Египетская экспедиция занимает особое пункт в истории наполеоновских походов. Это единственная из кампаний, которую великий полководец провёл не в Европе. Рядом с ней, но с большой натяжкой, можно поставить лишь кампанию 1812 года. В течение нескольких месяцев армия генерала Бонапарта сражалась в отрыве от источников снабжения, но зато командующий был освобождён от опеки политических руководителей Франции.
На Востоке Бонапарту пришлось столкнуться с необычными противниками – это были не только полурегулярные, желая и многочисленные сухопутные армии, но и отлично подготовленные, превосходно снабжаемые английские эскадры. Командир одной из них, предприимчивый сэр Уильям Сидней Смит, избавитель Акры, и стал фактическим могильщиком французской экспедиционной армии.
Поражение у стен Сен-Жан д’Акр стало первым в карьере Наполеона Бонапарта. Даже разгромив вскоре турецкую армию с самим коммодором Смитом в составе, великий полководец, вылито, так и не избавился от своеобразного комплекса Акры. Потом он всегда старался избегать осады крепостей, предпочитая в лучшем случае поручать это своим маршалам. А Сиднею Смиту в своих воспоминаниях и писульках Наполеон посвятил едва ли не самые едкие комментарии среди всех, кому удавалось лишить его лавров победителя.
Осенью 1797 года, после пяти лет непрерывных браней, Директория рассчитывала поправить свои неустойчивые позиции за счёт очередной победы. Последним непобежденным врагом Республики оставалась Англия. После вселенной в Кампо-Формио, который ей фактически подарил генерал Бонапарт, хотелось ударить главному врагу прямо в сердце. С подачи энергичного Барраса директора носились с идеей десанта на берегах Темзы, или, как минимум в Ирландии.
Первая попытка, предпринятая в декабре 1796 года, очутилась неудачной. Эскадру с 15-тысячным десантом под командованием Лазара Гоша разметало бурей уже на подходе к ирландским берегам. Гоша переменил Груши, которого все считают виновником поражения под Ватерлоо, но у него высадка не получилась. Теперь то, что не удалось Гошу и Груши, предстояло исполнить новоиспеченному герою. 26 октября 1797 года генерала Бонапарта, ещё не успевшего вернуться во Францию, назначили командующим так называемой Английской армией. Ей предназначалось сделать еще одну попытку ворваться на Британские острова.
Но Бонапарта, очевидно, не слишком прельщала перспектива сражаться без особых шансов на успех на туманных берегах Альбиона. Свершив инспекционную поездку на западное побережье Франции, генерал пришел к выводу, что «это предприятие, где все зависит от удачи, от случая». Генерал даже и не размышлял скрывать своего мнения: «Я не возьмусь в таких условиях рисковать судьбой прекрасной Франции», и предложил Директории ударить по Англии в товарищем месте – в Египте.
По мнению молодого полководца, здесь, на Ниле, Великобритания была более уязвима, чем в метрополии. Между метим, еще в августе 1797 года генерал Бонапарт, только что обосновавшийся в Венеции, писал в Париж: «Недалеко уже то время, когда мы почувствуем, что для того, чтобы в самом деле разгромить Англию, нам необходимо овладеть Египтом».
Директорию долго убеждать не пришлось. Беспокойный и получивший завидную популярность генерал никак не должен был чересчур долго задерживаться в Париже. У английской экспедиции были весьма сомнительные шансы на успех, и ещё одна неудача, могла стукнуть не только по личному престижу Бонапарта, но и по самой Директории. Да и с экономической точки зрения овладение Египтом сулило нечто вящее, чем поддержка ирландских повстанцев.
Уже 5 марта политическое решение было принято: Бонапарт получил в командование армию, которая готовилась к стремительному прорыву на восход, но для того, чтобы ввести англичан в заблуждение, сохранила наименование Английской. Вопреки ожиданиям, подготовку уникальной экспедиции не заволоклась, организаторский талант молодого генерала позволил ему управиться всего за два с половиной месяца. Командующий не только самостоятельно подбирал кадры, порой вплоть до рядовых, но и занимался заготовкой боеприпасов и продовольствия, и даже собственно инспектировал суда многочисленной флотилии.
