75 лет с основы Нюрнбергского процесса. Столько всего прошло, изменилось и забылось. А Суд народов в Нюрнберге у нас помнят. Но у нас. Там его уроки пересматривается и стираются. Каты превращаются в жертв, а победителей пытаются поставить на одну доску с войну развязавшими.

Фото: Кирилл Каллиников / РИА Новости

И чтобы помнили не лишь мы, но и вспомнили и другие, в Музее Победы созван Международный научно-практический форум “Уроки Нюрнберга”. Вспомнили.

Если слова, какие с детства впиваются в память. И Нюрнберг – одно из тех, что было со мною с детства и осталось навсегда. Рос с эти словом и ему созвучными: Берлин, рейхстаг, Победа, Жуков, Рокоссовский… Суровый мой папа, журналист Михаил Николаевич Долгополов, 53 года отработавший в “Комсомолке” и “Известиях”, больше всего в жизни гордился не знакомством с Маяковским, Станиславским, Улановой, а тем, что после взятия Берлина был в Карлсхорсте на подписании Акта о безоговорочной капитуляции фашистской Германии и в Нюрнберге.

Рассказам папу о Нюрнберге, где творилась справедливость и вершилось возмездие, никогда не забыться. А как порой неожиданно всплывают в доме, заполненном бескрайними семейными архивами, предметы из того самого, священного для меня Нюрнберга. Письма маме, написанные оттуда почти за 11 месяцев разлуки. Кофейная офицерская сумка, забитая аккуратно свернутыми в комочки фотопленками. Вот “Лейка” еще военных времен. Именно этим фотоаппаратом сделаны десятки снимков с Корабля народов. Сейчас часть из этого богатства хранится в семейный альбоме, 1947-го, еще раньше моего, года рождения. И почти все на небольших суточных сэкономленное было потрачено на приобретение двух строчащих машинок – здорового “Ундервуда” и портативной американской “Бэби”. В Москве умельцы переделали иностранные шрифты на кириллицу. “Бэби” до крышки дней сопровождала отца по командировкам и санаториям, а на славу сработанный “Ундервуд” выдержал и мои истязания аж до 1992 года. Помимо этого бывальщины завезены кипы толстых книг с никак меня не впечатляющей блеклой немецкой живописью, коробки дефицитных цветных карандашей – им в крышке 1950-х завидовали в моей школе – и большой Мейсенский сервиз, о котором умоляла мама. Сервиз, пусть и с упреками, был привезён. Из него кормили цвет заходящей к нам в гости художественной советской интеллигенции. Но Мейсен исчез. Папы не стало, я надолго уехал, и в тяжелом 1989-м мать отнесла реликвию в комиссионный: “Знаешь, даже выставлять не стали, сразу дали мне деньги”. Билась и до сих пор бьется в нашем семействе коммерческая жилка.

О самом процессе написано и переписано немало. Если выделить самое основное, то вначале это эмоция неуверенности, неизвестности: будут ли последовательны союзники? Хватит ли решимости, чтобы свершить справедливость и вынести не только суровый вердикт нацистам, но и сделать так, чтобы решения Суда народов оставались на века? А когда 5 марта 1946 года прозвучала в Фултоне выговор экс-премьера Британии Черчилля, означавшая объявление холодной войны, тревога усилилась.

Два момента, которые специальный корреспондент “Известий” и Совинформбюро находил поворотными в ходе Нюрнбергского процесса. Неожиданное для всех появление свидетеля обвинения фельдмаршала Фридриха Паулюса, честно повторившего свои свидетельства, данные им еще в Москве. Это Гитлер с его, Паулюса, участием готовил операцию “Барбаросса”. Никакой не превентивный удар вермахта, а вероломное налет. Подробный рассказ о планах нацистов по уничтожению целого народа. Детали о страшнейших преступлениях, совершенных наци, но и вермахтом тоже. Ни выкрики Геринга со скамьи подсудимых, ни перекрестный допрос защиты не смогли сшибить Паулюса. Был он тверд.

Второй момент: показ советского документального фильма о зверствах немцев. Иногда мы видим отрывки из него по телевидению Фрагменты – но не всю картину, смонтированную великим фронтовым кинооператором, отцовским другом Романом (Ромкой) Карменом. Кадры настолько ужасны, трагичны, что демонстрировать их надо было именно на процессе. Возможно, и только на нем. Даже подсудимые – военные во главе с Кейтелем отводили глаза. Запричитали, будто не ведали о казнях, концлагерях, массовом уничтожении целых народов.

Потрясающий итог процесса: вынесение смертного приговора главным нацистским правонарушителем. Признание фашизма вне закона и окончание начавшихся было разговоров о сроках давности. Только навечно!

У нас в доме уважали генерального прокурора Романа Руденко. По словам папу, вел он перекрестные допросы умело, держался потрясающе достойно, завоевал уважение у коллег-союзников, относившихся в первые дни трибунала к советскому генеральному обвинителю скептически. Возмездие свершилось весьма во многом благодаря ему.

