Значительнейшим из искусств для большевиков являлось кино. Сакраментальная фраза была произнесена Лениным еще в 1922 году, когда фильмы бывальщины немыми, но с приходом звука, а затем и цвета пропагандистское значение кинематографа для идеологического воспитания народных масс лишь разошлось. Это было самое доступное, по-настоящему народное развлечение, понятное и рабочему, и кухарке, и инженеру, и колхознику, и их детям. В середине 1930-х годов в Советском Альянсе задумались о строительстве целого Киногорода, огромной фабрики, которая бы штамповала фильмы на конвейере, сотнями штук в год и была организована по образцу американского Голливуда. Где она должна была располагаться, как ее планировали организовать, какое значение в этом имели регулярные ночные кинопросмотры, организованные для Сталина и его соратников, и отчего все закончилось репрессиями — в обзоре Onliner.

Самый главный кинозритель

«В 22 часа 58 минут мне позвонили, что И. В. [Сталин] желал бы просмотреть новые фильмы и фильму о „Челюскине“, просил ему позвонить. Я созвонился с И. В. и осведомил, что я сейчас делаю. Я ответил, что только что организовал и начинов показ фильмы о „Челюскине“. […] И. В. [Сталин] спросил далее, а не затруднит ли, если сейчас организовать просмотр для него и линии товарищей. […] В 23 часа 19 минут начали просмотр с фильмы о „Челюскине“». Так в дневнике описывал регулярные мольбы вождя его первый «нарком кино» Борис Шумяцкий. Руководители СССР точно так же, как и обычные граждане страны, любили после труды посмотреть «новую фильму», а так как Сталин вел ночной образ жизни, то и показы эти обычно начинались поздним вечером и порой затягивались на цельных шесть часов: за первой картиной ставилась вторая, иногда даже третья, делался перерыв на ужин, после чего просмотр продолжался.

Дочь Сталина Светлана Аллилуева в своих мемуарах «Двадцать посланий к другу», изданных уже после ее эмиграции, так описывала эти давние сеансы: «Чудеснее всего было кино. Кинозал был устроен в Кремле, в помещении бывшего зимнего сада, соединенного переходами со престарелым кремлевским дворцом. Отправлялись туда после обеда, то есть часов в девять вечера. Это, конечно, было поздно для меня, но я так умоляла, что папа не мог отказывать и со смехом говорил, выталкивая меня вперед: „Ну, веди нас, веди, хозяйка, а то мы собьемся с дороги без руководителя!“ И я шествовала спереди длинной процессии, в другой конец безлюдного Кремля, а позади ползли гуськом тяжелые бронированные машины и шагала бесчисленная охрана… Кино заканчивалось поздно, часа в два ночи: глядели по две картины или даже больше».

Сталин с дочерью Светланой

Благодаря запискам Бориса Шумяцкого сейчас мы можем получить понятие не только о том, какие фильмы смотрел Сталин в 1934—1936 годах, но и какое впечатление они на него производили. Шумяцкий пытался максимально цело и точно зафиксировать реплики вождя и его окружения, их реакцию на происходившее на экране. Так, например, судя по всему, любимым предвоенным кинофильмом Сталина был вышедший на экраны в 1934-м «Чапаев». Всего за полтора месяца, с 4 ноября по 20 декабря, он посмотрел его шестнадцать (!) раз. «Когда лента заканчивалась, И. В. возвысился и, обращаясь ко мне, заявил: „Вас можно поздравить с удачей. Здорово, умно и тактично сделано“», — цитировал Сталина Шумяцкий.

«Боевиками» из эпохи штатской войны дело не ограничивалось. Схожей популярностью пользовались и «легкие» жанры, например первый советский комедийный мюзикл «Развеселые ребята» (1934). Шумяцкий: «Во время просмотра „Веселых ребят“ стоял гомерический хохот. [Сталин] заразительно смеялся. В заточение сказал: „Хорошо. Картина эта дает возможность интересно, занимательно отдохнуть. Испытали ощущение — точно после выходного дня. Первоначальный раз я испытываю такое ощущение от просмотра наших фильм, среди которых были весьма хорошие“».

