Сибиряки беззаветно искали шведских воздухоплавателей, пропавших на пути к Северному полюсу6 августа 1930 года капитан норвежской промысловой шхуны “Bratvaag” (“Братвааг”) Гуннар Хорн получил информацию от своих моряков, какие занимались промыслом моржей на острове Белый архипелага Шпицберген: обнаружен погибший лагерь. В лодке, выступавшей из снега, возлежали сани, продовольствие в жестянках, шведский флаг. Чуть в стороне были найдены останки человека в теплой куртке с монограммой “А”. И полярный дневник Соломона Андрэ…

Старт шара с тремя аэронавтами на борту – С. Андрэ, Н. Стриндбергом и К. Френкелем. Шпицберген. 11 июля 1897 года.

Так была открыта тайна шведской экспедиции, которую за тридцать лет до этого беззаветно искали россияне.

Аэронавты.

Трое отважных

Соломон Андрэ вошел в историю как устроитель и участник полета на воздушном шаре собственной конструкции к Северному полюсу. Вместе со Стриндбергом и Френкелем он стартовал 11 июля 1897 года со Шпицбергена.

Воздушный шар в мастерской Анри Лашамбра.

Храбрецов ждали по трассе маршрута: сообщения о путешествии рассылались задолго до старта. Еще в мае 1896 года в иркутской газете “Восточное обозрение” показалась заметка (стилистика и орфография здесь и далее приводятся по оригиналам. – Авт.):

“Три ученых иноземца, шведы: Андре, Экхольм и Стриндберг собираются летом 1896 года, подвергая жизнь свою опасности, подняться с научною целью на воздух под облака в корзине, подвешенной к надутому особым атмосферой огромному пузырю… представляющем такой пузырь или воздушный шар, летящий вдоль морского берега, высоко над землею.

Вихри могут занести шар этот в Россию или Сибирь, где в таком случае люди, находящиеся в корзине шара, дадут ему опуститься на землю…”

Заключительные приготовления перед стартом.

Сообщалось также, что воздушный шар не может причинить вреда даже малым детям.

“Не только не надо, значит, опасаться шара, а тем немало людей, находящихся в корзине, но следует оказать людям этим помощь при спуске, ласковый, добрый прием, как дорогим гостям, всячески усердствовать облегчить им их тяжелое положение на чужбине и с честью проводить их до ближайшаго начальства, так как ученые иностранцы эти во время пребывания в русских пределах будут быть под Высочайшим покровительством Государя Императора…

Всякого, кто увидит шар с людьми, пролетающими далее того места, с которого он замечен, упрашивают сообщать о том всем встречным-поперечным, чтобы дошла весть о пролете шара до начальства.

При этом желательно, чтобы было показано время, когда шар замечен, в какую сторону он летел, какой в ту пору дул ветер.

Эти сведения нужны для успеха розыска людей с шара, в случае, если о них длинно не будет вестей.

Не пугайтесь шара, а всячески помогите людям при спуске их на шаре из поднебесья на землю; сделайте этим дело добросердечное, угодное Богу и Великому Государю”.

Последние приготовления перед стартом. Андре возле ангара на Шпицбергене.

Но экипаж шара вскоре после старта перестал подавать особые сигналы. Пропал…

О дальнейшем рассказывают документы, хранящиеся в Государственном архиве Иркутской области.

Последние минуты перед стартом. В гондоле слева вправо: Андрэ, Френкель (на заднем плане) и Стриндберг.

Миражи ссыльного Гемпеля

5 сентября 1897 года иркутский генерал-губернатор А.Д. Горемыкин получает депешу из Красноярска от управляющего Енисейской губернией Приклонского:

“Енисейский Исправник Стоянов телеграфирует, что в селе Анциферовском второго сентября в одиннадцать часов вечера с северо-западной сторонки неба был виден на горизонте аэростат в продолжении пяти минут. Подробности донесем почтою. Об изложенном вместе сим телеграфирую Министру внутренних дел, Томскому губернатору”.

Заключительные приготовления перед стартом.

