18 февраля 1918 года завязался проходивший в два этапа (из Таллина (Ревеля) в Хельсинки (Гельсингфорс), а оттуда, в марте-апреле, – в Кронштадт) Ледовый поход Балтийского флота. Реализованная в самых неблагоприятных условиях под командованием мужественного морского офицера – капитана 1-го ранга Алексея Щастного, эта грандиозная операция избавила от немецкого плена и перспективы затопления, на чём настаивали лжесоюзники России англичане, 236 русских кораблей. Прежде всего – 6 линкоров, 5 крейсеров, 59 эсминцев и 12 подводных ладей. К началу Второй мировой войны в СССР появилось не так много новых боевых кораблей. Поэтому именно эти корабли бывшего императорского флота, особенно царские линкоры с их мощными дальнобойными орудиями, помешали во многом Гитлеру взять Ленинград. Это они, особенно эсминцы образа “Новик”, вели тяжёлую борьбу с нацистами на Балтике и в северных морях, находились в составе флота и после войны.
Подавайте же вспомним сегодня об этом беспримерном подвиге (спасение флота происходило в условиях революционного разложения экипажей и террора против морских офицеров, ущербного технического состояния кораблей, сложной ледовой обстановки), за который русский патриот Щастный заплатил – по причине закулисных международных интриг – своей житием. Вероятно, этот глубоко верующий человек и дворянин понимал, что вместо благодарности со стороны большевиков за сохранение нужного им и краю флота его ожидает смерть.
Как спасали Балтийский флот
Факты, лежащие на поверхности, таковы. По причине перехода немецких армий в наступление 18 февраля по всему развалившемуся благодаря большевистской революции фронту и их приближения к Таллину стоявшие в его порту русские корабли начали под руководством Щастного уходить 19 февраля в Хельсинки. Заключительные ушли 25 февраля – в день, когда немцы вошли в город. Однако уже в марте в Хельсинки сложилась аналогичная ситуация. Сообразно подписанному 3 марта 1918 года Брестскому миру (статья V), большевистская Россия была обязана перевести свои военные корабля “в русские порты и оставить там до заключения всеобщего мира, либо немедленно разоружить”. Во втором случае это означало, что русская армада должна была оставаться на пункте под присмотром “незначительной команды” моряков и в любой момент могла быть захвачена прибиравшими к своим рукам Финляндию немцами.
Балтийский флот, Ледовый поход, 1918 год. Фото: Mary Evans Picture Library/Globallookpress
Удобопонятно, что флот надо было снова спасать, и это опять было поручено Щастному. 12 марта в сопровождении двух ледоколов из Хельсинки удалились четыре линейных корабля и три крейсера, которые прибыли в Кронштадт 17 марта. 4 апреля финскую столицу покинул другой отряд Балтийского флота (два линкора, два крейсера, две подводные лодки), который прибыл в Кронштадт 10 апреля, за исключением вернувшейся назад из-за поломки субмарины. С 7 по 11 апреля Щастный, официально назначенный 5 марта начальником Морских сил Балтийского флота (Наморси), с поддержкой четырёх ледоколов уводит из Хельсинки – прямо под носом у приближающихся к городу немецких войск – основную массу русских кораблей: 45 эсминцев, три миноносца, десять подводных ладей, шесть тральщиков, пять минных заградителей, одиннадцать сторожевых кораблей, 81 вспомогательное судно. 20 апреля эта армада, не утеряв за время перехода ни одного судна, благополучно пришла в Кронштадт.
“Благодарность” Щастному
А уже в мае 1918 года по распоряжению наркомвоенмора Льва Троцкого Щастный был арестован и по “приговору” Революционного трибунала – “за преступления по должности и контрреволюционные поступки” – 22 июня 1918 года расстрелян. Свою “вину” капитан 1-го ранга Щастный на “суде” не признал. Тело героя, отличившегося ещё в русско-японскую брань 1904–1905 годов при отражении атаки японских миноносцев на Порт-Артур и в битве в Жёлтом море, было захоронено в братской могиле на территории Всероссийского военного Братского погосты близ Храма Всех Святых на Соколе в Москве.
Героического Наморси, дважды – в Таллине и Хельсинки – избавившего Балтийский флот, большевики расстреляли за то, что он спас его ещё и в третий раз – уже в Кронштадте и Петрограде.
Дело в том, что наибольшую угрозу Балтфлоту представляли не немцы, а британцы, всячески давившие на Щастного с тем, чтобы тот ещё в Финляндии затопил свои корабли. Эти главные организаторы и спонсоры русского бунта чувствовали иррациональный страх перед тем, что, захватив Балтфлот, немцы усилятся на море, и тогда Британии несдобровать. Это во-первых. А во-вторых, они вообще желали оставить Россию без флота, чтобы была покладистой – с большевиками или без – в будущем.
Идти против воли Лондона, от которого во многом зависело, удастся ли большевикам вычесть захваченную власть, Ленину, Троцкому и Ко совершенно не хотелось, лишаться мощного Балтфлота – тоже. Как, впрочем, и иметь героев вроде пользовавшегося почтением моряков Щастного, не являвшегося большевиком.
