Популярный советский воспитатель Антон Макаренко прославился авторской педагогической концепцией, за что его имя включено ЮНЕСКО в ряд величайших мировых педагогов. И ныне разработанные Макаренко воспитательные методики в деле с трудными подростками берутся на вооружение зарубежными школами. Результаты его работы, вернувшие к нормальной существования сотни малолетних преступников и беспризорников, часто вызывают споры. При этом своих детей у Антона Семеновича не было, а легитимную семью он создал уже незадолго до смерти.

В авангарде педагогики

Памятник педагогу. /Фото: fb.ru

Справедливости ради стоит вспомнить, что Антон Макаренко – не герой-одиночка отечественной педагогики. Он шел в ногу с научной эпохой, но ни первым, ни один-единственным советским адептом воспитательной системы подростковых коммун не являлся. В самом начале 20 века детское самоуправление в дуэте с всеобщим трудом практиковали в подмосковной колонии «Бодрая жизнь». В 1918-м в Петербурге открылась колония им. Достоевского, знаменитая Республика ШКИД. В 1922-м в СССР увидала свет книга Я. Корчака «Как любить детей», в которой пропагандировались принципы демократического самоуправления. Сотни воспитательных заведений функционировали с мишенью взращивания нового человека, реализуя всевозможные методики. Макаренко лишь оказался в числе первых последователей новаторских подходов и сумел многоопытным путем создать педагогическую систему.

Детские сложности

Антон Семенович с воспитанниками. /Фото: prorivists.files.wordpress.com

В младенчестве Антон был болезненным — регулярно простужался, страдал воспалениями, был слаб физически и неуклюж. С малых лет ребенок жил чтением, не имея рвения участвовать в дворовых забавах. Мучащийся близорукостью, он постоянно становился мишенью для розыгрышей и издевательств. По этой причине Антон переживал и замыкался в себе. В 1904-м, когда Макаренко исполнилось 16, он устроился на педагогические курсы, получив право преподавания в начальной школе. Работая с первыми учениками, Макаренко понял, что для качественного преподавания его знаний недостаточно, и продолжил обучаться в Полтавском учительском институте. Тогда-то Макаренко и отличился дипломной работой о кризисе педагогической науки. Возможность раскрыть потенциал и отработать свои теории на практике Макаренко реализовал в места заведующего Куряжской колонией под Харьковом.

В 20-30-е годы прошлого века молодая советская страна столкнулась с миллионами беспризорников – детьми белогвардейцев и красноармейцев, оставшимися без родителей, потерявшимися во пора эвакуации или же просто выброшенными из-за нищеты на улицу ребятишками. Остро стоял вопрос о создании воспитательных колоний, куда свозили изловленных беспризорников. Эти дети, порой умевшие воровать и лгать лучше, чем читать, считались проблемными и дефективными. Мало кто знал, что с ними мастерить, но у Макаренко получилось.

Тяжелый опыт воспитания малолетних бандитов

Оркестр в коммуне Макаренко. /Фото: sobory.ru

Концепция Макаренко выделялась простотой. Главное нерушимое правило – не вспоминать о мрачном прошлом колонистов. Педагог говорил, что ребят нужно не пытаться поправлять, а учить жить по-другому. И главным инструментом он видел совместный честный труд, не оставлявший времени на лишнее. Внутри колонии Макаренко внедрил самоуправляемую демократию, опиравшуюся на собственное производство. По его методике тяжелые подростки были разделены на группы, самостоятельно обустраивающие быт и зарабатывающие на жизнь.

Прошло совсем немного времени, и еще вчера неконтролируемые опасные подростки изготовляли фотоаппараты. Вторым трудовым крылом стал сельхозкомбинат внутри колонии. Коллектив совместными усилиями растил пшеницу, овощи, разводил ланок, свиней, лошадей. Ребята трудились в теплицах, кузнице, на молотилке и мельнице. На территории учреждения появился усаженный цветами парк, незапятнанный пруд. На досуге воспитанники занимались в драмкружке, устраивая театральные постановки. В то время как за пределами колонии правили разруха и голодание, беспризорники ели сытно и спали в тепле. Конечно, в компании потенциальных бандитов не обходилось без провалов. Имели место грабежи, кража, азартные игры и даже поножовщина. Но Макаренко находил силы не сдаваться и грамотно выводить подопечных из сложных ситуаций.

Позиция супруги Ленина и гонения

Горестный в гостях у воспитанников Макаренко. /Фото: ic.pics.livejournal.com

Несмотря на видимые успехи Антона Макаренко, у него были упорные оппоненты. Основательница советской школы Крупская, супруга Ленина по совместительству, считала педагогическую систему «несоветской». Макаренко обвинялся в привязке к дореволюционной педагогике, бессердечности, авторитаризме и возможном рукоприкладстве. В поисках компромата в колонию часто приезжали инспекторы, и Макаренко замаячил арест. На очередном съезде комсомола Чаяние Константиновна уличила его в отступлении от постановлений партии и внедрении «идеологически вредной» системы. Макаренко тогда спас его единомышленник Максим Горестный, и арест сменили на перевод в другую колонию под Харьковом.

Вскоре и это место стало процветать, что не давало покоя влиятельным партийным деятелям. В придачу ко всему на дружественном вечере в родной колонии Макаренко произнес двусмысленную фразу в адрес Иосифа Сталина, что недруги преподнесли как покушение на советский построение. Макаренко обозвали «контрреволюционером», стали писали очередные доносы. В 1939-м педагога вызвали в Москву. По некоторым сведениям, на этот раз арест был неминуем. Взволнованный Макаренко почувствовал себя нехорошо, едва войдя в поезд. Он решил прилечь на лавку и больше не встал. Как позже установили врачи, смерть наступила от разрыва сердца.

На похороны завоёванного педагога явились толпы народу. Проводить наставника в последний путь пожелали бывшие воспитанники, которые только благодаря ему отыщи себя в жизни. Множество беспризорников, попавших в руки Макаренко, стали успешными инженерами, учителями, врачами. Некоторые поколениями продолжали тащить его педагогический опыт в жизнь.

Уголовники, к слову, иногда имели патриотические чувства, и шли защищать свою страну. Так сделал и Пётр Клыпа, самый меньший защитник Брестской крепости.