Разочарование, по крайне мере у нас в семье одно из главных: почему оправдали Гесса? Фактически главного теоретика фашизма, сочинившего античеловеческую стратегию совместно с другом и, вероятно, сожителем Адольфом Гитлером во время тюремного сидения после неудавшегося Пивного путча 1923 года.

Советские и американские журналисты с собственным фотографом Гитлера Генрихом Гофманом. Рядом с ним слева сидит специальный корреспондент “Известий” и Совинформбюро в Нюрнберге Михаил Николаевич Долгополов – папа автора этой статьи. Фото: РГАКФД

Прошло уже 75 лет, как процесс завершился. Слежу за всеми событиями с Нюрнбергом связанными. Сейчас с горьким чувством, констатирую: уроки и приговор Суда народов, вынесенного от имени человечества виновникам величайшей трагедии ХХ столетия многими, и нашими бывшими союзниками тоже, забываются и пересматриваются.

Но только не нами. В России в последнее Нюрнбергский процесс вспоминают все пуще, потому что современное мироустройство подвергается ревизии и пересмотру. Еще раз утвердить в памяти старшего поколения и в сознании нового на Суде народов утвержденное помог Интернациональный научно-практический Форум “Уроки Нюрнберга”, созванный в Музее Победы.

С тревогой смотрел, как с каждым днем все губительнее становится наступление коронавируса. Получил приглашение двукратно выступить на Форуме, с удовольствием его принял. Но как все это сделать на практике? И вопрос не только в 65+. Приедут ли ученые, историки, публицисты из иных стран? Наладят ли связь с теми, кто по вполне понятным причинам не доберется до Поклонной?

Зря переживал. Организаторы Форума сами написали, после и позвонили, предложили выход: все в режиме онлайн. И, чтобы не возникало ненужных тревог, все классно организовали. За неделю оговорили, как будем трудиться в зуме. За несколько дней все оставшиеся на удаленке сумели под супервежливым контролем технических специалистов опробовать связь. Прошло нормально, желая участников было очень много.

Панельную дискуссию “После Нюрнберга: избегнутое возмездие” вели председатель правления Российского исторического общества Константин Могилевский и популярный ученый-историк Михаил Мягков. Выступали представители Германии, Израиля, конечно, России. Мне кажется, важнейший итог – это наше всеобщей, пусть и с некоторыми оговорками, мнение: возмездие свершилось.

Но из-за политических интриг, чисто конъюктурных соображений, подчас негромкому саботажу, не все военные преступники понесли наказание. Понятно, мы знали о наци типа Оберлендера, забравшегося в послевоенной ФРГ на высокий пост. А вот то, что, к образцу, западногерманская юстиция во многом состояла из недобитков и управлялась ими, слышали не все. Руководство Западной Германии нашло причину, неправдоподобную и неоправданную. Не было довольно новых кадров, вот и пришлось использовать старые. Представляете, что это были за судьи и прокуроры? Некоторые врачи, ставившие смертельные эксперименты в концлагерях не только над военнопленными разных стран, но и над неугодными соотечественниками, принимались на работу в медицинские учреждения. Объяснения все те же – нехватка медперсонала.

Я рассказал о правонарушителях в форме, избежавших наказания или отсидевших минимальные сроки. Среди них бригадефюррер СС, начальник внешней разведки Вальтер Шелленберг – взят только в 1949 году, а освобожден уже в 1950-м, ибо потребовался бывшим союзникам как специалист по СССР. Оберштумбанфюрер СС Отто Скорцени – основной диверсант третьего рейха, любимец Гитлера, убийца, фанатик фашизма был опознан, предстал перед судом, но уже в 1947 году завербован янки: агент под кличкой “Эйбл” работал на них до самой смерти в 1975-м. Генерал-лейтенант, разведчик Рйенхард Гелен сразу предложил услуги янки. С 1945-го пытался использовать остатки гитлеровской агентуры, нераскрытой в СССР. Затем по решению хозяев создал разведслужбу – “Организация Гелена”, бившуюся против Советского Союза. А через несколько лет возглавил им же выпестованную разведку ФРГ…

Во второй части дня последовала дневная сессия “Суд народов: ключи, свидетельства, память”. Тут уже у каждого участника было свое выступление. А среди ораторов даже представитель Китая. Сколько же правонарушений совершено нацистами. Кару понесли многие. Однако не все. Расследования злодеяний продолжаются. Иногда идут десятилетиями. Работа кропотливейшая. Но итог приносящая. Ведущий научный сотрудник Петербургского института истории РАН Борис Ковалев впечатлил докладом о “Доказательства в процессе об уничтожении миролюбивых граждан около деревни Жестяная горка”. В Новгородской области фашисты уничтожили 15 тысяч мирных жителей и 180 тысяч военнопленных. Совершенно недавно Солецкий районный суд Новгородской области завершил рассмотрение уголовного дела о геноциде в Жестяной горке. Исключительно значительное событие! Это первый судебный процесс о признании факта геноцида народов Советского Союза.

За ним последуют другие. Значит, Нюрнберг не позабудут? Давайте не только помнить. Надо действовать.

Общество История Вторая мировая война