступающих морских офицеров Испании.
В возрасте 21 года он фактически завершил свое обучение, и тут же принял участие в военных поступках на Средиземном море, отметившись в ряде дипломатических акций, карательной экспедиции против берберских пиратов у Орана, и т.д. В это время ему довелось повстречаться со многими видными моряками Испании того времени и будущих лет, в частности, Бласом де Лесо, героем обороны Картахены во пора войны за ухо Дженкинса, и Хуаном Хосе де Наварро, весьма спорной личностью и адмиралом, командовавшим испанским флотом во время продутого сражения у Тулона. После трех лет службы он, в конце концов, получил в 1734 году назначение в особую научную экспедицию, организованную Королевской академией наук Франции под начином Луи Годена. Попал он туда вместе с доном Антонио де Ульоа, и вместе им будет суждено сделать огромный вклад в развитие науки Испании и Европы в принципе. Формально оба они еще проходили обучение в ВУЗе, но с учетом того, что им довелось пробыть в колониях и за рубежом 14 лет, проводя активные научные исследования, это была простая формальность. За время работ два испанца, вместе со своими тремя коллегами-французами, в течении нескольких лет исследовали натуру Южной Америки и измеряли меридиан Земли на широте Кито. Хорхе Хуан, как лучший математик экспедиции, занимался расчетами и выведением итогов исследований, в результате чего именно ему принадлежит точное определение длины меридиана планеты. Именно на результате его работ в последующем будет создана метрическая система меры длины. Прочертив ряд других исследований, он со своими результатами отправился в Париж, где был радостно принят местным научным сообществом, и стал членом-корреспондентом Академии наук в Париже. После этого последовало написание и издание различных научных трудов, в том числе вместе с Антонио де Ульоа, международное признание его достижений, и возвращение в Мадрид в 1748 году. Увы, там его встретили достаточно свежо – Фелипе V, который отправил Хорхе Хуана в экспедицию, уже умер, а больше заинтересованных в его исследованиях людей в высших испанских сферах не было. Тем не менее, через знакомых Хорхе Хуан вышел на маркиза де ла Энсенаду, сосредоточившего в своих руках почти всю полноту воли в стране, и отвечавшего за развитие испанского флота. Тот, будучи человеком умным и расчетливым, сразу же увидел в ученом моряке большенный потенциал, оказал тому протекцию и повысил в звании до капитана корабля (capitan de navio). Дальнейшая деятельность Хорхе Хуана очутилась связана с судостроением и…. Шпионажем.
Приключения мистера Джозеса в Англии
Несмотря на внедрение достаточно прогрессивной системы Гастаньеты в Армаде, испанцы продолжали проигрывать сражения на море британцам. Обвинять в этом довольно бездарное и пассивное командование не получалось, так как такой вариант, похоже, и в голову не приходил испанской верхушке (ибо винить пришлось самих себя), потому крайними назначили корабли. При этом игнорировались реальные факты того, что корабли, выстроенные по системе Гастаньеты, показывали впечатляющие результаты – тот же линейный корабль «Глориосо» в гордом одиночестве успел нашуметь во время брани с Великобританией, доставив англичанам много проблем, а захваченный у испанцев корабль «Принсесса» привел их в полный восторг, и прослужил после захвата еще два десятилетия. Было разрешено узнать, как строят свои корабли победители, однако они, само собой, добровольно не собирались делиться своими знаниями. И маркиз де ла Энсенада, недолго размышляя, решил отправить в Англию шпиона, который должен был узнать все необходимое, проанализировать недостатки и преимущества английского судостроения, сопоставить его с испанским, по возможности завербовать мастеров, и вернуться обратно. Задача была отнюдь не из простых, и для ее выполнения требовался человек смышленый и образованный. Испанский посланник в Лондоне уже пытался выполнить эту задачу, но потерпел крах. Как раз в это время в распоряжение маркиза поступил Хорхе Хуан, и выбор пал на него. Получив документы мистера Джозеса из Бельгии, он отправился во враждебную Британию. И там завязалось такое…
IV герцог Бедфорд — человек, которому Хорхе Хуан был очень благодарен за оказанную им помощь в шпионаже