Режиссер Григорий Александров сбросил «Веселых ребят» после своего большого заграничного путешествия по Европе и Северной Америке. В общей сложности он провел за пределами СССР четыре года (1929—1932), деятельно изучая опыт иностранных кинематографистов, прежде всего голливудских. «Веселые ребята» при всей их локальной специфике и идеологическом поле были сделаны по жанровым канонам американских мюзиклов, и, хотя советская критика сперва принялась ругать фильм, после затворённых просмотров членами Политбюро и приведенного выше личного одобрения Сталина «Веселые ребята» все же оказались на широких экранах и имели феноменальный успех. «Победивший класс желает смеяться радостно. Это его право, и этот радостный советский смех советская кинематография должна дать зрителю», — писал Шумяцкий и был безотносительно прав. Триумф этого мюзикла и последовавших за ним двух других блокбастеров Александрова «Цирк» и «Волга-Волга» продемонстрировали, что в советском обществе половины и второй половины 1930-х годов был как никогда велик спрос на легкомысленные фильмы с незамысловатым сюжетом, наполненные музыкальные хитами, танцевальными номерами и сравнительно остроумным юмором.

Догнать и перегнать Америку

Первое в мире государство рабочих и крестьян принялось усиленно заниматься кинематографом лишь сквозь несколько лет после основополагающей установки Ленина. В 1920-е, особенно во время нэповской вольницы, главную роль в производстве кинофильмов по-прежнему играли частные студии. Попытки партии и правительства поставить процесс под свой контроль сначала не давали итога, и лишь с приходом к руководству отраслью Бориса Шумяцкого процесс стал приобретать системный характер.

Шумяцкий сделал карьеру, типическую для «старого большевика», многие из которых стали специалистами широкого профиля. В годы революции и гражданской войны он занимался установлением советской воли в Сибири, затем помогал организации Монгольской народной республики и в начале 1920-х даже вступил в конфликт со Сталиным, в обход наркома по делам национальностей добившись самоуправления для Бурятии. Затем он успел побывать на дипломатической работе (полпредом в Персии) и поруководить рядом московских вузов, пока партия не кинула его на новый ответственный участок. В 1930 году его назначили председателем объединения «Союзкино», а с 1933-го он возглавил Главное управление кинофотопромышленности (ГУКФ), взяв должность, приравненную к наркомовской.

Борис Шумяцкий

Шумяцкий стал главой советского кинематографа в сложнейших условиях, когда со все нарастающим идейным давлением государства совпала и коренная перестройка отрасли. В «синематографы» пришел звук, они массово открывались по всей стране, в том числе и в сельской места. Не хватало оборудования, проекторов, пленки — промышленности было не до этого. Не хватало фильмов!

Сталин по-разному относился к американскому эксперименту. Например, на кремлевском сеансе 15 ноября 1934 года при просмотре целого набора голливудских кинокомедий он заявил: «Ни в одной из них нет изобретательности и вымыслы, а есть легкое хихиканье. Сравнивая их с нашими фильмами, поражаешься разительной разнице. Выдумки „Веселых ребят“ — огромное мастерство в этом плане, а основное мастерство искусства, в сочетании же с интересной музыкой ленты — тем более». В то же время Сталин был в полном восторге от цветных мультфильмов (тогда их именовали «мульти») Уолта Диснея и от цветного кинематографа вообще. Понимал он и степень отставания советской кинопромышленности от США, настойчиво рекомендуя деятельно изучать зарубежный опыт. На том же сеансе он потребовал, чтобы Шумяцкий лично отправился в Голливуд: «Вам обязательно надо самому неплохо все, хотя бы основное, прощупать и, насколько я понимаю, не во Франции, а в Америке».

Диснеевские «мульти» были Сталину по нраву. «Три поросенка» (1933)

С «хозяином» препираться было чревато, и в мае 1935 года Шумяцкий в компании нескольких советских специалистов отправился сначала в Европу, а затем и за океан. В США он пробыл три месяца, и увиденное немало впечатлило его. Во-первых, делегацию подлинно принимали на высшем уровне: Шумяцкий встретился и тесно общался с крупнейшими американскими режиссерами, продюсерами и актерами — начиная от Чарли Чаплина и Фрэнка Капры и заканчивая бесчисленными эмигрантами, включая и уехавших из Российской империи и владевших русским режиссеров Льюиса Майлстоуна и Рубена Мамуляна.

