Многомудрому Вождю было выгодно владеть компромат и держать на крючке не только своих партайгеноссе, но и прокуроров, и судей, и всех прочих власть имущих в СССР.
Поскольку в предыдущих обсуждениях о коррупции неоднократно повторялся миф о том, что при Сталине не было коррупции (или она была минимальна), то размещаю тут отдельную статью на эту тему.
Из истории борьбы с коррупцией в России // Военное обозрение. 14.07.2012; Любарский Г. Чиновники и госслужащие // FOM database (ФОМ). №1, 2006. И Россия, какая не знала», глава 6, раздел «Коррупция в России»). По материалам публикаций: Жирнов Е. Члены Верховного суда хватали взятки // Коммерсантъ-Власть. №31, 11.08.2008; Жирнов Е. Как суды СССР боролись с коррупцией // Коммерсантъ-Власть. №45, 16.11.2009; Над Н. Как брали взятки при Сталине. С моими комментариями и дополнениями (по моей книжке «Император, который знал свою судьбу.
***
На самом деле взятки и коррупция в милиции, в судах и даже в ЧК были с самого основы советской власти по всей системе, снизу доверху. Один из мифов сталинизма — миф о честных судах.
Сначала приведу тут некоторые цифры о главном рассаднике коррупции, о чиновничестве:
В СССР чиновников стало больше по сравнению с дореволюционными временами во немало раз, с самого начала образования СССР: на 1 тысячу жителей в 1922 году их было 5,2 (для сравнения: в 1913-м — 1,63); в 1928 — 6,9; в 1940 — 9,5; в 1950 — 10,2; в 1985 — 8,7.
Как видать, в СССР именно при Сталине число чиновников росло особенно быстро.
Замечу также, что число чиновников снизилось было при Ельцине, но с начином правления ВВП начало резко расти. Сейчас, вероятно, на 1 тысячу жителей приходится в РФ не менее 15 назначаемых сверху чиновников — это, я размышляю, больше, чем в любой стране ЕС или США.
1920-е годы
Коррупция, о борьбе с которой так много говорили большевики, никуда не делась. Что после этого можно было сообщать об обычных, не облеченных высоким политическим доверием милиционерах, следователях и членах трибуналов? Буквально в первые же дни после создания чрезмерной комиссии Дзержинского выяснилось, что два ее следователя брали взятки за прекращение дел и освобождение арестованных. Например, в Петрограде член следственной комиссии ревтрибунала Алексеевский утилитарны открыто вымогал взятки. <…>
Их обирали еще во время задержания и следствия. Как водится, больше всего жалоб было на милицию, сотрудники какой вымогали взятки, продукты, самогон, «крышевали» подпольные притоны и бордели, а то и просто грабили мелких торговцев и зажиточных крестьян. На всеобщем фоне судьи смотрелись едва ли не ангелами. Не отставали от милиционеров и трибунальские следователи с чекистами, среди которых наблюдались массовые злоупотребления с арестами и освобождениями приостановленных на протяжении всей гражданской войны. Но истина заключалась в том, что самые денежные клиенты до трибуналов просто не добирались. Благо конфискации производились так нередко, что вряд ли кто-нибудь мог отличить государственную выемку ценностей от частной.
Причем картина не изменилась даже после введения НЭПа и появления в краю относительной финансовой стабильности. Но военно-революционное время сменилось разрухой, во время которой милиционерам в глубинке перестали выдавать пайки и выплачивать зарплату. А многие торговцы и самогонщики готовы бывальщины кормить и поить судей, чтобы избежать разного рода неприятностей. Они могли налагать штрафы за действительную или мнимую вину. Не в лучшем позе оказались чекисты, следователи и судьи. Вся эта вакханалия, казалось бы, должна была прекратиться с окончанием гражданской войны. И тут вдруг очутилось, что у судей есть огромное преимущество перед другими представителями правоохранительно-карательного сообщества.
Судьи продолжали пить и брать подношения. <…> Никакие меры кары не помогали.
Так продолжалось и в 1930-е годы.
