К 80-летию основы великой отечественной войны Рубрика: ОбществоПроект: 22 июня – День памяти и скорби22.06.2021 12:00 Месяц войны генерала Павлова Образный военный историк размышляет о реальных и мнимых ошибках командующего Западным фронтом, расстрелянного 22 июля 1941 года 22 июля 1941 года, гладко через месяц после начала Великой Отечественной войны, был расстрелян генерал армии, Герой Советского Союза, командующий Западным фронтом Дмитрий Григорьевич Павлов. Совместно с ним расстреляли еще трех генералов – В.Е. Климовских, А.Т. Григорьева и А.А. Коробкова. Позднее все они были посмертно реабилитированы. О причинах случившегося и через 80 лет после основы войны спорят историки.

Разбитые советские истребители И-153 (“чайки”). Аэродром близ Минска. Начало июля 1941 г.

Заложники запоздавших решений

В русской истории не так много военачальников со столь же негативной репутацией, как у генерала Павлова. Выдвиженец, сделавший быструю карьеру в предвоенные годы, он якобы не сумел воспользоваться даже рекомендациями Г.К. Жукова, показавшего ему заранее в игре на штабных картах, как надо отражать удары противника в Белоруссии в первые дни войны. Прилегает к этой версии тезис "органы не ошибаются", постулирующий истинность выдвинутых против командования Западного фронта в июле 1941 г. обвинений: трусость, отсутствие распорядительности, развал управления армиями, сдачу оружия и складов противнику1.

Последнее время отдельные "исследователи" идут еще дальше, обвиняя Павлова и иных генералов в заговоре: якобы они проигнорировали ключевую директиву из Москвы.

Попробуем отделить зерна от плевел.

И начнем, во-первых, с того, что никакой директивы от 18 июня 1941 г. в архивах не замечено. А во-вторых, для принятия радикальных мер 18 июня 1941 г. было уже поздновато. Вопреки распространенному заблуждению, численность войск особых округов, даже в случае приведения их в военную готовность с занятием обороны на границы, не обеспечивала устойчивой ее обороны.

Средняя плотность построения армий прикрытия составляла возле 30 км на стрелковую дивизию вместо 8-12 км по уставным нормам. Такая разреженная оборона легко проламывалась немецкими соединениями, обладавшими необходимым численным превосходством. Для построения войск с уставной плотностью требовалась переброска дивизий из глубины, которая к утру 22 июня 1941 г. еще вдали не была завершена. Даже с учетом построенных укрепрайонов ожидать от армий особых округов удержания границы не приходилось.

Отчего возникла такая ситуация? Это было прямое следствие запаздывания развертывания войск Красной армии. Оно началось только после 10 июня 1941 г. – совместно с принятием соответствующих, в том числе политических решений.

Заложниками запаздывания стали командующие и войска особых округов.

Генерал-полковник танковых армий (с 22 февраля 1941 г. – генерал армии), Герой Советского Союза, командующий Западным фронтом Дмитрий Григорьевич Павлов (1897-1941).

Игры командующего

Тут самое время вспомнить о советах Д.Г. Павлову в предвоенных штабных играх на картах. Вводные к играм предполагали обстановку после завершения развертывания армий сторон. В игре на картах 6-8 января 1941 г. против 51 стрелковой дивизии "Северо-Западного фронта" "восточных" работала 41 дивизия "западных"2. В реальной обстановке июня 1941 г. 19 стрелковым дивизиям Западного особого военного округа (сделавшегося Западным фронтом) противостояли 40 пехотных дивизий группы армий (ГА) "Центр".

При такой разнице в соотношении сил любые рекомендации в игре были мало применимы на практике в июне 1941 г. Кроме того, события игры разворачивались западнее, вящей частью на территории оккупированной немцами Польши. Контрудар, позволивший ему выйти победителем в игре, Г.К. Жуков наносил на небольшую глубину, совершенно на других направлениях. Танковые группы, являвшиеся в первые дни войны главной ударной силой ГА "Центр", в игре отсутствовали вовсе.

Одним словом, тот эксперимент никак не мог подсказать Павлову верное решение.

Театр командующего

Известно, что вечером 21 июня 1941 г. генерал Павлов был в театре. Но считать это предосудительным можно лишь при отсутствии документов и не зная хронологии событий. Серьезную задержку в приведении армий в боевую готовность в последние часы перед войной дал не отъезд Павлова в театр, а необходимость расшифровки поступившей из Москвы Директивы №1 (вернее ее называть "директива без номера"). Получена она была только около часа ночи 22 июня 1941 г.3, немало позже прибытия Д.Г. Павлова из театра. Сам запуск процессов шифровки и дешифровки текста директивы в округах вместо условного распоряжения о вводе в действие плана прикрытия был сомнительным решением Москвы, повлиявшим не только на Западный округ, но и на Киевский.

