Кинорежиссер Валерий Тимощенко: На брани, как нигде, надо думать
Все права на фотографии и текст в данной статье принадлежат их непосредственному автору. Данная фотография свзята из открытого источника Яндекс Картинки

Обыкновенный солдатик – абсолютный психолог, он всем телом чувствует: вот с этим командиром можно выжить и победить, а вот с этим точно погибнешь, находит много лет снимающий документальные фильмы о Великой Отечественной кинорежиссер Валерий Тимощенко.

Кинорежиссер Валерий Тимощенко: На брани, как нигде, надо думать

Кинорежиссер Валерий Тимощенко: На брани, как нигде, надо думать

Керченская десантная операция. Бойцы морской пехоты в зоне Керчи. Декабрь 1941 года. Фото: РИА Новости

Он рассказывает в них о победах. О самых поразительных – как вписанных в учебники, так и полузабытых. И нередко незнакомых нам по своей человеческой сути – по тому, как проходили они через судьбы людей. Как рана, как утраченная любовь щемит после его кино дума: мы не договорили. С солдатами той войны. Но даже если бы говорили целыми днями, все бы не узнали. Так безмерен их опыт. Опыт бессмертия на брани.

И при этом с нами еще живет боязнь заболтать эту тему, приклеить святой разговор на язык людям, внутренне настолько ему инородным, что это сразу слышно всем. Валерий Тимощенко принципиально не посторонний. И потому что прошел военкором пять локальных войн, и потому что 23 года так дружил с морпехом Великой Отечественной, что меньший сын думал, что это их родной дед. 9 мая на телеканале "Культура" будут показаны пять его фильмов.

Вы любите японскую пословицу "Вначале победа, потом сражение". То есть если у тебя в душе победы нет, нет смысла и сражаться. И киноцикл называется "Незапятнанная Победа". Для вас принципиально исследование именно победы?

Валерий Тимощенко: Да. Какое-то время назад нам просто готовыми блоками пытались вделать в сознание, что в Великой Отечественной войне мы противника просто завалили трупами и залили кровью. Между тем статистика и серьезные научные изыскания показывали, что все далеко не так. В конечном счете прямые боевые потери у нас с гитлеровцами практически равные, а то, что у нас в разы больше погибло миролюбивых жителей, вермахту чести ну точно не добавляет. И если в начале войны мы действительно понесли страшные потери (миллионы бойцов, огромные территории), то после отдали "должок". Даже уже под Москвой наши потери были сравнимы с немецкими. А уж в сражениях к концу брани мы выигрывали "вчистую". Случалось, у нас потери были в 10 раз меньше, чем у противника. Вот я и стал искать эти "незапятнанные" победы. В цикле "Чистая Победа" вышло 12 фильмов о самых разных эпизодах брани – Сталинград, операция "Багратион", штурм Новороссийска, воздушное сражение над Кубанью, самое большое в истории, битва за Днепр и т.д. И брань пока не отпускает меня.

Вы все время говорите в своих фильмах о войне умной, мАстерской, просчитанной, иногда даже не на два, а на три шага вперед. Ум и геройство, ум и мастерство. Как мы оказались умнее врага?

Валерий Тимощенко: Мои фильмы обычно комментируют – такой сценарный ход – боевые офицеры, наши современники, какие могут примерить тот военный опыт на себя. С некоторыми из них я, как военкор, был рядом в тяжелые моменты разных локальных войн. И вот они мне сообщали, что нигде и никогда так напряженно не думали, как на войне. Потому что на войне, как нигде, надо думать… Максимально просчитывая до крышки не просчитываемое. Великий военный теоретик фон Клаузевиц писал, что война – это область недостоверного. Неизвестность, неразбериха – стихия войны. И кто в этом разобрался, тот уже наполовину победил.