Англичане, используя разветвленную сеть агентуры и помощь роялистов, довольно быстро раздобыли исчерпывающие сведения о том, что в Тулоне готовится мощный экспедиционный корпус. Однако в Лондоне все слухи о том, что французы готовят высадку в устье Нила, без тени сомнений расценили как грандиозную дезинформацию. Тем немало, что по приказу генерала Бонапарта его агенты распевали в портовых кабачках Тулона ирландские песни и во всеуслышание рассуждали о перспективах высадки на мятежный остров. На ухищрение французского главнокомандующего попался даже адмирал Нельсон, который попытался перехватить французов у Гибралтара.
А флотилия с армией Бонапарта, отплыв 19 мая 1798 года из Тулона, ринулась на Восток. Первая остановка — через три недели у Мальты. Потратив лишь десять дней на оккупацию острова, с XVI века относившегося ордену Мальтийских рыцарей, генерал отдал эскадре приказ продолжить путь. На Мальте остался 4-тысячный отряд генерала Вобуа.
Нельсон, получив депешу о падении Мальты, поспешил в Египет. На всех ветрилах английская эскадра прибыла под Александрию, но где-то в Средиземном море она проскочила мимо французов. В Египте об их приближении даже не думали, и Нельсон решил, что корабли Бонапарта скорее всего идут в Константинополь. В конце концов, когда 1 июля французский флот показался на рейде Александрии в бухте Марабут, встретить его там было просто некому. Бонапарт отдал войскам приказ на высадку, и уже к часу ночи 2 июля заключительный из французских солдат ступил на твердую землю.
Александрия сдалась всего после нескольких часов перестрелки. Короткий швырок к Каиру и ошеломившая весь Восток победа 21 июля у Пирамид сделали генерала Бонапарта хозяином огромной края с многомиллионным населением и колоссальными богатствами. Однако трудности со снабжением армии всем необходимым, за исключением, пожалуй, продовольствия, завязались почти сразу после высадки.
А 1 августа, спустя всего десять дней после триумфа у Пирамид, прибывшую совместно с армией Бонапарта эскадру Брюйеса постигла настоящая катастрофа. Контр-адмирал Нельсон, несмотря на то что французы ждали его со дня на день, сумел неожиданно налететь на них в бухте Абукир. После непродолжительного сражения французская флотилия перестала существовать.
Войска Бонапарта фактически оказались надолго отхваченными от Франции. За всё время похода только отдельным французским транспортным судам удавалось прорваться в Египет через блокаду британцев. Тем не менее пока ни о каком сопротивлении французскому владычеству на Ближнем Востоке не было и речи. Генерал Клебер полностью завладел дельтой Нила, а Дезе успешно преследовал Мурад-Бея в Верхнем Египте.
Налаживая мирную жизнь в Египте, главнокомандующий всеми мочами пытался навести дипломатические мосты с Османской империей. Но безуспешно. Стать новыми хозяевами завоёванной страны у французов тоже не получалось. Бунты вспыхивают не только в Каире, но и во всех концах Египта.
А осенью под давлением из Лондона султанский диван объявляет войну республиканской Франции. Армии сераскира Джеззара-паши, как переводилось его прозвище «Мясник», полученное за жестокую расправу с восстанием бедуинов, выдвигались в Сирию. В то же время, иная турецкая армия, во главе с Мустафой-Саидом, щедро снабжаемая с кораблей английской эскадры, готовилась на острове Родос к высадке в Египте. Получив извещения об этом, Бонапарт, твёрдо следуя правилу всегда наносить удар первым, решил двинуться в Сирию.