Дешифровки спрашивали дополнительные указания "не поддаваться на провокации".

Дислокация войск группы армий "Центр" и Западного особого военного округа на 21 июня 1941 г.

Аэродромы командующего

Чего никто не мог предполагать и предусмотреть, так это скачкообразно катастрофического развития обстановки в атмосфере. ВВС Западного особого округа насчитывали 1789 самолетов. Противостоявшую Д.Г. Павлову ГА "Центр" поддерживали 1628 машин 2-го воздушного флота4. Представлялось бы, у советских ВВС есть небольшое преимущество. Но это иллюзия: отмобилизованные Люфтваффе располагали в июне 1941 г. более многочисленным наземным персоналом, что позволяло выполнять наличным числом аэропланов больше боевых вылетов в сутки.

"Мессершмитты" и "Юнкерсы" могли подниматься в воздух по 5-6 раз.

Немецкие бомбовозы "Юнкерс" Ju-87B.

Это нивелировало формальное небольшое численное превосходство ВВС Западного округа, даже с учетом действий доли сил 2-го воздушного флота немцев в Прибалтике.

Однако это было только одним аспектом проблем. Весной 1941 г. в СССР был запущен масштабный проект стройки бетонных взлетных полос на части авиабаз. Идея изначально разумная: ликвидировать пропуски в учебе пилотов весной и осенью в этап распутицы, когда аэродромы раскисали. Хуже было с практической реализацией, порученной НКВД. В отчете о деятельности ВВС Западного фронта за 1941 г. кушать такие слова:

"Несмотря на предупреждения о том, чтобы ВПП5 строить не сразу на всех аэродромах все же 60 ВПП начали строиться разом"6.

В их числе оказались 16 основных аэродромов, на которых были сосредоточены запасы частей округа7. В итоге мощные авиабазы округа оказались за несколько недель до войны выведены из строя, а самолеты теснились на оставшихся, не перекопанных и не перегороженных строительной техникой.

Итог массированных атак Люфтваффе на забитые самолетами авиабазы был предсказуем. Маневр советских ВВС (и не только в Белоруссии) был ограничен лишь авиабазами, блаженно избежавшими перекапывания взлетных полос. Полевые площадки без запасов горючего, боеприпасов и воздуха высокого давления проблему рассредоточения не решали. Соотношение же сил в атмосфере именно в Белоруссии позволяло немецким ВВС методично выбивать авиасоединения Западного фронта за счет большего числа выполняемых вылетов. Спозаранку или поздно немецким летчикам удавалось застать советские самолеты на земле в процессе заправки горючим или перезаряжания вооружения. Так, так, в ночь с 22 на 23 июня 127-й истребительный полк перебазировался на аэродром Лида и попал под удар. В документах полка об этом произнесено: "В связи с тем, что не была обеспечена заправка ГСМ8 наших самолетов, они не могли подняться в воздух и при штурмовке были выведены из построения"9.

Первый день войны стоил Западному фронту 738 самолетов, из них 528 самолетов было потеряно на земле и 210 в атмосфере (в том числе 133 стали жертвой истребителей противника, 18 сбиты зенитками, а 53 не вернулись с боевого задания)10. Эти цифры вполне стыкуются с этими противника, Люфтваффе заявили за 22 июня в Белоруссии о 180 сбитых советских самолетах.

Разгром страшный и совершенно не изумляет самоубийство командующего ВВС Западного фронта И.И. Копца в конце дня 22 июня 1941 г. Однако причины его лежат не в плоскости решений Д.Г. Павлова и даже И.И. Копца. Достоверно такие же перекопанные взлетно-посадочные полосы были в полосе соседнего Юго-Западного фронта. Лишь ввиду лучшего соотношения сил там стали меньшими по абсолютным величинам потерями. Д.Б. Хазанов указывает на 277 потерянных в первый день войны на земле самолетов11 "по неполным этим". В "Справке о потерях материальной части ВВС ЮЗФ с 22 по 30.6.1941 г." указывается, что 22 июня на земле было невозвратно потеряно (т.е. уничтожено противником) 135 самолетов и повреждено еще 102 машины12.

Картина разгрома похожа, а масштаб зависел от мочи удара противника. Немцы выставили против 2003 самолетов Киевского особого округа немногим больше 600 своих аэропланов.

Боевые действия в Белоруссии 24-26 июня 1941 г.

Ошибка командующего

Конечно, ошибочные решения в штабе Западного фронта тоже имели пункт. Роковую ошибку штаб Д.Г. Павлова в итоге допустил уже в первый день войны. Это переоценка группировки противника под Гродно. В вечерней (20.00) разведсводке Западного фронта от 22 июня 1941 г. утверждалось, что на гродненском курсе действуют две танковые и две моторизованные дивизии.

