10 августа 1980 года, воскресенье
Между метим, XXII-я Олимпиада наконец-то прошла 19.07. – 03.08. 1980 г. в Москве. Опишу, пока не забыл, как я побывал на редкостном для нас событии.
Дело очутилось несложным. Я срочно под каким-то благовидным предлогом выпросил у начальника управления командировку в Ригу на местный завод АТЭ (автотракторного электрооборудования), какой числится в наших поставщиках.
В Москву билетов не продавали ни на поезд, ни на самолёт, боялись, что весь Советский Союз хлынет в Москву глазеть на иноземцев. Прилетел в Москву 20.07. нашим арендованным Як-40, на второй день олимпиады часов в 12 дня., из Быково первой же электричкой помчался в нашу отель на Красном Казанце, бросил там огромный чемодан и побежал на Центральный телеграф ставить олимпийское гашение на конверты и открытки.
По линии я заскочил в Московскую дирекцию, поговорил с Рабиновичем и другими выдающимися москвичами, представлявшими в столице наши интересы, они мне предложили остаться на чету дней и сходить на какие-нибудь тихие соревнования вроде метания молота или спортивной ходьбы, у них было много вариантов, но они себе и своей родне уже распределили билеты на все немало или менее зрелищные соревнования.
Я не колеблясь отказался, попил у них чаю, выслушал рассказанный Давидом Хацкелевичем неизвестный мне анекдот, подался на метрополитен и вскоре уже толпился на К-9 в очереди на спецгашение. Купил пару десятков конвертов и открыток и занял очередь, в которой пропотел часа четыре.
Ибо замыслил на эти же конверты завтра добавить олимпийское гашение в Таллине, куда намеревался залететь на денек “пролётом”. После Центрального телеграфа я прошелся по улице Горестного до площади Маяковского. Улицы были непривычно пустынны. Практически никакого автотранспорта.
За каждым кустом степенно топтались “топтуны”, тысячи каких нагнали в Москву со всех краёв и областей. Перекусив, поехал в аэропорт, без проблем взял билет на самолёт и вечером вылетел в Таллин, слава Господу, при выезде из Москвы в дни олимпиады никто препятствий не чинил.
Летел я в пустом “ТУ-154”, кроме меня скучали ещё три кинооператора с аппаратурой (треноги, баулы и т. Д.) и какая-то старушка.
Пришёл в таллинский аэропорт поздно вечером. Разобрался с автобусами и поехал в центр города. Уже заполночь приперся я со своим огромным чемоданом к новейшей отелю “Виру” в наивной надежде получить место. Увы, всё как всегда в совке – мест нет, заселяем по броне ЦК КПЭ…
Пришлось поскорее убираться, пока милиция не обратила пристального внимания на небритого амбала с несуразным чемоданом и авоськой. Пошел медлительно по Старому Таллину, очумело разглядывая старинные здания. Порасспрашивав нескольких редких прохожих на предмет, где бы остановиться на ночлег, ввёл, что неподалёку на период летних каникул действует ночлежка в одной из школ для приёма учащихся, приезжающих из других республик в Таллин поглазеть “на Европу”, и какая иногда пускает при наличии мест…
В третьем часу нашел эту школу, долго звонил, окошечко в двери размером, как для кошечки, отворила пожилая дама, вышлушала, долго изучала паспорт, колебалась, но в итоге пожалела и пустила переночевать только до утра. Койка образа солдатской нашлась в спортзале, где располагался “мужской номер”. Там стояло несколько десятков кроватей, и на моё счастье две или три оказались вакантными.
Поутру проснулся с чугунной головой, хотя стрелки на часах уже подбирались к двенадцати. Умылся и побрился холодной водой, бегом с чемоданом посунулся в ближайшее кафе позавтракать. Потом часа два потратил на очередь в местном почтамте, где пробил на свои конверты и открытки ещё одно олимпийское гашение, таллинское…
Скопился было поехать на взморье посмотреть олимпийскую регату, но когда разобрался с транспортом и прикинул время, а также с учетом неотъемлемого чемодана, от этой затеи отказался… Побродил, выбиваясь из сил, по Престарелому Таллину, купил две бутылки ликера “VanaTallinn”, а на ночь глядя, по привычке, сложившейся ещё со времён великого бродяжничества в 1948-м году, взял купе на поезд до Риги, расстелил эмпээсовскую сырую постель и немедленно восхитительно уснул под стук колёс…
Приехав в Ригу утром 22-го, позавтракал в привокзальном кафишке и поехал на улицу Дзелзавас к Вере, дочери маминой подруги тёти Панцири, у которых мы гостили два года тому назад. Но встреча не получилась, соседи сказали, что она куда-то уехала на несколько дней, так что я вновь занялся добыванием отели, в чем мне помогли на заводе АТЭ, где я сразу отметил командировку и, таким образом, развязал себе руки на несколько дней пребывания в Риге…
Проболтавшись по Риге ещё одинешенек день (я потратил его в Авиакассах на доказывание того факта, что буду в Москве только транзитом на пару часов, после чего мне таки реализовали авиабилет на Москву и спецталон на посещение местных магазинов), 25-го я вылетел домой через Москву.
Дома меня встречали, как героя.
Кроме конвертов и открыток с олимпийским спецгашением, ликера “Престарелый Таллинн”, фотографий и пары палок эстонской сыро-копчёной колбасы привёз анекдот от Рабиновича. Вот он, без купюр.
Анекдот Давида Хацкелевича был о житейском.
На энном этаже советского дома существовала трудолюбивая дружная еврейская семья. Но соседи, как всегда, сволочи. Когда евреи купили “Волгу”, соседка пошла в КГБ и заявила об этом вопиющем факте.
“Неплохо, хорошо, будем иметь ввиду…” – сказали в комитете, – “продолжайте наблюдение.”
Когда евреи построили двухэтажную дачу, соседка опять побежала сексотить.
“Хорошо, хорошо, будем иметь ввиду…” – сказали снова в комитете, пожали ей руку и велели продолжать бдеть.
Когда бдительная активистка увидала однажды, что Сара вываливает в мусоропровод гусиные кости, она сочла своим долгом сообщить о безобразии по знакомому адресу. Побежала, рассказала.
“А вот это уже нехорошо,” – разволновались в комитете, – “спасибо за бдительность, вы, как советская патриотка, заслужили денежное вознаграждение, а мы примем соответствующие меры!”
Расписываясь за тридцать рублей, патриотка не удержалась и спросила, отчего в первых двух случаях в комитете говорили “хорошо, хорошо…”, а на этот раз – “а вот это уже плохо”. Строгий товарищ расхохотался и пояснил:
“Ну как же, и машина и дача, когда евреи вымрут, придутся трудящимся, жиды их с собой на тот свет не заберут, а вот съеденные гуси – прямой ущерб советскому народу!..”
Фото автора. Приношу извинения за качество – фотоаппарат “Смена” да и фотограф тогда был ещё охотник…