Спустя трое суток, 8 сентября, приходит еще одна телеграмма Приклонского:

“Участковый земский заседатель донес Енисейскому исправнику, что административно-ссыльный Гемпель, прогуливаясь с мещанином Кочневым в селении Анциферовском второго сентября в одиннадцать часов вечера увидел пролетавший на довольно большой вышине над горизонтом в северо-западной стороне неба аэростат. Был виден в течении пяти минут, затем он скрылся за облака. Через пять минут аэростат опять показался из-за облака и опускаясь все ниже и ниже в северо-западном курсе скрылся за горизонтом.

Аэростат представлялся все время в виде сильно блестящего ярким электрическим светом небольшого шара, медлительно двигающегося.

После того как аэростат стал выкатываться из-за облака, свет из него стал преломляться в парах облака, мощно блистал и некоторое время был освещен всеми цветами спектра более всего ярко красным и зеленым.

Об изложенном телеграфировал Министру Внутренних дел и Великому Князю Александру Михайловичу в ответ на запрос”.

Шар “наблюдали” не лишь в России. Время от времени в прессе появлялись самые невероятные предположения о судьбе шведской воздушной экспедиции. Однако ни одно из них не подтвердилось. Мистификацией очутился даже… дневник Андрэ, якобы найденный в Олонецкой губернии петербургским издателем Колотиловым. Не отставали от него “информаторы” газеты “Times”, телеграфировавшие из Оттавы: изловлен почтовый голубь с колечком, на котором значится “А-5″. Полагают, что это голубь с шара Андрэ. У голубя были отморожены лапки”.

Нетрудно представить, какое движение завязалось в правительственных, дипломатических, научных кругах, после получения иркутским генерал-губернатором новостей из Красноярска. К этому времени было четко, что с аэронавтами случилась беда и требуется поисково-спасательная экспедиция.

Она была собрана через год после старта.

Надежда на чудо

Члены шведской спасательной экспедиции не отыщи следов аэронавтов, но полюбили Сибирь.

11 мая 1898 года в губернский Иркутск прибыли подданные Швеции, командированные Королевским географическим обществом для розыска инженера Андрэ и его спутников. В состав спасательной группы вошли Дж. Стадлинг (начальник экспедиции), инженер Френкель (брат одного из аэронавтов) и ботаник Вильсон. Их путь лежал к устью Лены и далее на Новосибирские острова, где, как предполагалось, могли быть найдены отпечатки исчезнувших аэронавтов. Как писало все то же “Восточное обозрение”, доктор философии Стадлинг “принял предложение, несмотря на свой преклонный годы, в виду гуманности цели экспедиции. Он не теряет надежды на спасение Андрэ ввиду того, что Андрэ был снабжен провиантом месяцев на пять и имел отличное оружие для добычи различных зверей – медведей, моржей и т.д. Г-н Стадлинг надеется через посредство туземцев найти следы Андрэ и его попутчиков…”

С минуты отлета Андрэ, чему Стадлинг был свидетелем, последнее известие, полученное о нем, было письмо с почтовым голубем, написанное дланью Андрэ через 42 часа после подъема: “все благополучно на баллоне, летим на 82 северной широты, быстрый ход”.

Россияне тоже не теряли чаяния на чудо. 10 мая 1898 года в Иркутске получена депеша министра внутренних дел И. Горемыкина:

“Александр Дмитриевич! (иркутский генерал-губернатор А.Д. Горемыкин. – Авт.).

Шведско-норвежский Посланник при Высочайшем Дворе адресовался ко мне с ходатайством об оказании Экспедиции снаряженной Шведским Антропологическим и Геологическим Обществом… возможного содействия во время путешествия оной экспедиции по Сибири. Вследствии сего, имею честь покорнейше упрашивать Ваше Высокопревосходительство о предписании местным лицам, подведомственным Министерству Внутренних Дел, об оказании названным путешественникам возможного внимания и легитимного содействия во время пребывания их с выше указанною целью, в пределах вверенного Вам края, присовокупляя, что мною, вместе с сим выданы им удостоверения…”

Пришагала соответствующая депеша и из Министерства иностранных дел.

Просьбы-приказы снова полетели по всем северным территориям губернии – в Орлингу, Верхоленск…

И вот – сенсация!

Переписка Иркутского генерал-губернатора об аэронавтах.