Это утверждение не соответствовало действительности.

Под Гродно находились только пехотные соединения вермахта, пускай и усиленные мощной артиллерийской группировкой, включавшей 14 дивизионов тяжелой и сверхтяжелой артиллерии, а также полк реактивных минометов. Собственно рев тягачей тяжелых орудий был принят за звук танковых двигателей. Полугусеничные тягачи же, вероятно, были неверно опознаны советскими пилотами как бронетехника противника. В отчетных документах уверенно утверждалось:

"Воздушная разведка в первые же дни войны своевременно вскрыла Сувалкскую группировку мотомехвойск противника"13.

Эта промах имела далеко идущие последствия. В реалиях Второй мировой войны ключевую роль играли подвижные соединения, способные передвигаться с темпом до 100 км в сутки. Они составляли возле 10% соединений сухопутных войск, но именно они решали глубокими ударами исход сражений. Обороняющемуся, как в случае с Западным фронтом в июне 1941 г., необходимо было максимально точно знать, где находятся танковые и моторизованные дивизии врага. Требовалось противодействовать им в первую очередь, в том числе своими маневренными соединениями.

Д.Г. Павлов принял кажущееся вполне логичным решение и направил на Гродно свой единственный боеспособный 6-й механизированный корпус М.Г. Хацкилевича, укомплектованный автотранспортом и порядочным числом новых танков (114 КВ и 238 Т-34[14]). Первоначально 6-й мехкорпус был направлен на левый фланг, Д.Г. Павлов интуитивно устремил его в полосу наступления 2-й танковой группы. Однако разведка действий танков под Брестом не вскрыла и ценный резерв выдвинулся под Гродно. Там корпус повстречал плотные массы наступавшей немецкой пехоты и огонь зениток на прямой наводке. Тем временем танковые соединения Г. Гудериана подвигались к Барановичам и далее на Минск, оставаясь незамеченными разведкой.

Являлась ли такая ошибка непростительной для командующего фронтом? Объективно она была типической. Командование соседнего Юго-Западного фронта также неверно оценивало направление ударов противника. На Северо-Западном фронте катастрофические последствия имел незамеченный прорыв LVI моторизованного корпуса Э. фон Манштейна к Двинску (Даугавпилсу). Запоздалее, под Ленинградом, длительное время двигался незамеченным и замкнул блокаду города XXXIX моторизованный корпус.

Танкисты перед сражением. 1941 г.

Приказ командующего

Сведения о грозящей войскам катастрофе попали к командованию Западного фронта лишь волей случая. Командир 155-й стрелковой дивизии генерал-майор П.А. Александров в 8.30 24 июня 1941 г. доложил: "Подогнуто в машине две польских карты. Одна из них с нанесенной обстановкой…"

Под "польскими" имелось в виду генезис карт, на которые наносилась обстановка. Немцы пользовались армейскими польскими картами Белоруссии и Украины, захваченными ими как трофеи в 1939 г. Захват карты, на какой были обозначены три моторизованных корпуса танковой группы Г. Гудериана, резко менял оценку оперативной обстановки. Ранее на брестском курсе советской разведкой отмечалась всего одна танковая дивизия.

Теперь выяснилось, что их в шесть раз больше.

Что стал бы делать в подобный ситуации любой другой командующий? Ответ однозначный: запрашивать Москву. Именно так поступал И.С. Конев под Вязьмой в октябре 1941 г. Командующий армиями Юго-Западного фронта М.П. Кирпонос даже усомнился в приказе отходить, не оформленном письменно. Это только усугубило и без того катастрофическую обстановку под Киевом в сентябре 1941 г.

Командующий Павлов на обращение в Москву пора тратить уже не стал. В 15.40 25 июня 1941 г. он отдал распоряжение напрямую командиру 6-го мехкорпуса: "Немедленно прервите бой и форсированным маршем, вытекая днем и ночью, сосредоточьтесь [под] Слоним. Начало движения, утром 26 и об окончании марша донесите"15. Вскоре вытекает общий приказ на отход всем оказавшимся под угрозой окружения войскам Западного фронта. Д.Г. Павлов не стал перекладывать ответственность и делить ее с Москвой. Обстановка и так портилась с каждым часом. При этом верховное командование он о принятом решении, разумеется, информировал.

Сейчас, в ретроспективе можно констатировать, что решение на отход и прорыв было обоснованным. Резервов для предотвращения замыкания намечавшегося "котла" под Минском у командования Западного фронта не было. Резервы Ставки сосредотачивались вдали позади, на рубеже Днепра и под Витебском. Отход был единственным осмысленным вариантом действий, дающим надежду на спасение.