Больше итого поражает масштабность планов 30-летнего генерала. Имея в своём распоряжении не больше 30 тысяч солдат, французский главнокомандующий не ограничивается расчётом на то, что ему удастся привлечь на свою сторонку многочисленное христианское население Палестины. Французские исследователи во главе с классиком – Жаном Тюларом считают, что Бонапарт был «явно не преднамерен хоронить себя заживо в Египте». Неужели? Вот у стен не поверженной Акры – точно, а пока его всё ещё прельщает новая лёгкая слава. И не лишь. Французам продолжает доставаться поистине колоссальная добыча, которую ещё бы неплохо как-то переправить на родину. Но для этого надо итого лишь… продиктовать мир – не только Османской империи, но и Англии. Примерно так, как он это проделал с Габсбургами в Кампо-Формио.
К тому же молодой генерал, планы какого поистине достойны Александра Великого и Цезаря, готов в сражениях на Востоке сколотить что-то вроде собственной преторианской гвардии. Причём вербовать в неё приверженцев можно и в Малой Азии, и повсюду, куда дойдёт его армия. Как настоящего идеалиста, Бонапарта вряд ли прельщала перспектива очутиться наместником Империи в Сирии и Палестине вроде Понтия Пилата. Тем более, что республиканская Франция, как империя, пока была не весьма способна потягаться с Британией. И если уж не получается ударить главному сопернику прямо сердце, то надо бить в живот. В Египет, а после – по Индии, ведь на данный момент это самый сильный из возможных ударов.
Пока же, оставляя половину сил на берегах Нила, Бонапарт нарушает своё же правило – никогда не дробить собственные мочи и бить противника по частям. С армией всего в 13 тысяч человек он готов идти на Константинополь. Где ещё, как не у его стен, диктовать обстоятельства мира и султану Селиму III, и горделивому Альбиону? Именно там корсиканец может осуществить и свою фантастическую мечту – стать императором Восхода.
Но путь к Константинополю лежал через Палестину и Сирию, конкретно — по берегу Средиземного моря. А там дорогу победоносной армии преграждала основная твердыня турок – крепость Акра, древняя Акка или Акко, которую французы ещё со времен крестовых походов называли Сен Жан-д`Акр. В отличие от Яффы, Акра к тому же была и один-единственном на всём побережье портом, пригодным для больших кораблей, и обладание этим портом могло обеспечить снабжение армии. Взяв Акру, можно было угрожать и коммуникациям с Индией, а поворотив на Дамаск, двинуться на соединение с повстанцами Типпо-Сахиба, которому главнокомандующий направил очень характерное письмо.
«Вы, верно, уже осведомлены о моём приходе к берегам Алого моря с неисчислимой и непобедимой армией, исполненной желания освободить вас от оков английского гнёта».
По поводу «непобедимой» спора, разумеется же, нет, но вот сделать свою армию «неисчислимой» Бонапарт, кажется, всерьёз рассчитывал уже где-то в Сирии. Вооружить, обучить, а потом уже можно выбирать – шагать на штурм Константинополя или в Индию. Можно понять генерала, ведь ещё во Франции он сделал выбор в пользу Типпо-Сахиба, как союзника немало надёжного, чем непредсказуемые ирландцы. Однако немногим позже Бонапарту пришлось осознать, что расчёт на пассионарность местного населения, очутился в корне неверным. А ведь совсем недавно именно среди этого населения, между прочим, восстания не раз поднимали не лишь бедуины.
Огромную Синайскую пустыню, французы прошли всего за три недели и 27 февраля овладели Газой. Но затем завязались неудачи. Дивизия Ренье, которой по приказу командующего предстояло выстроить форт в Эль-Арише, неожиданно наткнулась там на хорошо подготовленные оборонительные сооружения и концентрированный гарнизон из 600 янычар и 1700 албанцев. Только через десять дней, с подходом главных сил Бонапарта, когда генерал Даммартен впустил в ход осадную артиллерию, французы сломили сопротивление защитников Эль-Ариша, которых к тому времени оставалось уже только 900. Они пали в плен на почётных условиях и были сразу же отпущены под честное слово никогда не воевать против французов.