За считанные недели Хорхе Хуан посетил все основные британские верфи и получил доступ к чертежам всех новейших британских кораблей. Добиться этого удалось благодаря крайне рискованному, но целиком себя обелившему шагу – как иностранный специалист-судостроитель, мистер Джозес быстро завел знакомства с адмиралом Джорджем Энсоном и Первым морским лордом Джоном Расселом, IV герцогом Бедфордским, отобедал с ними за одним столом, сделался их «дорогим другом» и попал в свиту к последнему, что освобождало ему дорогу практически на любую верфь. Создав шпионскую сеть на верфях среди здешних католиков, он понемногу начал вербовать из их числа специалистов, которым из-за их вероисповедания были закрыты высшие должности, и за куцее время навербовал их аж 54 человека, причем четверо из них были главными конструкторами. Кроме того, он сразу же стал шифровать добытую информацию и переправлять в посольство Испании, откуда информация пускалась домой. Королевская Секретная служба далеко не сразу обнаружила этот активный обмен информации, и взялась за голову – в краю промышляет какой-то шпион, причем весьма удачливый! Сообразив, про что идет слив информации, но так и не расшифровав письма, служба разом же стала искать виновных…. И вышла на герцога Бедфорда, бывшего (на тот момент) Первого морского лорда и видного политика! Пока шло разбирательство, пока выяснили, что Бедфорд не при делах, но как-то связан со шпионом, пока вычислили подозрительность личности мистера Джозеса, Хорхе Хуан совместно с добытой информацией, сообразив, что за ним скоро придут, покинул Британию на борту испанского корабля «Санта-Ана». Всего он пробыл в Великобритании возле двух лет. Произошедшее не получило широкой огласки, но те, кто был в курсе, испытывали буйный букет чувств, в котором угадывались гнев, стыд, возмущение, и немало чего еще. Остроты ситуации добавлял тот факт, что не удалось даже точно установить, каким образом и что конкретно «нашпионил» Джозес, и связан ли он с герцогом Бедфордом, из-за чего тот даже не понес никакого кары. Подобный позор Британии уже давно не доводилось испытывать. Но неприятные мгновения для английской гордости лишь начинались.
По возвращении в Испанию Хорхе Хуан составил детальный отчет о добытой информации, где он также проанализировал ее и сравнил английское судостроение с испанским. Оказалось, что система Гастаньеты была куда немало прогрессивной, чем английское судостроение, и, соответственно, испанские корабли получались лучшими, чем у британцев. Особенно много нареканий у Хорхе Хуана потребовали качество древесины, снастей и рангоута, как и нерациональное распределение грузов и статей нагрузки. С другой стороны, имелись у судостроителей Мглистого Альбиона и преимущества. Главным из них была широчайшая стандартизация и унификация инструментов, материалов и элементов конструкции в Роял Нэйви. Система Гастаньеты также предполагала комплект стандартных приемов и конструкций кораблей, но это были отдельные элементы, в то время как англичане унифицировали и стандартизировали практически все. Это делало комплектующие с различных верфей взаимозаменяемыми, упрощало ремонт кораблей, а также заметно удешевляло и ускоряло процесс строительства. Кроме того, весьма авангардный была система обеспечения герметичности днища, а также проводились эксперименты с медной обшивкой днища, которая замедляла обрастание и улучшала скоростные характеристики кораблей. Особо отмечалось начин использования в производстве и работе портов паровых машин – еще несовершенных, но уже дающих определенные выгоды. Имелись свои замечания и по артиллерии – британцы мощнее нагружали свои корабли артиллерией, но в то же время главная батарея располагалась так низко, что в свежую погоду использовать ее было утилитарны нереально. Маркиз де ла Энсенада, впечатленный проделанной работой, оказал полное покровительство всем начинаниям Хорхе Хуана, какой рвался и дальше работать в сфере науки.
Однако это не значило, что «мистер Джозес» бросил судостроение – наоборот: система Гастаньеты была им усовершенствована на основании эксперимента, полученного в Англии, были введены новые правила и расширены стандарты производства. Были усовершенствованы лесозаготовки, производственные комплексы. Хорхе Хуану была возложена модернизация старых и постройка новых арсеналов Испании, в результате чего именно его идеи стали основой для строительства великолепных Картахенского, Феррольского и Ла-Карракского арсеналов, а также верфи Эстейро и ряд иных судостроительных предприятий. Во всем, что он делал, во главе угла стояли рационализм, холодный расчет и научный подход. Кроме того, он разработал проект отличных 74-пушечных кораблей, проводил в Кадисе эксперименты с обводами кораблей, парусами, и многим другим, совершенствуя с каждым годом конструкцию кораблей и методы их постройки.