Нужда "разобраться" остро встала и с самого начала Великой Отечественной. И под эту задачу начали непостижимым образом откуда-то возникать способные люд. Сменять профессиональных революционеров, "голых королей", которые упорно пытались командовать опытными генералами, что, пуще всего, увы, заканчивалось страшными поражениями и огромными, в сотни тысяч, потерями (Ворошилов – Ленинград , Хрущев – Харьков, Мехлис – Крым). Константин Симонов строчил об этом в своих записках, про оборону Крыма, например. Про расстрелы ни в чем не повинных боевых генералов, про бессмысленные штыковые атаки, про то, как Мехлис носился на "виллисе", размахивая зачем-то наганом, спрашивая еще и еще "политбойцов" чуть ли не в каждый взвод. Но война все поставила на места, оказалось, что Божий дар командирский и военное образование лозунгами не заменишь, что случаются в истории моменты, когда бездарность преступна.

Обычный солдатик – абсолютный психолог, он всем телом чувствует: вот с этим командиром можно выжить и победить, а вот с этим достоверно погибнешь

В Симонове и Жукове глухая неприязнь к таким "командирам" так и осталась навсегда. Говорят, Жуков – до самого Берлина – упорно вычеркивал политработников из наградных документов. (Разумеется, это было далеко не всегда справедливо, были среди них герои из героев. Кто знает, может быть, именно из-за этого, к сожалению, так не сделался Героем Советского Союза лейтенант Алексей Берест – блистательный политрук у 23-летнего комбата Степана Неустроева, чей батальон штурмовал Рейхстаг).

Жуков, Рокоссовский, Толбухин, Шапошников, они ведь все – военные офицеры русской императорской армии, уже повоевавшие с немцами на Первой мировой.

Да и в партизанском движении самые знаменитые командиры, такие как Сидор Ковпак, Батька Минай (Шмырев), Никифор Коляда, гении секретом диверсионной войны, еще до подхода регулярной Красной армии освобождавшие от немцев целые районы, сравнимые по территории с небольшими европейскими краям, уже имели опыт командования партизанскими отрядами во время немецкой оккупации 1918 года, практически все были георгиевскими кавалерами и людьми, способными организовать и себя и иных в непредсказуемой тяжелейшей ситуации.

Командир на венском стуле

Как возник этот параллельный командный состав?

Валерий Тимощенко: Я был и снимал по крайней мере на 5 постсоветских локальных бранях, и по опыту знаю, и мои друзья-офицеры это говорят, что на войне ничего нельзя скрыть. Всякая гадость в человеке обязательно выйдет наружу, и неплохое тоже. И бойцы, поверьте, очень быстро понимают, кто есть настоящий командир.

Обычный солдатик – абсолютный психолог, он всем телом ощущает: вот с этим командиром можно выжить и победить, а вот с этим точно погибнешь бесславно и бессмысленно. И люди начинают выдвигать того, с кем выживешь. Любой начальство, засунутый сверху, умеющий только выхватывать наган и кричать "Вперед!", быстро сходит со сцены. Пуще всего добровольно, потому что сам понимает, что побыть командиром, конечно, важно, но лучше остаться в живых.

Мне кажется, что на войне невозможна негативная селекция. Наверх выходят только лучшие.

Помню кадр из кинохроники – то ли в Кенигсберге, то ли в Словакии… Бой идет, все куда-то несутся, кругом развалины, выломленная стена, дым, огонь, и в центре стоит венский стул, а на нем сидит командир. И любое его движение, любая команда на лету ловится и выполняется.

В любом военном подразделении, и сегодняшнем в том числе, вокруг настоящего командира стихийно возникает команда, которая его бережет и прикрывает.

