Константин Данзас. Трагедия кавказского офицера и секунданта Пушкина. Доля 4
Все права на фотографии и текст в данной статье принадлежат их непосредственному автору. Данная фотография свзята из открытого источника Яндекс Картинки

К начину июля 1839-го года постройка Головинского форта была закончена. И 6-го июля войска начали посадку на корабли эскадры, чтобы продолжить экспедицию. В составе армий был и Данзас со своим батальоном «тенгинцев».

Интересный факт. К генералу Раевскому прямо перед самой посадкой войск пришагали представители черкесов и без затей спросили его, где в следующий раз высадится десант. Николай Николаевич, то ли рыцарствуя, то ли принимая, несмотря на ситуацию, черкесов как граждан Российской империи и, чтобы продемонстрировать это, не лишь назвал новое место десанта, но даже предложил черкесам взглянуть на схему будущего укрепления.

Константин Данзас. Трагедия кавказского офицера и секунданта Пушкина. Доля 4

План Головинского форта

7-го июля в 8 часов утра эскадра кинула якорь рядом с устьем реки Псезуапсе (микрорайон Сочи, Лазаревское). На этот раз Константин Карлович Данзас первым высадился на берег со своими «тенгинцами», также он первым пересёк устье реки, взяв место будущего укрепления. По сути, сценарий высадки у Субаши повторился. Артиллерийская подготовка, тяжёлый штыковой бой, оттеснение противника в горы и захват необходимого плацдарма. Однако после потянулись ожесточённые дни возведения форта, когда фуражировка становилась сражением, а заготовка древесины была опасна засадой и пленом.

При этом часто черкесы использовали приём обстрела как самого станы, так и небольших отрядов с гор, применяя фальконеты или небольшие орудия, которые не без труда, но можно было доставить на господствующие высоты. Тем немало на это были способны черкесы, знающие каждую горную тропу. Чтобы предотвращать подобные обстрелы часто организовывались вылазки, обыкновенно оканчивающиеся коротким, но ожесточённым боем.

Саму лагерную жизнь отчасти с бравадой, отчасти с иронией описал военный инженер Михаил Фёдорович Фёдоров, произведённый за недавние десантные бои в прапорщики, запоздалее он станет автором целой книги записок-воспоминаний.

Лагерная жизнь шла обычным порядком: хорошо ели, пили, кутили, играли в карты. Вместо газет и журналов декламировали приказы и приказания.

Константин Данзас. Трагедия кавказского офицера и секунданта Пушкина. Доля 4

Собственно, и Данзас после боёв любил отвлечься и приободрить молодых офицеров остротами, обожал неплохой стол и дружеские посиделки. Таким его многие и запомнили: «…лежащим на ковре, играющим в карты и отпускающим каламбуры».

Современники характеризовали его как «примечательного человека, хотя и большого оригинала». В офицерской среде ходила забавная байка, как Данзас однажды довёл начальство до гомерического смеха. Как-то раз Константин Карлович, ещё будучи поручиком, был откомандирован из Москвы в Бендеры, где стоял его батальон, перед отъездом он пришагал к генерал-губернатору Дмитрию Владимировичу Голицыну и заявил, что едет в Бендеры через Петербург, видимо, желая повидать друзей, и упрашивает его сиятельство одобрить это решение. Когда удивлённый Голицын ответил, что напрямую удобнее, Данзас принялся серьёзно доказывать возвратное, чем знатно насмешил Голицына.

Впрочем, причуды многих офицеров того времени показались бы сейчас несколько странными. К образцу, Лев Сергеевич Пушкин, младший брат Александра, был одним из таких офицеров. По воспоминаниям современников, пил Пушкин только вино, презирая воду до крайности, и никогда не пьянел, а в еде не терпел супов, употребляя сыры, рыбу, мясо и любые острые и солёные закуски. Был необычайно вынослив и, несмотря на вкусовые пристрастия, непривередлив. Всю «свою» Кавказскую брань он провёл в компании одной кожаной подушки, старой шинели и шашки, которую никогда не снимал.

Константин Данзас. Трагедия кавказского офицера и секунданта Пушкина. Доля 4

Орудие, найденное на пункте форта Лазарева

При этом с Данзасом у Льва Сергеевича установились тесные дружеские отношения, несмотря на необычайную скорбь о трагической крахи брата и все пересуды богемы по этому поводу. Нередко можно было встретить Константина и Льва вместе в одной палатке за шумной и азартной «баталией» за картами. А резаться Пушкин любил, просаживая в игре и кутеже все деньги. Кавказ вообще как-то по-особому сближал и также странно разобщал людей.

Несмотря на, представлялось бы, несколько праздное времяпрепровождение Данзаса, уже тогда в полку и в среде офицеров ходили самые удивительные легенды о боевой существования подполковника. Солдатская молва да и офицеры твердили, что во время Русско-турецкой войны под одной из крепостей генерал Паскевич пожелал разузнать ширину крепостного рва. Едва командующий молвил это, как Константин Карлович принялся в буквальном смысле исполнять приказание. Он спустился в ров под градом неприятельских пуль и деловито тщательно пошагово измерил ров. В итоге восхищение храбростью бывальщины приправлены отборными обвинениями в безумии.

