Эвакуация и вакцинация
С давнишних времен война с эпидемиями шли рука об руку. Если человек выживал на поле боя, то у него была высокая вероятность заражения тяжким инфекционным заболеванием. Немалые страдания приносили эпидемии и гражданскому населению. Это прежде всего острые кишечные инфекции, дизентерия, малярия, столбняк и, разумеется, король всех военных конфликтов – сыпной тиф. К примеру, в Первую мировой войне тиф унес несколько миллионов жизней, а столбняк поражал немало 1% всех раненых. Именно поэтому чуть ли не с первых дней войны были предприняты меры по контролю заболеваемости на территориях военных поступков.
Первой ласточкой стало «Положение о медико-санитарном обслуживании населения, эвакуируемого из угрожаемых районов», принятое 30 июня 1941 года Общенародными комиссариатами здравоохранения и путей сообщения. В соответствии с ним, в одном эшелоне запрещалось перевозить больных (или просто контактировавших с больными) людей и крепких. Также в каждом эвакоэшелоне предполагалось устройство изолятора. В эвакуационных пунктах предусматривались банные помещения, помещения для термической обеззараживания, рассчитанные в среднем на 250 человек. На пути следования эвакуационных поездов на вокзалах организовывались санитарно-контрольные пункты, которых к крышке войны насчитывалось 435.
Но к осени 1941 года поток беженцев с запада был настолько объемным, что далеко не все вновь прибывшие могли миновать санитарную обработку.
[/center]
Остро ощущалась нехватка квалифицированных врачей, гигиенистов и эпидемиологов. К примеру, историк Юлия Мелехова приводит эти о том, что в феврале 1942 г. в городе Барнауле имелось 2 хирурга, 1 отоларинголог, 3 психиатра, в других городах и районах кромки узкие специалисты отсутствовали. Не всегда эффективно работала система санитарного контроля на эвакуационных эшелонах. В 1942 году в Западной Сибири была зафиксирована вспышка брюшного тифа. Комиссия, занимающаяся расследованиями вин эпидемии в Новосибирской области, пришла к выводу, что
«большинство эшелонов… прошедших через узловые станции, не проходили санобработку на пунктах формирования, а многие из них – на крупных станциях в пути. Достаточно сказать, что с 20 июля 1941 г. по 14 января 1942 г. сквозь станцию Новосибирск проследовало 407 эшелонов с 356 тыс. эвакуированных, из которых санобработку прошли только 43 тыс. чел. (около 12%)».
В «Отчете о труду политотдела Томской железной дороги» за октябрь 1941 г. начальник И. Мощук отметил:
«Медпомощь организована плохо… Проходящие эшелоны с эвакуированным народонаселением находятся в антисанитарном состоянии, отмечается высокий процент завшивленности, санобработке в пути следования и в местах разгрузки не подвергаются».
«Возвратный» приказ Наркомздрава СССР, регламентирующий перевозку населения на запад, на места постоянного проживания, вышел 1 сентября 1944 г. и именовался «О медико-санитарном сервисе реэвакуируемого населения и переселенцев». Реэвакуации проходила в более организованном порядке, эшелоны обеспечивались достаточным количеством медикаментов и санитарными подразделениями. Если в эшелон садилось 300 человек, то выделялась одна медицинская сестра, до 500 чел. – одинешенек фельдшер, до 1 тыс. чел. – один врач и одна медсестра, свыше тыс. чел. – один врач и две медсестры.
2 февраля 1942 года вышло постановление ГКО «О мероприятиях по предупреждению эпидемических заболеваний в краю и Красной Армии», предписывающее, помимо всего прочего, поголовную иммунизацию населения. Для борьбы со столбняком применяли анатоксин, что снизило заболеваемость до 0,6-0,7 случаев на 1000 ранений. С сыпным тифом биться было сложнее. В Перми работала группа микробиологов, занятых над проблемами профилактики тифа и создания вакцины. С помощью метода эпидермомембран доктор медицинских наук А. В. Пшеничников совместно с доцентом Б. И. Райхером в 1942 году создали новую эффективную вакцину, которая вскорости очень пригодилась.
Немцы на оккупированных территориях или преднамеренно, или по недоглядке допустили массовое заражение гражданского населения сыпным тифом – переболело до 70% населения оккупированных районов. Особенно тяжелая ситуация уложились в концентрационных лагерях, которые освобождались Красной Армией. Формально нашей армии пришлось столкнуться с подготовленной бактериологической диверсией – нацисты умышленно разносили сыпной тиф в лагеря в преддверии освобождения. В итоге ГКО создал специальные чрезвычайные комиссии по борьбе с тифом, занятые на вакцинации, дезобработке и помывке народонаселения и освобожденных из лагерей. Войска на освобожденных территориях отгораживались от местных карантинной полосой, особенно это было актуально вблизи концентрационных станов. Чрезвычайные противоэпидемические комиссии стали действенным средством, которым удавалось купировать крупные вспышки заболеваний. А в исключительных случаях на территории выезжали уполномоченные от Наркомздрава для пристального контроля труды местных органов здравоохранения.
