Как великий князь Рязанский сделался простым литовским паном
Все права на фотографии и текст в данной статье принадлежат их непосредственному автору. Данная фотография свзята из открытого источника Яндекс Картинки
Как великий князь Рязанский сделался простым литовским паном
Как великий князь Рязанский сделался простым литовским

Как великий князь Рязанский стал простым литовским паном.

“29 мая 1500 г. в третьем часу дня скончался великий князь рязанский Иван Васильевич… Он был женат на Агриппине Федоровне, урожденной княжне Бабич, и покинул сына Ивана по пятому году. Малолетний князь наследовал отцу сначала под опекой матери и бабки, но последняя немногим пережила своего сына и скончалась в вытекающем 1501 г. на Светлой неделе в среду…великая княгиня Агриппина, окруженная многочисленными сторонниками Москвы, беспрекословно подчинялась Василию, партия собственно рязанская скопилась вокруг молодого князя.

Когда Иван Иванович достиг юношеского возраста, он мог возбудить на некоторое время надежды рязанской партии, потому что нравом своим не походил на кротких, уступчивых предшественников. Прежде всего надобно было устранить опеку Агриппины, которая все еще не желала расстаться с властью и связывала руки своему двадцатилетнему сыну. Советники молодого князя, напоминая ему о прежних временах славы и самостоятельности, указывали на Крым и Литву, при помощи которых еще возможна была борьба с Москвой. Иван, действительно, призвал татар и силою отнял власть у своей матери. Нам неизвестны подробности перемены, на которую встречаем только намек у Герберштейна. Может быть, не без связи с этим событием случилось и нападение крымского царевича Богатыря на рязанскую украйну в 1516 г.

Не знаем, как оправдался Иван Иванович перед великим князем московским, видим лишь, что наружным образом он изъявляет покорность Василию, старясь скрыть свои дальнейшие замыслы, и еще несколько лет беспрепятственно удерживает за собой великое княжение рязанское. Но он был чересчур молод и неопытен в политических интригах; советники его не были дальновиднее своего князя, если воображали перехитрить старых думцев московских.

Василию донесли из Рязани московские доброхоты, что рязанский князь ведет скрытые переговоры с Магмет-Гиреем, и даже хочет жениться на его дочери. Василий послал звать его в Москву. Иван был в затруднительном положении и не ведал, на что решиться: с одной стороны, в Москве грозила ему неволя; с другой – время открытой борьбы еще не наступило, и помощь была дальня. Между тем как он колебался таким образом, московский князь употребил обыкновенное в то время средство для достижения своей цели: он подкупил Семена Коробьина, самого доверенного из советников Ивановых. Коробьин уговорил своего князя исполнить жажда Василия, вероятно, внушая ему ту мысль, что доказательствами своей покорности он может выиграть время и пока устранить от себя угрожавшую опасность.

Чего надобно было ожидать, то и случилось. Едва Иван Иванович прибыл в Москву, как его посадили под стражу… а на рязанские города бывальщины разосланы московские наместники. Главный пост, т.е. Переяславль Рязанский, был поручен знаменитому Ивану Васильевичу Хабару, который до того поре держал наместничество в Перевитске и, следовательно, был уже хорошо знаком с Рязанским краем и его населением. Этот решительный переворот в судьбе Рязанской районы произошел около 1520 г…

1521 год особенно памятен в истории крымских набегов. В июле месяце Магмет-Гирей приближался к Москве. В городе, за отсутствием великого князя властвовали страшный беспорядок и суматоха. Этой-то суматохой воспользовался рязанский князь. Может быть, заключение его не было строгое или стража была подкуплена, лишь он вошел в сношение с молодыми рязанскими боярами, которые, вероятно, вместе с ним были задержаны в Москве. Из них известны нам Дмитрий Сунбулов и Гридя Кобяков.

В ночь с воскресенья на понедельник Иван Иванович ускользнул из Москвы, и обходными путями начал пробираться к Переяславлю, надеясь опять завладеть своим княжеством с помощью Магмета. Но прежде, нежели приступить переговоры с ханом, он хотел приготовить движение в свою пользу со стороны самого населения и войти в сношения с приверженной ему партией рязанских бояр и детей боярских. Для этой мишени при выезде из Москвы он отрядил из своей свиты Дмитрия Сунбулова с каким-то Наской, вероятно, боярским сыном, вручив им грамоты к своим приверженцам на Рязани.

Известно, что энергичные меры, принятые воеводой Хабаром Симским, спасли город Переяславль от татар и помешали благожелателям беглого князя подать ему помощь. Когда хан прошел мимо Рязани по дороге к Коломне, Хабар собрал бояр и детей боярских к владыке Сергию и принудил их целовать крест на том, чтобы верно служить великому князю и биться с татарами без измены. Когда Магмет повернул от Москвы назад и распространилась весть, что князь Иван сбежал из неволи, Хабар в другой раз начал собирать служилых людей к владыке и велел им поклясться в том, что если вместе с ханом придет под город рязанский князь, то колотиться против них из города, не называть себя государем князя Ивана, и, будет можно, поймать беглеца.

Татары несколько дней отстояли под стенами Переяславля Рязанского и ушли домой, испуганные действием крепостной артиллерии. Между тем Сунбулов и Наска были подхвачены московскими воеводами и отправлены в Москву, где по распоряжению Василия допрашивал их с пытками князь Юрий Хохолков с товарищами…

Несмотря на упорное запирательство обвиненных, мы можем, однако, предполагать, что князь Иван кое-какое время действительно скрывался в окрестностях Переяславля (предание указывает на село Шумаш, принадлежащее роду Кобяковых) и вступил в сношения с преданными ему людьми; но, видая неудачу, он ускакал в Литву и воспользовался гостеприимством короля Сигизмунда I.