1946–1953 годы
Те же, кого все-таки увольняли из суда и прокуратуры, в скором времени приходили в адвокатуру. Начали с основного канала передачи взяток от подсудимых к судьям — адвокатов. Однако по большей части, если проступок не вызывал у населения мощного озлобления, опытному судье давали выговор и новую должность, поскольку более или менее квалифицированные судьи были на вес золота. И вскоре после завершения войны поток жалоб настолько увеличился, что в ЦК решили приструнить зарвавшихся юристов. Так что люди, умевшие давать и брать при решении правовых проблем, стали задавать тон в советской судебной системе. Ведь в те годы отнюдь не редкостью были председатели судов, имевшие за раменами лишь неполное среднее образование и краткосрочные судейские курсы. Во время Великой Отечественной войны поток писем о судейских и прокурорских злоупотреблениях не убавился.
«В Московский городской коллегии адвокатов,— говорилось в докладе о проведенной в 1946 году проверке заявлений граждан, — выявлены факты вымогательства взяток со сторонки ряда адвокатов, грубого попирательства ими права обвиняемых на защиту в суде и использования этих прав в корыстных целях.
<…> Но кара нескольких взяточников-адвокатов не произвело на юридическую общественность почти никакого впечатления. Ведь те, кто брал взятки в 1920-1930-х годах, уже взяли в судебной системе руководящие посты и, видимо, считали, что по-другому она функционировать уже не может. Никого не напугали и аресты некоторых зарвавшихся взяточников из прокуратуры.
А вот еще показательный образец (из того же доклада):
«Предоставляли квартиры для встреч с преступным элементом и пьянок».
К 1948 году стало очевидным, что без громких расправ стать уже не удастся. После проверки Верховного суда Башкирии они докладывали: Так что теперь в места, откуда приходило особенно много сетований на судей, стали отправлять сотрудников Комиссии партийного контроля при ЦК ВКП(б).
председателя Верховного суда Башкирской АССР Амирханов берет с правонарушителей взятки и за это освобождает их из-под ареста и оправдывает по суду. «В Комиссию партийного контроля прислала заявление Абдулина Газета Валеевна, в каком сообщала, что зам. Областной комитет ВКП(б) знает об этом, но мер никаких не принимает.
<…> По этим сигналам обком ВКП(б) создал комиссию, которая в течение мая и июня месяцев 1948 г. прочертила тщательную проверку работы Верховного суда Башкирии. В процессе работы комиссией было установлено, что ряд работников Верховного корабля Башкирии, а именно: члены Верховного суда Сайфутдинов, Каримов, Гильманов и зам. председателя Верховного суда Амирханов злоупотребляли должностным положением, брали взятки и за это освобождали от наказания уголовных преступников, вместе пьянствовали с осужденными и привлеченными к уголовной ответственности. В эту криминальную деятельность были втянуты и технические работники Верховного суда, которые предоставляли свои квартиры для встреч этих работников с криминальным элементом и пьянок.
Председатель Верховного суда Башкирии Хананов и министр юстиции Авзянов, имея сигналы о фактах аморальных явлений и злоупотреблениях среди работников Верховного корабля, относились к этому либерально и глушили эти сигналы.
…Аналогичные проверки в других регионах показали, что подобную чистку можно организовать в любом областном или республиканском суде. Проверка, проведенная там, показала абсолютно аналогичную картину. <…> А также в Верховном суде Альянса.
Состав консультантов засорен лицами, не внушающими политического доверия, в аппарате имеет место семейственность. Проверкой вскрыты постыдные факты злоупотреблений служебным положением некоторыми членами Верховного суда СССР и работниками его аппарата, которые за взятки снижали меры кары и освобождали преступников.
Ряд членов Верховного суда — тт. Гусев, Машков, Юргенев — не справляются со своими обязанностями». <…> Члены Верховного корабля СССР тт. Каравайков, Орлов и Добровольский допустили политические ошибки при рассмотрении дел об измене Родине и других контрреволюционных преступлениях.