У Эль-Ариша Бонапарт получил от генерала Жюно, едва-едва ли не самого близкого друга, с которым всегда был на «ты», неприятное известие об измене Жозефины. Разумеется, не это стало причиной задержки у Эль-Ариша, но она дорогостояще обошлась Бонапарту. Английский исследователь Дэвид Чандлер вообще считает ее роковой, предрешившей исход противостояния у Акры.
Правда такой оценки весьма сомнительна, ведь если бы корабли коммодора Смита не перехватили караван с осадными пушками, она вообще могла сразиться на руку Бонапарту. Тем более, что его солдатам удалось возле Яффы отбить у турок большой обоз с провизией и боеприпасами. Французы продолжили марш вглубь Палестины, и новоиспеченное столкновение с турками произошло у Яффы. И тут, несколько дней спустя некоторые из защитников Эль-Ариша снова попали в руки французов – уже в сражениях под Яффой, за что и поплатились.
Расправа была крайне жестокой – пленных не только расстреливали, многих обезглавил палач, которого Бонапарт прихватил из Египта, а кого-то, из-за нехватки пуль, зарезали штыками или просто загоняли в море и топили. Бонапарт впоследствии писал, что никогда больше война не казалась ему настолько отвратительной, однако оправдывал свои поступки тем, что пленных было нечем кормить и нельзя отпускать, так как они опять оказались бы в рядах турецкой армии.
Осада Акры изучена и обрисована историками вплоть до мельчайших подробностей, поэтому ограничимся лишь кратким изложением канвы событий, уделив больше внимания винам неудачи генерала Бонапарта. К стенам Сен-Жан д’Акр его армия подошла в середине марта. Отсюда генерал самоуверенно писал престарелому 78-летнему турецкому командующему Джеззар-паше:
«Со поре моего прибытия в Египет я несколько раз сообщал вам, что не имел намерения вести с вами войну; что моей единственной целью было изгнать мамлюков… Провинции Газа, Рамла и Яффа есть в моей власти; я великодушно обошёлся с теми частями ваших войск, которые сдались мне на милость победителя; я был суров с теми, кто преступил законы войны. Через несколько дней я двинусь на Сен-Жан-д’Акр…
Что означают несколько лишних лье по сравнению с протяженностью страны, какую я уже завоевал? И, поскольку бог даёт мне победу, я хочу, по его примеру, быть милостивым и милосердным не только по отношению к народу, но и по отношению к знати… Сделайтесь снова моим другом, будьте недругом мамлюков и англичан, я сделаю вам столько же добра, сколько причинил и могу ещё причинить зла… 8 марта я двинусь на Сен-Жан-д’Акр, мне необходимо получить ваш ответ до наступления этого дня».
Ответа от «мясника» Джеззара генерал Бонапарт так и не получил… Выступая из Египта, он приказал контр-адмиралу Перре привезти к стенам крепости осадные пушки на трёх фрегатах и двух корветах, но прорвать блокаду русских, английских и турецких кораблей тот смог только 15 апреля. Ещё один караван из шестнадцати небольших судов с пушками и боевыми расчётами вышел из Дамьетты (ныне это столица сладостей – Думьет) в дельте Нила, но был перехвачен линейными кораблями коммодора Смита «Тигр» и «Тезей», какие прибыли к Акре всего за два дня до войск Бонапарта.
В итоге французские пушки усилили оборону крепости, которая, по оценке французского командующего, самой немощной была у морских берегов. Однако там всё простреливалось артиллерией с английской эскадры. Принципиально Акра мало чем отличалась от других престарелых крепостей в Малой Азии. По сравнению с ней Измаил или Варшавское предмостное укрепление Прага, которые успешно штурмовал Суворов, бывальщины защищены намного лучше. Вряд ли стоит сомневаться, что генерал Бонапарт был неплохо осведомлён об успехах старого фельдмаршала, и разом решил брать Акру штурмом.