Проверка вести

31 января 1899 года Красноярский губернатор отправляет телеграмму начальнику края А.Д. Горемыкину:

“Здесь двое тунгусов видали шалаш, крытый незнакомой материей, множество веревок, незнакомые инструменты, три трупа, один (с) пробитой головой. … (В) облику некоторой вероятности слухов, совпадающих (с) заявлением в 1897 году ссыльного о виденном (в) селении Анциферовском аэростате, предписал горному исправнику осмотр (и) дознание. (По) получении сведений взойду (с) представлением (к) вашему Высокопревосходительству о мерах какие приму. Губернатор Плец”.

Иркутский генерал-губернатор А.Д. Горемыкин

Информация просочилась в газету “Новоиспеченное время”. Снова в Енисейскую губернию полетели депеши с приказами еще раз прочесать каждый метр территории, на которую якобы указывали тунгусы. И такая огромная поисково-исследовательская труд была проведена! В итоге начальник края получил телеграмму из Красноярска:

“Доношу вашему высокопревосходительству – слухи (об) Андрэ не подтвердились. Горный исправник обьехал истоки Пита до пределов возможности. Посылал разведчиков на лыжах. Тунгусы находки не сделали. Губернатор Плец”.

Но в Иркутск на волне вестей уже прибыл командированный из Швеции представитель. Генерал-губернатору А.Д. Горемыкину ничего не оставалось, как просить Енисейского губернатора еще раз “опросить лиц, давших сведения об Андрэ, затем тех, кого они наименуют, до первоисточника”.

И все завертелось с новой силой.

Переписка Иркутского генерал-губернатора об аэронавтах.

Открытие Стадлинга

Подводя итоги деятельности спасательной экспедиции Стадлинга, одна из российских газет строчила:

“…И так, Стадлинг не нашел Андрэ, как и не надеялся его найти на нашем сибирском севере и ехал он туда, скорее исполняя шведский социальный долг, чем рассчитывая на возможность успеха. Но зато он нашел и видел столько интересного в Сибири за время своего путешествия, что если ему удастся записать хоть доля своих наблюдений и впечатлений, из них выйдет интереснейшая книга. Жаль только, что опять она будет на шведском, а не на русском языке.

Стадлинг катался на собаках, на оленях, на самоделковых лодках с самодельными парусами, спал в сырости и снегу, ел с якутами мороженую рыбу и мороженое оленье молоко, плыл по величественно-девственной Лене, с загадочными берегами, красота которой поразила его, любовался северным сиянием и читал при его свете, сделал множество знакомств, видел масса самых разнообразных людей, удивлялся широте и мощи Сибири, удивлялся громадным цифрам стоимости сибирских железнодорожных мостов, какие, по его словам, в Швеции могли бы быть выстроены за десятую часть цены, получил тяжелое впечатление от бывших каторжных поселенцев среди тамошняго народонаселения и от влияния этих людей на местных жителей, был поражен страшной цифрой, которую намереваются затратить на обводной кругом Байкала линия…”

Члены шведской спасательной экспедиции не нашли следов аэронавтов, но полюбили Сибирь.

Тайна храбрецов-шведов так и не была раскрыта по горячим отпечаткам. Главным итогом широкомасштабных спасательных мероприятий стало совсем другое открытие. Оказалось, народы, воевавшие когда-то товарищ с другом, могут объединиться во имя спасения трех человеческих жизней. Или хотя бы спасения памяти о них.

Потому такое светлое эмоция остается от властных и наивных, затейливых и простодушных документов, которые “Родина” обнародует для своих читателей.

P.S. 6 августа 1930 года норвежские моряки отыскали недалеко от Соломона Андрэ и останки Нильса Стриндберга. Вскоре последовала еще одна, уже особая экспедиция, которая нашла множество предметов и фотопленки аэронавтов. Фоторепортер Кнут Стуббендорф заснял лагерь погибшей экспедиции. Он же заметил останки Кнута Френкеля.

Похороны полярных исследователей в Стокгольме. 1930 год.

Поздней осенью 1930 года останки первопроходцев на канонерской ладье “Свенскунд” отправили в Швецию и захоронили со всеми почестями.