Магмет-Гирей очень жалел, что упустил из своих рук человека, каким он мог бы время от времени пугать Москву и заводить смуты в Рязанской области. Поэтому хан в следующем году отправил посольство к Сигизмунду и спрашивал, чтобы король отпустил Ивана с крымскими послами, обещаясь возвратить ему Рязанское княжество… ему не удалось никакими словами заманить к себе Ивана Ивановича…

Неисчерпаемая Литовская метрика дает нам возможность бросить взгляд на дальнейшую судьбу заключительного рязанского князя.
Иван Иванович живет в местечке Стоклишках (в Ковенском повете Трокского воеводства), которое с принадлежавшими к нему селами было в числе казенных и было отдано Ивану Сигизмундом I в пожизненное владение. Ранние несчастия и пребывание на чужой стороне не сделали его положительнее: он по-прежнему горд, легкомыслен и строптив. Рязанский князь оставил попытки возвратить себе древнюю отчину; он, по-видимому, доволен своей судьбиной и легко усвоил многие привычки польско-литовских магнатов: носит атлас, шитый золотом, и дорогие перстни, не платит долгов, содержит большое количество бояр и слуг, которых награждает казенными землями без королевского разрешения, и, вдобавок, позволяет им грабить соседей. Но адресуемся к самим источникам.

1533 год. Пан воевода требует от Ивана Ивановича, чтобы он прислал на суд стоклишских бояр, обвиненных в побоях и грабеже Шимко Лаврыновичем с братьями, но рязанский князь не исполнил заявки и своих людей к суду не представил.

Почти в то же время берестийский жид Авраам приносит жалобу на рязанского князя за то, что он брал у его папу разные товары и остался должен 118 коп. грошей, от уплаты которых теперь отказывается. В доказательство Авраам представил долговую грамоту, выделенную его папе Михелю Езофовичу самим рязанским князем. По приказанию Сигизмунда дело рассматривает витебский воевода Матфей Янович и призывает к ответу должника.

Князь. Подлинно я брал у жида Михеля товары, именно атласу синего на золоте 16 локтей, зеленого атласу на золоте 22 локтя, парьпурьяну 9 локтей, перстней на 9 коп., и уплатил за них 80 коп. грошей воском, денежками и конями. На грамоте же, которую представил жид, не моя собственная печать, а печать моего слуги, но так как в ней написано мое имя, то пусть Аврамко присягнет на том, что я не доплатил его папе, и я ему заплачу.

Аврамко. Ты, князь рязанский, при многих добрых людях, радниках и дворянах королевских сам добровольно не один раз сознавался, что должен моему папе 118 коп. грошей и заплатишь мне по этому листу.
Воевода спросил князя, при ком и когда он заплатил 80 коп. грошей Михелю и имеет ли от него квитанцию.

Князь. Был у меня слуга, сквозь которого я заплатил ему те 80 коп.; но этот слуга после оставил меня и служил пану Евстафию Дашковичу, а потом подвернулся в плен к татарам; когда же именно происходила уплата, я теперь не могу припомнить, а квитанции на то у себя не имею.

Воевода передал королю выговоры той и другой стороны. Король сделал следующее распоряжение: если князь рязанский подтверждает, что он брал у Михеля атласы, сукна, перстни и сообщает, что заплатил ему 80 коп. грошей, а квитанции у себя не имеет, времени уплаты не помнит, слуги, который производил уплату, нам не представил, то пускай Аврамко присягнет по своему жидовскому закону на основании привилегий, написанных в Статуте, и тогда рязанский князь пусть уплатит ему долг. Срок для присяги полагаем четвертый день: в понедельник накануне Св. Мартина в жидовской школе (синагоге), в Троках, Аврамко даст присягу в том, что рязанский князь остался должен его отцу Михелю 118 коп. и ничего не заплатил по своей грамоте. Посылаем нашего дворянина Ивана Бокея для того, чтобы он засвидетельствовал присягу.

В назначенный день Аврамко пришёл в синагогу, записал свое показание у жидовского доктора (раввина) и в земской раде и ждал только рязанского князя, чтобы произнести присягу. Но тот не приехал. Уже перед вечерком, уезжая из Трок, жид с товарищами повстречал княжеского слугу, которого Иван Иванович послал вместо себя слушать присягу.

Сигизмунд разрешил дело в пользу жида и приговорил Ивана Ивановича к уплате 118 коп. грошей в разные сроки, именно 100 коп. должны быть отданы в продолжение 12 недель, находя от Св. Мартина, а остальные 18 после того в 4 недели, т.е. всего сроку было 16 недель, определенных Статутом.

1560 год. Стоклишский боярин Андрей Степанович Ольшевский бьет челом Сигизмунду II Августу, чтобы не приказывал отнимать у него людей и земли, пожалованные покойным рязанским князем своему слуге, а его отцу – Степану Крукову. Хотя рязанский князь не имел права без воли и ведома короля раздавать кому-либо казенные земли, но чтобы не принудить Ольшевского просить милостыню (жебрет), государь сжалился (улитовавшысе) над своим подданным и оставил за ним те земли с одной службой людей.

Немало известий о последнем рязанском князе мы пока не имеем. Остается только прибавить, что князь Иван, подобно отцу и деду, был скоропреходящ: смерть его мы относим приблизительно к 1534 году.”

Иловайский Д.И. “История Рязанского княжества”

>