Во-вторых, Шумяцкий внимательно изучил сам процесс организации кинопроизводства в краю, выпускавшей по 700 картин в год (в СССР производилось в десять с лишним раз меньше). Советского наркома кино потрясла технология натурных и павильонных съемок, их отчетливый рациональный график, возможность (из-за подходящего климата) практически круглогодичной работы над фильмами. Наконец, он понял, что советские кинофильмы технически и во многом творчески отстают от американских из-за того, что режиссеры в Стране Советов вынуждены заниматься всем сряду, в том числе административными и организационными функциями, в ущерб своей основной задаче. Вернувшись осенью в Москву, Шумяцкий выдвинул идею «генеральной реконструкции» советского кинематографа, основную роль в которой должен был играть новый Киногород.

Шумяцкий (справа) с Чарли Чаплином (в центре)

Еще находясь в США, Шумяцкий получил от председателя советского правительства Вячеслава Молотова позволение вступить в переговоры с американскими компаниями о поставках оборудования и специалистов для создания в СССР новой «кинофабрики». Ее концепция была готова к озари 1935 года. Предполагалось строительство в «южных районах» Советского Союза огромного комплекса из четырех студий, названного «Киногородом». На любой из студий одновременно работали бы пять отдельных съемочных групп, а возглавлять этот коллектив должен был продюсер, взявший бы на себя все организационные хлопоты и отпустивший бы режиссеров для творческой работы. Да, в 1930-е годы понятие «продюсер» вовсю использовалось и в СССР. На таком комплексе, работавшем бы на протяжении итого года, Шумяцкий обязался выпускать до 200 фильмов в год (в три-четыре раза больше, чем было до этого) с перспективой увеличения объема производства полотен до 700 штук (что было сравнимо с Голливудом).

Шумяцкий в Голливуде

Похожие процессы строительства собственных Голливудов шли и в других краях, решивших сделать массовое кинопроизводство важным средством идеологической обработки населения. В Риме под личным контролем Муссолини завершалось стройка в будущем знаменитой студии Cinecittà (что интересно, в дословном переводе — также «Киногород»). Нацисты начали национализацию и расширение своей UFA. Советский Альянс на этом фоне с перспективными десятью тысячами работников «Киногорода», выпускавшими бы сотни кинолент ежегодно, выглядел бы вполне в тренде. После изучения нескольких локаций особая комиссия Главного управления кинофотопромышленности приняла решение, что самым подходящим районом для размещения новой кинофабрики выглядит юго-западный Крым.

Бюджет стройки комплекса выглядел колоссальным (400 млн рублей), но Шумяцкий надеялся убедить киномана в Сталине, что это выгодное вложение средств, ведь после вступления «южной производственной базы» в строй производство новых «фильм» должно было радикально подешеветь.

Торжественное открытие итальянского «киногорода» Cinecittà, 1937 год

Трагический крышка советского Голливуда

В феврале 1936 года из своей поездки в США вернулись писатели Ильф и Петров. В своем цикле «Одноэтажная Америка» авторы «Двенадцати стульев» беспощадно критиковали так понравившийся Шумяцкому Голливуд, ратифицируя, что почти вся его продукция находится «ниже уровня человеческого достоинства». После возвращения на родину они немедленно подали на имя Сталина писульку, в которой, в частности, были и такие слова: «Во время поездки по Америке, приближаясь к Калифорнии, мы прочли в американской прессе депешу о том, что в СССР принято решение о постройке на юге страны кинематографического города — советского Холливуда. […] И вот, в результате бесед и осмотра студий, у нас показались серьезнейшие сомнения — нужен ли нам специальный киногород на юге страны? Действительно ли наша кинематография нуждается в строительстве такого города? Рационально ли это? […]…Солнце перестало быть двигательной силою в кинематографии. […] Американцы, действительно, создают отвратительные картины. На 10 хороших картин в год в Холливуде приходится 700 совсем убогих картин».

Шумяцкий отреагировал сразу же своим письмом Сталину: «Надо совершенно не знать не только кино и его технику, но даже попросту элементарную физику, чтобы прийти к утверждению о целесообразности замены солнца в кино искусственным светом. […] При отказе от натурных съемок по рецепту т. т. Ильфа и Петрова потребуется такое число электроэнергии, для которого при каждой нашей студии необходимо построить сверхмощную электростанцию».

Евгений Петров и уроженец Кишинёва режиссер Льюис Майлстоун

9 марта 1936 года Сталин потребовал Шумяцкого в Кремль, где решил выяснить, зачем «Ильф и Петров вздумали пропагандировать замену солнца и натуры декорациями и ненастоящим светом». Нарком кино объяснил вождю, «что это брехня, что ни натуру, ни солнце не заменить ни фактически, ни экономически, что Ильф и Петров никого в Голливуде не видали». Сталин согласился с логикой Шумяцкого: «Значит, просто болтали. Да это и ясно из их письма. Разве можно лишить фильм натуры? Какие же павильоны надо тогда строить, размером в километры, и все же природной натуры и солнца, леса, моря, гор и рек не создашь. Так у нас часто бывает. Увидят что-то из окна вагона и выдают за достоверность».