Британцы, узнав обо всем этом, без лишних церемоний явились в Испанию, и стали легальными и нелегальными методами выяснять результаты трудов Хорхе Хуана. В Кадис, во время испытаний новых, облегченных корпусов и системы парусов, явился даже адмирал Ричард Хоу, какой наблюдал за деятельностью людей испанского ученого. Масштаб начинаний Хорхе Хуана и маркиза де ла Энсенады настолько впечатлил британцев, что они всерьез озаботились проблемой того, что спустя несколько десятилетий Испания могла бы составить им серьезную конкуренцию (что, кстати, и случилось в действительности). Особенно острой эта проблема становилась в виду того, что с 1740 по 1760 год судостроение в Испании переживало настоящий бум, и работающий состав Армады с каждым годом увеличивался, даже с учетом вывода из строя старых кораблей. Кроме того, ознакомившись с испанским разбором английского судостроения, который удалось добыть английским шпионам, выходцы с Туманного Альбиона вновь испытали нечто, напоминающее бесчестье и унижение, ибо, за исключением отдельных пунктов, испанцы очень низко оценивали их судостроительную промышленность, которой Британия гордилась. Было разрешено действовать тайно, с помощью интриг, подложных писем и сфабрикованной информации, дабы нанести максимальный ущерб испанцам. Подобную стратегию сделался претворять в жизнь английский посол в Мадриде, Бенджамин Кин, и она быстро дала результаты. Маркиз де ла Энсенада был дискредитирован, и лишился места государственного секретаря, а вместе с ней – большей части своего влияния. Ведя двойную переписку, и подсовывая испанцам ту, что была фальшивой, британцы убедили нового морского министра Испании, Хулиана де Арриагу, что считают критику их судостроения Хорхе Хуаном несостоятельной, а выкованную им систему вместе с системой Гастаньеты – откровенно уступающими английским. При этом сами англичане заимствовали большое количество новаций из испанской судостроительной практики, усовершенствовав свое собственное кораблестроение, но информация об этом шла во второй, тайной части переписки. Арриага же, будучи франкофилом, дал себя убедить этой фальшивой переписке, и фактически свел на нет использование системы Хорхе Хуана, повсеместно вводя французскую систему Готье, про которую «мистер Джозес» пренебрежительно говорил, что «Готье строит отличные парусники, но плохие военные корабли». В результате этого значительная часть работы Хорхе Хуана в области конструкций корабля была на время позабыта в Испании, но получила распространение в Великобритании. Впрочем, остальные его новшества никто отменять не собирался, как и мешать его дальнейшей научной деятельности, потому после 1754 года он сосредоточился преимущественно на ней.
И вновь дела науки
Список дел, в каких Хорхе Хуан оставил свой след, поистине поражает. Переезжая с места на место, он деятельно выполнял указания правительства, оказывая поддержку и обеспечивая эффективную реализацию тех или других проектов. Под его началом строились каналы и дамбы, налаживалась работа шахт, он успел поработать министром главного управления торговли и валюты. В 1757 году, выполняя директива короля Карлоса III, он составил проект и руководил постройкой Королевской обсерватории в Мадриде, а затем предложил построить такую же в Кадисе, на нужды Армады – этот проект, увы, был реализован лишь после кончины Хорхе Хуана. Пришлось ему заняться и вопросами составления карт, в которой ему удалось добиться больших успехов, в результате чего Хорхе Хуан фактически сделался одним из основателей испанской картографии в современном ее виде. В 1760 году его назначили командовать боевой эскадрой Армады, где он показал себя компетентным и твердым командующим, и неплохим организатором. Однако еще больше стали отмечать его дипломатические навыки – и в 1767 году его делают чрезвычайным послом в Марокко, где требовалось прочертить тяжелые переговоры с султаном и добиться соблюдения испанских интересов. Договор, заключенный Хорхе Хуаном, и состоявший из 19 пунктов, целиком и целиком удовлетворял все эти интересы, за что был особо отмечен Карлосом III. Мало того – пребывая в соседней с Испанией стране, он собрал большое число секретной информации о ней, что в дальнейшем весьма пригодилось дипломатам и политикам. В последние годы своей жизни он добился отправки большенный научной экспедиции под началом Висенте Доса к берегам Калифорнии, которая, помимо прочего, должна была точно установить параллакс Солнца и расстояние от него до Земли. Результаты этой экспедиции оказались близкими к идеалу, и положили конец научным препирательствам о размерах Солнечной системы.