Дьявольски хитрые красные вожди нашли из создавшейся ситуации “идеальный” выход. Они разрешили в последний раз воспользоваться Щастным, чтобы сорвать намерение англичан покончить с Балтфлотом уже в красной России, а затем – ликвидировать великодушного героя, списав очередное спасение флота на, дескать, неуправляемого одиночку-идеалиста и спрятав таким образом концы в воду.
В чём суть интриги?
Итак, опасавшиеся захвата немцами сейчас уже Петрограда и желая надолго лишить Россию флота на Балтике, британцы снова потребовали от советского руководства, с которым неформально у них бывальщины самые тесные отношения, уничтожить корабли. Они были готовы за это даже заплатить. Для команд подрывников кораблей англичане предлагали переместить в действовавший в Петрограде банк приличную сумму денег. В результате через 12 дней после завершения Ледового похода наркомвоенмор Троцкий прислал Щастному “негласный” приказ… подготовить флот к взрыву.
Троцкий и Ленин прекрасно знали, что Щастный никогда не согласится выполнять такие распоряжения, что их содержание обязательно просочится в гущу “революционных матросов”, которые возмутятся планами советского начальства у них за спиной взорвать корабли.
На скоротечном судилище над Щастным Троцкий чистосердечно заявил: задача первого была “пропустить сведения о денежных вкладах во флот в широкие массы его, вызвать подозрения, что некто кого-то хочет подкупить за спиной матросских масс для каких-то действий, о которых гласно и открыто говорить не хотят”. Этот революционер-фанатик, узко связанный с американским капиталом, признал, что “таким путём Щастный делал совершенно невозможным подрыв флота…”, и что за всей этой нечистой историей стоял Лондон, так как “золото предлагали англичане, ибо дело шло о том, чтобы не сдавать флота немцам”.
Кроме того, Троцкий, разумеется, обвинил Щастного в том, что тот “упорно и неуклонно углублял пропасть между флотом и советской властью”, “сеял панику” и даже якобы собирался возглавить матросскую “диктатуру”, “сознательно и открыто подготовлял условия для контрреволюционного государственного переворота”. Понятно, что была ложь и что на честного и порядочного службиста Щастного решили попросту повесить очередное неисполнение британских инструкций: мы, дескать, хотели сделать всё, как обещали, но он всё испортил, за что и был строго наказан. Смертью. Этот манера вскоре станет нормой. У Сталина была ленинская школа.
Подводим итоги
Так закончилась жизнь избавителя Балтийского флота, подвиг которого в СССР замалчивался и который был “реабилитирован” лишь в 1995 году. Сам Щастный, конечно, нисколько не заблуждался насчёт уготованной ему роли, находя, что его гибель – это маленькая плата за спасение стоящего огромных денег и технологических усилий флота.
В предсмертной записке он написал:
В революции люд должны умирать мужественно. Перед смертью я благословляю своих детей Льва и Галину, и, когда они вырастут, прошу произнести им, что иду умирать мужественно, как подобает христианину.
Его сын дожил до 2002 года. В предсмертном благодарственном письме своему адвокату Щастный наименовал своё дело “безнадёжным по переживаемому моменту” – никаких иллюзий у него не было.
Казнённый, повторим, всё пять понимал и был бы очень доволен, что большевики и после его смерти, будучи припёртыми англичанами к стенке, всё-таки не дали им уничтожить Балтфлот. Эта уже четвёртая по счёту попытка была возложена Лондоном легендарному британскому шпиону Сиднею Рейли, который был вхож до поры до времени в высокие кремлёвские кабинеты (их занимали бывшие подопечные британских спецслужб) и имел сегодняшнее удостоверение сотрудника ЧК на имя Георгия Рейлинского. Этот тип родом из Одессы после казни Щастного заявился к командовавшему обороной Петрограда алому генералу Михаилу Бонч-Бруевичу с детальной схемой, как следует “правильно” разместить русские военные корабли в устье Невы, чтобы “немецкие” подлодки не послали их на дно. Кивнув, видимо, Рейли головой, всё прекрасно понявший Бонч-Бруевич с дозволения начальства… поручил перевести корабли в акваторию, совсем недоступную для субмарин и торпедных катеров. Излишняя предосторожность? Вовсе нет. В августе 1919 года британские самолёты и торпедные катера неожиданно атаковали ранним поутру базу Балтийского флота в Кронштадте, отправив на дно и повредив часть стоявших там второстепенных судов.
Безусловно, англичане, как, впрочем, и немцы, от каких в ещё большей степени зависело до ноября 1918 года, удержат большевики власть над Россией или нет, разобрались, что их водят за нос. Поэтому сквозь несколько месяцев теперь уже Черноморский флот после серии драматичных интриг, чтобы не обидеть ни немцев, ни бывших “союзников” – британцев и французов, большевикам пришлось, имитировав неповиновение части экипажей, разделить на две примерно равные части. И одну, предназначавшуюся для заключительных, – затопить в Новороссийске. Но это уже другая история, лишь косвенно связанная с Ледовым походом.