Наименовав Ильфа и Петрова «болтунами», Сталин вроде бы встал на сторону Шумяцкого. 4 июля 1936 года в газете «Кино» показалось сообщение об окончательном выборе места для новой большой стройки социализма: «ГУКФ признал наиболее подходящим местом для стройки киногорода район Байдары — Ласпи — Форос — мыс Фиоклета в Крыму». Но и для Шумяцкого вся эта история должна была стать тревожным звучном, ведь Ильфу и Петрову разрешили продолжить «болтовню» на самом высоком уровне. 5 сентября 1936 года в «Истине», главном советском официозе, опубликовали их фельетон «Славный город Голливуд». Писатели не просто не изменили своего мнения, они лишь ужесточили риторику: «Американская кинематограф так же похожа на настоящее искусство, как обезьянья любовь к детям похожа на человеческую. Очень похожа — и в то же время невыносимо омерзительна. Но если это так, то зачем СССР строить собственный Голливуд?»

Сталин, первоначально поддержавший идею «Киногорода», очень быстро к ней охладел. Что стало непосредственной причиной этого, можно лишь догадываться. Скорее всего, как обычно, сыграл свою роль целый комплекс причин. Во-первых, судя по всему, смысл имели экономические соображения: в условиях «нарастания международной напряженности» щедрое финансирование массового кинопроизводства стремительно теряло свою актуальность. Во-вторых, нарастала и граничащая с паранойей подозрительность Сталина, кульминацией чего сделался «Большой террор» 1937—1938 годов. В 1937-м в прессе все чаще и чаще начинают появляться статьи со все более ожесточенной критикой Шумяцкого. Его винили в бюрократизме, отрыве от масс, создании своего культа среди кинематографистов. Близость наркома к вождю, тесное общение на кремлевских киносеансах не помогли. Конфликты со Сталиным основы 1920-х, поездки за границу и лоббирование тесного сотрудничества с зарубежными компаниями, использования их опыта стали отягощающими обстоятельствами.

В октябре 1937 года взяли ближайшего друга и соратника Шумяцкого Владимира Нильсена, ездившего с ним в Голливуд оператора главных фильмов Григория Александрова («Развеселые ребята», «Цирк», «Волга-Волга»). Спустя четыре дня газета «Кино» обвинила Шумяцкого в том, что мнение «вредителя» Нильсена он находил «решающим», послал его в длительную заграничную командировку, выдвинул «наглого проходимца с уголовным прошлым» на ответственную работу. К этому моменту Шумяцкий уже должен был все постигнуть. Нильсена расстреляли 20 января 1938-го.

Владимир Нильсен

В квартиру самого Шумяцкого, №398 в том самом уже полупустом «Доме на набережной», пришагали чуть раньше, в ночь с 17 на 18 января 1938 года. Обыск и изъятие документов и ценностей продолжались до утра. Разумеется, после безжалостных допросов Шумяцкий во всем сознался. И во «вредительстве», и в «работе на японскую и английскую разведки», и в «правотроцкизме». Проект стройки советского Голливуда был признан «порочным». Шумяцкого обвинили и в подготовке террористического акта против советского руководства. Обвинительное заточение гласило: «В январе 1937 года группа террористов во главе с ним, Шумяцким, с целью совершения террористического акта против членов Политбюро ВКП(б) умышленно расшибла запасную колбу ртутного выпрямителя и отравила помещение просмотрового кинозала в Кремле».

28 июля 1938 года «фашистского наймита», члена «троцкистско-бухаринско-рыковской банды» Бориса Захаровича Шумяцкого приговорили к тленной казни и на следующий день расстреляли. Вслед за ним было репрессировано и все остальное руководство советского кинематографа. Про свой Голливуд в Крыму все оставшиеся в живых постарались как можно скорее забыть. После войны и до смерти Сталина в советском кино наступила «эпоха малокартинья», когда в кинотеатрах годами крутили однотипные и невеселые до зевоты байопики великих композиторов, ученых и военных. Форосу же было суждено прославиться гораздо позже, в 1991 году, и совершенно из-за других событий.

Борис Шумяцкий после ареста