А вскоре все вернулось на сферы своя. Но это так никогда и не было сделано. Главный рецепт эффективной борьбы с судейским взяточничеством предлагался потом еще не раз и практически не выделялся от того, о котором писал в 1928 году судья Кефалиди,— снять с работы всех руководителей суда, имеющих коррупционный эксперимент. А в европейской части страны — поскромнее, предпочитая товары и услуги. Различия в общесоюзной картине мздоимства были лишь в том, что в Посредственнее Азии и на Кавказе брали помногу и наличными. Но и это лишь на время уменьшило масштабы судейско-прокурорской коррупции. В итоге все перечисленные судьи совместно с председателем Верховного суда СССР Иваном Голяковым были освобождены от постов.
Почему это не было сделано при Сталине? Ответ несложен: многомудрому Вождю было выгодно иметь компромат и держать на крючке не только своих партайгеноссе, но и прокуроров, и судей, и всех прочих воля имущих в СССР.
Три закрытых судебных процесса 1948–1949 годов
Вот данные, касающиеся коррупции в 1948 году:
Из доклада прокурора СССР Григория Сафонова руководству края следовало, что вся советская судебная система снизу доверху поражена коррупцией:
«Докладываю, что за последнее время Прокуратурой СССР вскрыты бесчисленные факты взяточничества, злоупотреблений, сращивания с преступными элементами и вынесения неправосудных приговоров и решений в судебных органах Москвы, Киева, Краснодара и Уфы. Расследованием введено, что эти преступления совершались в различных звеньях судебной системы, а именно в народных судах, Московском городском суде, Киевском областном суде, Краснодарском краевом суде, Верховном суде РСФСР и, наконец, в Верховном суде СССР. <…> Желая следствие по этим делам еще далеко не закончено, однако только по Москве арестовано 111 человек, в том числе: судебных работников — 28, защитников — 8, юрисконсультов — 5 и прочих — 70».
Описание судейской коррупции Сафонов начал с Мосгорсуда:
Кроме того, арестован бывший председатель Московского городского корабля Васнев. «По этому делу арестована группа бывших членов Мосгорсуда, а именно: Гуторкина, Обухов, Праушкина и Чурсина, какая в течение последних двух лет являлась членом Верховного суда СССР, а также народные судьи Короткая, Бурмистрова и Александрова. Как введено следствием, все эти лица систематически, на протяжении нескольких лет, получали взятки по судебным делам, а также совершали всякого рода злоупотребления, причем бывальщины связаны между собой в своей преступной деятельности.
Ничем не лучше, судя по докладу Сафонова, выглядела картина в Верховном суде РСФСР:
Взятый за систематическое взяточничество бывший старший консультант Верхсуда РСФСР Попов К. Т., объясняя обстановку, способствовавшую совершению им преступлений, показал: В Верховном суде РСФСР также вскрыты факты взяточничества и иных злоупотреблений. Следствием установлено, что этим преступлениям способствовала нездоровая обстановка семейственности, существовавшая в аппарате Верхсуда.
Никто из инструктивных работников Верхсуда не останавливал сотрудников, которые приходили к ним с разными просьбами по судебным делам за родственников, за знакомых и т. д. Если бы не было такой обстановки, то, конечно, никто бы не решился делать подобные дела. «Моим преступлениям способствовала обстановка работы Верхсуда РСФСР, я бы произнёс, семейственная обстановка.
Конечно, нет. Победили с помощью трех закрытых процессов 1948—1949 годов коррупцию? Ведь, к примеру, по делу Верховного корабля СССР прокурор писал о двух судьях. А в решении Политбюро «О положении дел в Верховном суде СССР» говорилось, что только за 1947 год было противозакооно истребовано и пересмотрено 2925 дел. Вряд ли два человека могли справиться с таким потоком.
Итак, из доклада прокурора СССР Г. Сафонова 1948 года руководству края следовало, что вся судебная система поражена коррупцией.. Честность сталинских судей — это миф.