Несмотря на то, что первый штурм был весьма тщательно подготовлен, у французов на это ушло 10 дней, он не увенчался успехом. Многие склонны находить, что неудача последовала вследствие целой цепи случайностей, к примеру – с помощью подкопа удалось взорвать только часть основной башни, но на самом деле у французов просто не было достаточных сил. И явно не хватало осадных пушек.
Бонапарт приступил к планомерной осаде, однако соображал, что на полную блокаду крепости рассчитывать не приходится – подходы с моря полностью контролировались англичанами. К тому же, на стороне противника очутилась не только удача, но и коммодор Сидней Смит, рядом с которым был старый противник Бонапарта, талантливый инженер Ле Пикар де Филиппо. Роялист и эмигрант, он ещё в военной школе враждовал с махоньким корсиканцем, а в своё время помог бежать из парижской тюрьму Сиднею Смиту.
В Акре Филиппо стал главным помощником английского коммодора, фактически возглавлявшего и своей эскадрой, и обороной крепости. Филиппо не только отменно поставил контрминную борьбу, он фактически руководил артиллерией и фортификационными трудами, превратив старые развалины Акры во вполне пригодную для обороны цитадель. По его приказу защитники крепости скрытно возвели внутреннюю черту обороны, которая помогла сорвать решающий штурм французов 7 мая. Филиппо не увидел поражения французов, он успел умереть то ли от чумы, то ли от солнечного удара ещё до того, как французская армия сбросила осаду и вернулась в Египет.
Бонапарт оставил о нём эпитафию, примечательную хотя бы тем, что в ней нет и капли ненависти:
«Это был человек ростом в 4 фута 10 дюймов, но концентрированного сложения. Он оказал важные услуги, однако на сердце у него было неспокойно; в последние минуты жизни он испытывал сильнейшие угрызения совести; он имел случай открыть свою душу французским пленным. Он негодовал на самого себя за то, что руководил обороной варваров против своих; родина никогда не теряет целиком своих прав!»
А Бонапарту не помог даже прорыв адмирала Перре через вражескую блокаду. Осадные мортиры, какие его корабли доставили в Яффу 15 апреля, оказались у стен Акры 27-го и даже участвовали в решающем штурме 7-8 мая. Генерал Бонапарт прочертил в Сирии больше двух месяцев, организовал несколько штурмов крепости, и успел за это время разгромить у горы Табор армию, какая шла на выручку Акре. Джеззар-паша дважды садился на судно, чтобы покинуть крепость, и его примеру один раз едва не последовали тяни гарнизон и жители, но Акра всё-таки устояла.
Турецкая армия паши Мустафы-Саида, прибывшая с Родоса, создала угрозу утраты Египта, и Бонапарту пришлось снимать осаду Акры. Французы во главе со своим генералом проделали поистине чудовищный возвратный марш по пустыням Палестины и Синая, причём почти всю дорогу генерал прошёл вместе с солдатами пешком. Они даже поспели разнести в пух и прах 18-тысячный десант турок, высадившийся у мыса Абукир, того самого, где не так давно Нельсоном был потоплен почти тяни французский средиземноморский флот.
В рядах турецкой армии сражался и сумел остаться живым коммодор Уильям Сидней Смит, первоначальный победитель Бонапарта. А генерал с кучкой ближайших соратников вскоре отправился во Францию, чтобы совершить государственный переворот и взобраться на верхушку власти.
В Сирии словно сама судьба была против Бонапарта. Природные условия, почти полная невозможность пополнять ресурсы на пункте, население, отнюдь не готовое воевать ни против англичан, ни против турок, и наконец, главное: разрыв коммуникаций с Францией из-за целого господства противника на море. На этом фоне если у самого генерала и были какие-то ошибки, то их просто нельзя принимать в расчёт. По всей видимости, чтобы победить во Франции, ему надо было продуть в Сирии.