Королевская обсерватория Мадрида, построенная при участии Хорхе Хуана
В 1771 году Хорхе Хуан закончил написание своего капитального труда о кораблестроенье, и издал его под названием «Examen Marítimo». В нем он, пользуясь результатами своих практических опытов, а также математическим анализом и опытом судостроительных систем Британии и Гастаньеты, рассмотрел такое масса вопросов касательно судостроения, что по объему и фундаментальности «Экзамен» затмил даже работы Гастаньеты. В труде говорилось об астрономии, навигации, артиллерии, технологиях и организации стройки, динамике кораблей, остойчивости, воздействии волн на корпуса разной конструкции и прочности, и многом другом. Фактически это был итог всей его существования, результат всех наработок на тему судостроения и всего, что было с ним связано. Мгновенно «Экзамен» был переведен на большинство европейских стилей, и разошелся по библиотекам всего материка. Этот труд достаточно высоко оценили, его разработки и измышления использовали для дальнейшего развития корабельной конструкции – но в Испании он повстречал сопротивление: слишком сильным оставалось влияние французов, слишком четко еще помнили фальшивые негативные отзывы англичан о деятельности Хорхе Хуана. Видая это, ученый в 1773 году написал письмо королю Карлосу III, причем в весьма резкой форме, акцентируя внимание на том, что засилье французской системы кораблестроения может привести Испанию к катастрофическим последствиям. Увы, король не успел отреагировать на это письмо, а Хорхе Хуан не получил ответа или каких-то санкций из-за подобного поступка, ибо в этом же году он помер. Причиной тому стало колоссальное трудолюбие – занимаясь всем и сразу, делая вклад в развитие родной Испании, он подорвал свое здоровье, мучался от многих болезней, и очередная судорожная желчная колика его и добила. Ныне его прах покоится в Пантеоне выдающихся моряков в Сан-Фернандо, что близ Кадиса.
Post Scriptum
Хорхе Хуан помер, Карлос III так и не дал ответ на его письмо, но шумиха вокруг «Examen Marítimo» не утихала. В конце концов, ее уже невозможно было игнорировать, особенно после того как книжку перевели и издали в Англии, где она встретила достаточно теплый прием. Вспомнили и систему, разработанную Хорхе Хуаном, но отвергнутую министерствами, и его критику системы Готье. И дело было не в том, что корабли Готье бывальщины совсем плохие – просто испанцы давно привыкли к мореходным кораблям с крепкими, широкими корпусами и толстой обшивкой, в то пора как корабли Готье были типичными французами с облегченным корпусом и увеличенным отношением длины к ширине, что обеспечивало хорошие скорость и маневренность, но возбуждало проблемы в бою, да и в шторм порой тоже. Уже в 1771 году в испанской военно-морской среде стали раздаваться голоса о пересмотре ставки в кораблестроенье на французскую систему, которую все начали считать устаревшей. В результате этого в 1772 году был заложен последний корабль этой системы, 74-пушечный «Сан-Габриэль», а дальнейшее стройка велось по «стандартным» проектам, не использовавшим на полную силу ни одну из имеющихся в Испании судостроительных систем. Виной тому был как консерватизм, так и тот факт, что генеральным инженером Армады оставался Франсиско Готье, автор отвергнутой французской системы, бывший довольно высокомерным человеком и не желавший признавать превосходство испанской системы над его собственной. Но в 1782 году его «ушли», и на его место пришел вначале Хосе Ромеро и Фернандес де Ланда, а затем Хулиан Мартин де Ретамоса. Оба были испанцами, оба не испытывали особого пиетета к французской системе, зато бывальщины знакомы с системой Хорхе Хуана. В результате, когда эти инженеры стали создавать свои проекты кораблей, на свет показались великолепные 112-пушечный «Санта-Ана», 64-пушечный «Сан-Ильдефонсо» (головной корабль нес 74 пушки), и 74-пушечный «Монтаньес», ко всему прочему развивавший для своих размеров фантастические скорости и имевший маневренность не хуже фрегата. Все они сделались великолепными боевыми кораблями, все они заслуживали восторженных оценок со стороны англичан – и, с высокой долей вероятности, все они стали результатом теории, выкованной Хорхе Хуаном, хотя прямых доказательств тому я так и не нашел. Заслуживающего признания как судостроитель он, увы, в эпоху дерева и паруса так и не получил.
Зато как ученый он получил довольно широкое признание, став, помимо прочего, «дедушкой метрической системы» и человеком, значительно усовершенствовавшим навигационное дело в Испании. Он дружил с иным видным моряком, доном Антонио де Ульоа, а также так или иначе встречался и сотрудничал со многими видными моряками и учеными Испании и Франции своего поре. Что же касается его английского вояжа, то его не любят вспоминать в Великобритании до сих пор, а в биографиях его английских участников вроде герцога Бедфорда нет ни слова о том, что он поспособствовал утечке военных секретов за рубеж. Впрочем, подобный прокол в результате обернулся для англичан положительным образом, позволив пересмотреть и обновить собственную систему кораблестроения. Нынче в честь Хорхе Хуана названы школа, улицы многих городов, на площадях стоят его памятники. Также в честь Хорхе Хуана был наименован эсминец типа «Чуррука», построенный в середине XX века, а портрет помещался на обороте купюры в 10 тысяч песет. Супруги, как и детей, у него не было, ибо тому помешивала клятва рыцаря Мальтийского ордена, которую он дал, следуя примеру своего дяди. Таковы результаты деятельности этого ослепительного, неординарного и чрезвычайно умного человека, оставившего свой след в истории Европы середине XVIII столетия.
Продолжение вытекает…