А форт продолжал строиться, под постоянными обстрелами, чередующимися очередным штурмом доминирующих над местом высот. Современники утверждали, что возведение укрепления проходило в спешке. Лето стремительно катилось к концу.

Итак, 31 августа, покинув в форте Лазарева одну роту Тенгинского полка, сотню казаков под командованием капитана Марченко (позже к великому сожалению этот безграмотный, но в высшей степени самонадеянный офицер сыграет роковую роль во время осады Лазаревского укрепления), генерал Раевский, погрузив прочие войска на корабли, отбыл в Анапу. Однако это было отнюдь не концом экспедиции.

Константин Данзас. Трагедия кавказского офицера и секунданта Пушкина. Доля 4

Часть крепостной стены уже отстроенного Лазаревского форта, сохранившаяся по сей день

В сентябре уже из Анапы отряд, возглавляемый Раевским, выдвинулся к реке Маскага (Мескага), где планировали заложить ещё одинешенек форт – промежуточный между Анапой и Новороссийским укреплением. Это я подробнее описал в материале «В поисках форта Раевского». Поэтому обрисую лишь некоторые условия того времени, в которых в числе многих оказался и Данзас.

Отряд прибыл к берегу Мескаги, ныне эта место находится восточнее станицы Раевской, уже в сентябре, когда зарядили проливные дожди. Сырые дрова, сырая одежда и беспрерывное бдение, всматриваясь в осеннюю серость и темноту, где притаился неприятель. Этот поход был совсем не похож на десантные операции на Черноморском побережье. Несмотря на ожесточённые бои и вырастающее количество раненых, в лагере в мирные минуты всегда было весело и вдоволь провизии и вина, благодаря стоявшим рядышком с берегом на якоре кораблям и, соответственно, корабельным погребам с провизией.

На суше, за горными перевалами, на окраине Анапской долины итого этого не было. Но даже в осенней сырости и мраке, Данзас не унывал (позже это будет ярко контрастировать с его старческой неизбывной унынием). Вот как уже упомянутый мною ранее Николай Лорер писал о тех днях:
И октябрь месяц не заставил себя долго ждать. Мы зябли и тряслись от холода, а форт Раевский (это имя дано ему в честь строителя) рос и рос себе понемногу. Какая-то унылость, апатия всех нас обуяла, и мы жаждали хоть бы перестрелки, а то и ее не было. Не слышно в стане ни музыки, ни песельников; не видно картежной игры и попоек. И только Данзас, вечно веселый, иногда вас рассмешит.

Константин Данзас. Трагедия кавказского офицера и секунданта Пушкина. Доля 4

Крепостной ров (отмечен чёрной линией) — всё, что осталось от форта Раевского

Строительство форта в тяжёлых условиях завершили практически к самому крышке октября 1839 года, а церемония освящения состоялась 18-го октября. Гарнизон составил всего одну роту. Так закончилась экспедиция 39-го для Данзаса.

Товарищество Данзаса и Пушкина для многих не секрет, а вот то, что судьба свела Константина Карловича ещё с одним великим русским поэтом, остаётся если не загадкой, то малоизвестным фактом достоверно. В феврале 1840-го года молодой Михаил Юрьевич Лермонтов на балу у графини Лаваль поссорился с сыном французского посла Эрнестом Барантом. В итоге состоялась дуэль. После того как у Михаила сломался клинок, единоборство решили закончить на пистолетах. Барант стрелял первым, но промахнулся. Лермонтов оказался снисходителен и намеренно выстрелил в воздух. Дуэль скоро стала известна властям. По старой «мудрой» начальственной привычке француза даже не стали привлекать к ответственности, а нашего великого соотечественника Михаила Юрьевича, несмотря на миролюбивое завершение поединка, предали суду и сослали на Кавказ.

Данзас к тому времени уже был близким помощником Раевского и пользовался, если так можно выразиться, его доверием. Когда Михаил Лермонтов показался на Кавказе, Константин Карлович лично составил ходатайство, чтобы зачислить поэта непременно в его батальон. Ходатайство было ублаготворено, тем более что слава «тенгинцев» шла по всему Кавказу.

Однако близко сдружиться Данзасу и Лермонтову было не суждено. И дело не в антипатии — им попросту не хватило времени. Кипучая натура Лермонтова не могла позволить ему ждать очередной экспедиции. Едва прибыв в полк, Михаил Юрьевич прознал, что готовится поход в Чечню. Потому после недолгого пребывания в батальоне Лермонтов добился его перевода в «чеченский» отряд. А Данзаса ждал тяжёлый поход против убыхов, в долину Мзымты и Мацесты и так дальше.

Продолжение следует…

Источник

>