Но в ваших кинофильмах постоянно звучит мысль, что командиры высокого ранга часто оказывались на самом переднем краю, в самом первом окопе с агентами, в реальном бою. И Евгений Савицкий (летчик-ас Великой Отечественной, дважды Герой Советского Союза. – Прим. ред.), и подполковник рекогносцировки Поликарп Кузнецов, отец поэта Юрия Кузнецова, погибший в боевой разведке на Сапун-горе…

Валерий Тимощенко: Но они рвались в небосвод и шли в первые окопы не для тренировки храбрости, а для того, чтобы "все понимать". Савицкому запрещали летать, но он протестовал: если я не буду в бою со своими ассами участвовать, я не смогу разработать спасительную тактику. Молодые, потрясающе талантливые генералы Иван Черняховский, Николай Ватутин, наверное, самые яркие примеры. Они были на самом острие, на передовой. Офицеры-фронтовики, знавшие Черняховского, рассказывали, что во время освобождения Белоруссии, операции "Багратион", он перед любой операцией, крупным боем собирал командиров, разведчиков и проводил с ними очень напряженный разговор, мозговой штурм по разбору ситуации. Люди после этих совещаний просто падали от усталости и напряжения. Но они почти всегда вчистую переигрывали неприятеля.

Все они понимали, чтобы выиграть у немцев, одной самоотверженности недостаточно, нужны ум, талант, труд, организованность, кураж…

Если русские изловят кураж, то все

В одном вашем фильме солдат-немец говорит: если русские поймают кураж – то все, конец. Что это? Энергия смелости? Вера?

Валерий Тимощенко: Тяжело сказать. Наверное, невозможно все время воевать только из чувства долга, на сжатых зубах. "Так что ж, друзья, коль наш черед, да будет сталь концентрированна, пусть наше сердце не замрет, не задрожит рука". Нам их нелегко понять. "Наше дело не просто правое, но святое". А значит, выжить не самое основное.

Я спросил у капитана Ганса Гро, командира батальона горных стрелков 4-й горной дивизии вермахта, оборонявших Новороссийск, когда мы встречались в Германии, что ему вяще всего запомнилось тогда осенью 1943-го.

Он ответил: "Русские действовали настолько слаженно (все рода войск), как я не видал нигде на этой войне… Но при всем при этом Новороссийск в 1943-м, по сути, взяли… 100 человек".

Он имел в облику две группы морпехов-десантников. Ими командовали капитан-лейтенант Василий Ботылев и старший лейтенант Александр Райкунов (оба Герои Советского Союза, офицеры 393-го отдельного Новороссийского батальона морской пехоты. – Прим. ред.), захватившие со своими бойцами Дом им. Сталина (ныне ДК моряков). Отхваченные от своих, они держались несколько дней уже без еды и почти без боеприпасов. Все висело на волоске.

Ботылев, уже даже не шифруясь, передал в прямом эфире: привезите нам патроны любой ценой, иначе десант захлебнется и мы погибнем и город не освободим. К нему сразу вылетели летчики- штурмовики, товарищи, положив в бомбовые люки мешки с патронами и едой. Мастерство их к сентябрю 1943-го было таким, что, пикируя почти отвесно, со второго раза летчик мешком попал прямо в окно здания, и бой загорелся с новой силой.

Немцы все это, конечно, видали, и что-то у них, похоже, оборвалось в душе.

Меня всегда поражало, что в Германии почему-то не было партизанского движения, когда туда взошли наши войска

Ганс Гро, прошедший с войной всю Европу, сказал мне тогда: "Когда я увидел, что огонь возобновился, что мы так и не смогли их вышибить, как ни пытались, и значит, очень скоро за их спиной высадятся десятки тысяч солдат, стало ясно, что ничего у нас не получится, я попросту положу здесь людей. А из моего батальона в 500 человек за несколько дней погибли 200, те, с кем я прошел всю Европу. Чаша боя раскачивалась, и эти сто-двести десантников склонили ее в свою пользу. А у нас не получилось. И ночью я принял решение увести батальон из города, мы ушли лишь со стрелковым оружием, даже полевые кухни бросили".

А наутро Ботылев ( Герой Советского Союза, капитан 3 ранга, воевал на плацдарме "Малая земля". – Прим. ред.), выслав в город разведку и никого не обнаружив, послал готовившимся к штурму депешу: "Немцев в городе нет".