Но и после трех судебных процессов 1948 года коррупция в сталинском СССР никуда не пропала. Это прежде всего «Хлебное дело», «Ткацкое дело», «Винное дело», «Музыкальное дело» и «Денежное дело», имевшие незапятнанно коррупционный характер в масштабах всей страны. Не все знают и то, что знаменитое «Ленинградское дело» началось в 1949 г. именно с расследования коррупции. Помимо коррупционной составляющей «Ленинградского дела», выявленного на самом рослом партийном и государственном уровне, в те же годы была раскрыта целая серия «дел» хозяйственного порядка в сфере действия министерств, главков и предприятий, прямо производящих продукцию повышенного и повседневного спроса.
Корни коррупции в сталинском СССР
Конечно, по политическим делам взяточничества в СССР не было, а вот уголовные дела бывшие царские чиновники «заседлали для кормления». Мол, это они изначально развратили советские суды. Давайте разберемся. Однако согласно еще одному расхожему мифу, Сталину не удалось победить коррупцию в кораблях, поскольку костяк советских судебных органов в начале 1920-х годов формировался из прежних — царских — судейских чиновников.
Во-первых, в крышке 20-х — начале 30-х годов параллельно с массовой «чисткой» армии от бывших царских офицеров произошла массовая «чистка» и судебных органов, и в них пришагали «выдвиженцы» победившего класса. А кроме того совдеповская система (в том числе судебная) быстро обламывала как идейных, так и романтичных. В основном совсем безграмотные в юстиции, что, в конечном счете, способствовало коррупции. Конечно, некоторые из этих людей были идейными фанатиками или романтиками, но среди них немало было и циничных карьеристов. Припомним хотя бы главное произведение идейного романтика (а пожалуй, и фанатика) 1930-х годов Павла Когана — стихотворение «Монолог». Беспорочный, чуткий и умный поэт Павел Коган в 1936 году писал про большевиков и комсомольцев, лучших и честных, про таких каким был он сам:
Честнейшие — мы бывальщины подлецами,
Смелейшие — мы были ренегаты.
Павел Коган принял сталинизм и никогда не писал и не говорил ничего против Сталина, но вот бывшим идейным романтикам и фанатикам он дал такую оценку — собственно потому, что понимал, как сталинская система их перемалывает.
Хуже всего, что сталинская система перемалывала делающих карьеру, шел «отрицательный отбор» во всех сферах. Ну а к крышке 1930-х годов, когда в советские суды стали приходить выпускники с юридической подготовкой, малограмотные выдвиженцы 20-х — начала 30-х годов, даже и идейные, многие уже сделались — «ренегатами и подлецами» и занимали руководящие посты в системе, и определяли в ней высокий уровень взяточничества и коррупции.
Таким манером, изначально костяк ранней совдепской номенклатуры (в том числе по юстиции) составили худшие, наиболее развращенные коррупцией «бывшие», каких заменили затем малограмотные «выдвиженцы». Во-вторых, давайте зададимся вопросом: кто из бывших царских чиновников после Октября 1917 года и в начине 1920-х пошел в совдеповские учреждения и суды? Вероятно, мы не ошибемся, если предположим, что практически все бывшие царские чиновники посредственного и высшего звена (в том числе по ведомству юстиции) к началу НЭПа или эмигрировали, или оказались «лишенцами». Именно это низовое чиновничество и могло, не угодив в «лишенцы», пойти в совдеповские учреждения в период НЭПа, который к тому же сам по себе уже развращал чиновников — как «бывших», так и «выдвиженцев». Припомним о чиновничьем саботаже, с которым столкнулись большевики сразу после октябрьского переворота. Да, при НЭПе в советские учреждения и суды могли пойти отдельный «бывшие» — из тех, кто не был зачислен в «лишенцы» и поражен в правах. Коррупция в царской России была в основном в низших звеньях, среди низших чинов. А между тем особенностью царского чиновничества было то, что наименее коррумпированными являлись как раз высшие чины.
Ну а вождь (или авторитарный правитель) в этой ситуации коротает «избирательное правосудие», и держит всех чиновников «на крючке». Если судье «рекомендуют» сверху преступить закон, исходя из государственно-политических заинтересованностей, стоит ли удивляться, когда он преступит его, исходя из личных? Но главное даже не это.
Борис Романов