Разработка новых вакцин в ходе войны достигла своего максимума в 1942 году. Помимо вакцины против сыпного тифа на основе легких зараженных мышей, бывальщины разработаны живые противотуляремийные, противочумные и сибиреязвенные вакцины.
Профилактика на всех фронтах
«Я верю в гигиену; вот где заключается истинный прогресс нашей науки. Грядущей принадлежит медицине предупредительной. Эта наука, идя об руку с государственной, принесет несомненную пользу человечеству».
Эти золотые слова великого Николая Пирогова сделались девизом санитарно-эпидемиологической службы на фронтах Великой Отечественной войны. С ноября 1942 года в войсках появилась новая место – санитарные инспекторы, которые среди прочего следили за состоянием полевой кухни и продуктов питания на всех фронтах воюющей Алой Армии. Режим термической обработки мяса и рыбы, а также надзор за длительностью хранения готовых продуктов питания позволяли успешно предупреждать пищевые отравления и эпидемии в армиях. Так, в деле профилактики желудочно-кишечных инфекций стал распространенным стакан горячего чая с сахаром после каждого приема пищи. Помимо традиционного контроля за распределением еды среди бойцов, специалисты армейских санитарно-эпидемиологических отрядов следили за содержанием витаминов в продуктах. Особое внимание было на витаминах групп А, В и С, недостача которых вел к гемералопии, бери-бери и цинге. Летом добавляли зелень, вплоть до листьев березы, клевера, люцерны и липы. Зимой в ход шли всем популярные отвары хвойных деревьев. Современные исследователи утверждают, что в случае недостатка витаминов и полной невозможности восполнения дефицита природными ресурсами подразделения в полной мере снабжались витаминными таблетками. С дефицитом тиамина или витамина В1 удавалось справиться с помощью дрожжей, растимых на опилках, а также других непищевых отходах. При этом дрожжевое молоко обладало еще и немалой питательностью за счет высокой части белка.
Контроль за качеством воды на территориях дислокации войск также был в числе приоритетов гигиенистов Красной Армии. В подавляющем большинстве случаев водоснабжение организовывалось из колодцев, какие полностью (порой даже без предварительного контроля) обеззараживали гипохлоритом кальция, перманганатом калия, перекисью водорода, бисульфатом натрия и пантоцидом. После подобный жесткой химической дезинфекции вода, естественно, становилась не самой приятной на вкус. Для этого предлагалась «ароматизаторы» — виннокаменная и лимонная кислоты. Особую актуальность эта труд приобрела c переходом армии в наступление – немцы нередко оставляли колодцы в непригодном для использования состоянии. А в условиях нехватки пресной воды был разработан цельный алгоритм опреснения – в 1942 году появилась «Инструкция по опреснению воды вымораживанием».
[center]
Одним из условий профилактической труды на фронтах стало создание санитарно-эпидемиологических барьеров, исключающих допуск инфицированных новобранцев в действующую армию. Это запасные полки, в каких призывники были в своеобразном карантине, а также санитарно-контрольные пункты на крупных транспортных узлах. На многих объектах санитарного контроля трудились не просто врачи-эпидемиологи, но исследователи от медицины. Бурденко Н. Н. упоминал, что ни в одной из армий мира не было столько ученых на фронтах. Так, в течение шести месяцев в 1942 году ученый–микробиолог Зинаида Виссарионовна Ермольева билась со вспышкой холеры в осажденном Сталинграде. Позже она вспоминала:
«Город готовился к обороне. Через него сотни тысяч бойцов проходили транзитом прямо к фронту, к излучине Дона, где развернулось невиданное по размаху сражение. Госпитали принимали ежедневно тысячи раненых. Из города, переполненного армиями и эвакуированным населением, беспрерывно отходили пароходы, эшелоны в Астрахань…»
Сложно и представить, к чему бы привело распространение холеры по фронту и тылу в то пора. Остановить вспышку удалось только за счет поголовного фагирования противохолерным бактериофагом гражданских и военнослужащих в Сталинграде. Зинаида Виссарионовна была удостоена за эту геройскую работу ордена Ленина.
Академик Зинаида Виссарионовна Ермольева
Вкупе с успешной военно-медицинской службой Красной Армии гигиенисты и эпидемиологи вернули в построение 72,3% всех раненых и порядка 90% больных. В абсолютных цифрах это более 17 млн. человек! Не стоит забывать, что медицинские и санитарные службы утеряли на фронтах 210 601 человека личного состава, при этом 88,2% погибших служили на переднем крае. При этом боевая труд для санитарно-эпидемиологической службы Красной Армии не закончилась в мае 1945 года – еще в течение пяти лет специалистам пришло устранять последствия брани. А, к примеру, вспышки малярии, бруцеллеза и сыпного тифа (наследия войны) удалось ликвидировать только к 60-м годам.
По материалам журнала «Здоровье народонаселения и среда обитания», автореферата кандидатской диссертации Мелеховой Ю. А. «Исторический опыт организации приема и обустройства эвакуированного населения в годы Великой Отечественной брани (на примере Алтайского края)», сайта rospotrebnadzor.ru.