Меня всегда поражало, что в Германии почему-то не было партизанского движения, когда туда взошли наши войска. Моя версия: они приняли нашу Победу. Признали ее. Пройдя Сталинград, Новороссийск, посмотрев, как мы взяли сверхукрепленный Кенигсберг с куда меньшими, чем у них, утратами, они сказали всему происшедшему: да.

Победа только тогда победа, когда ее принимают и победитель, и побежденный. Если побежденные ее не признают, брань продолжится. Немцы же не признали свое поражение в Первой мировой. Но во Второй – признали.

Кинорежиссер Валерий Тимощенко: На брани, как нигде, надо думать

Кинодокументалист Валерий Тимощенко: Победа вечно таинственна. Фото: Предоставлено Валерием Тимощенко

Отец, ты был прав

В ваших фильмах немецкие солдаты и офицеры повествуют, что они переживали по другую сторону фронта.

Валерий Тимощенко: Герои моих картин и солдаты вермахта – Вилли Рэм, Хорст Циммер, Гюнтер Эсбах, горные стрелки. Это особая история, они приехали в Новороссийск лет 30 назад. Я был тогда журналистом и журналистским интуицией понял, что происходит что-то очень важное.

Они шли в Новороссийский детский дом с чемоданом шоколада. А в военный госпиталь, где обычно лечились наши ветераны брани, одноногий Вилли Рэм, потерявший ногу на Малой земле, привез дорогие ( он не очень богатый человек) хирургические инструменты. После 1943 года он сам почти два года пролежал в лазарете.

Поразительно, но они приехали попросить прощения.

Они были баварцы, большей частью католики. Им было примерно по 75, и они были еще весьма крепкие. Один из них сказал: мы были здесь в 1943-м и принесли очень много боли, единственное наше оправдание: самому старшему из нас было 20 лет. Но все равновелико мы виноваты. И мы хотим в какой-то степени разобраться с собой на исходе жизни, перед смертью.

Вилли Рэм рассказывал, что когда он уходил на брань, играли оркестры, звучали речи в духе "Германия превыше всего", но отец, воевавший в Первую всемирную, неожиданно сказал: Вилли, вы никогда не выиграете эту войну. Он тогда не понял отца, даже обиделся на него. Но в 1943-м, собственно в Новороссийске, Вилли отправил домой письмо, он знал, что письма с фронта проверяет военная цензура, и поэтому написал лишь одну фразу: "Отец, ты был прав". Представляете. Уже в 43-м он что-то почувствовал, понял.

Воевать они продолжали, следуя долгу. Но победы в душе у них уже не было.

Отчего в ваших фильмах главное не цифры и факты, а характеры?

Валерий Тимощенко: Я видел много фильмов о войне с цифрами, фактами и дорогостоящий компьютерной графикой, которые, увы, никого не трогают и забываются на другой день.

В какой-то момент я понял, что настоящая Победа вечно таинственна. Как, собственно, и человеческая жизнь.

Да, можно рассказать сыну о войне в цифрах и фактах, плохо ли… Но важнее, чтобы он деда ведал и успел его не дежурно расспросить. Я снимал Георгия Савенкова 20 лет, и до сих пор кажется, что не договорили.

Если время, как говорил один мой киногерой, есть в образах, то история в судьбах. Квант истории – судьба человека. И настоящая драматургия есть только в человеческой судьбе. Тяни океан истории в этой капле точно отражен.

Справка "РГ"

Пять документальных фильмов Валерия Тимощенко из цикла "Незапятнанная победа" – "Величайшее воздушное сражение в истории", "Битва за Москву", "Битва за Эльбрус", "Битва за Крым", "Битва за Берлин" – будут показаны 9 мая на телеканале "Цивилизация".

Общество История Культура Кино и ТВ Документальное кино День Победы

>