Столь же благоразумным было использование 6-го мехкорпуса в качестве тарана прорыва из окружения. Танкист Павлов понимал, что делает.

Бой на улице Слонима.

Бойцы командующего

Дмитрий Григорьевич по-прежнему располагал всего одним соединением, адекватным поставленным задачам – 6-м механизированным корпусом. Корпусом к тому моменту уже понесшим утраты под Гродно и частично раздерганным по частям для обороны на рубеже реки Нарев (это следует из данных немецкой разведки и допроса командира 4-й танковой дивизии генерал-майора А.Г. Потатурчева16). Возможности снабжения 6-го мехкорпуса также неуклонно таяли под воздействием противника, немецкая радиоразведка перехватила донесение штаба корпуса, гласившее: "Заключительная заправка в Волковыске; здесь половина запасов погибла под бомбами"17.

Имел ли какой-то эффект приказ Павлова на перегруппировку и отход? С одной сторонки, он уже, к сожалению, запоздал. Немецкие танки вышли к Слониму и уверенно продвигались к Минску, замыкая "котел". С иной стороны, перегруппировка частей 6-го мехкорпуса все же состоялась и его танки, в том числе машины новых типов, стали тараном для прорыва из окружения на рубеже реки Зельвянки, по оси шоссе Белосток -Слоним. Несколько танков даже прорвались до самого Слонима, где бывальщины подбиты. Однако главным эффектом метаний 6-го мехкорпуса стали две подтверждаемые документами противника вещи.

Во-первых, это срыв плана германского командования по рассечению большенного Белостокско-Минского "котла" надвое пехотой. Немецкий историк, непосредственный участник событий июня 1941 г. в Белоруссии строчил: "На оперативном уровне, однако, советские атаки принесли успех. Германский ХХ АК оказался настолько серьезно скованным, что лишь 27 июня очутился в состоянии вновь перейти к наступлению. Таким образом, он потерял 3,5 дня"18.

Во-вторых, как следствие, произошло перетекание доли сил советских 3-й и 10-й армий в западную часть "котла" через незамкнутую "горловину" южнее Гродно. Тут, ближе к Минску, кольцо окружения было менее плотным, что способствовало прорывам в направлении Припятской области.

По существу, решение генерала армии Павлова избавило немало жизней тех, кто пробивался из окружения, в том числе В.И. Кузнецова, будущего командующего 3-й ударной армией и покорителя Рейхстага.

Дмитрий Григорьевич Павлов служил в Алой армии с 1919 года.

Расплата командующего

Подводя итог, констатируем: Дмитрий Григорьевич Павлов находился в наихудших условиях в сравнении с иными командующими войсками особых округов в июне 1941 г. Вверенные ему армии попали под удар сразу двух танковых групп противника.

Такого удара не содержал никто.

Когда две танковые группы повернулись против Юго-Западного фронта, последовал киевский "котел".

Когда две танковые группы бывальщины сосредоточены под Вязьмой против Западного и Резервного фронтов, последовал вяземский "котел".

Соотношение сил в воздухе также было наихудшим среди особых округов и стремительно портилось по мере разгрома аэродромов и уменьшения числа самолетов в строю.

Неверная оценка направления главного удара противника была вполне типической для советских командующих в 1941 г. В целом приходится констатировать, что арест и расстрел Д.Г. Павлова не был обоснован с точки зрения его личных промахов. Выговор шла лишь о попытке скрыть системные проблемы наказанием конкретных личностей, якобы совершивших непростительные ошибки.

Сейчас, когда полотно событий достаточно точно восстановлена по документам обеих сторон, перекладывание на Д.Г. Павлова и его штаб ошибочных и запоздалых решений верховного командования представляется дальним от действительности.

1. Русский архив: Великая Отечественная: Т. 13 (2-2). Приказы народного комиссара обороны СССР. 22 июня 1941 г. – 1942 г. М., 1997. С. 38.

2. Бобылев П.Н. Репетиция крушения // Военно-исторический журнал. 1993. N 7. С. 15.

3. Сборник боевых документов Великой Отечественной войны. Выпуск N 34. М., 1957. С. 7.

4. Хазанов Д.Б. 1941. Брань в воздухе. Горькие уроки. М., 2006. С. 98.

5. Взлетно-посадочные полосы.

6. Центральный архив Министерства обороны РФ (ЦАМО). Ф. 208. Оп. 2589. Д. 91. Л. 10.

7. ЦАМО. Ф. 35. Оп. 11285. Д. 130. Л. 129.

8. Горюче-смазочными материалами.

9. ЦАМО. Ф. 127-го истребительного авиационного полка. Оп. 299458. Д. 1. Л. 7.

10. Хазанов Д.Б. Указ. соч. С.117.

11. Д.Б.Хазанов со ссылкой на ЦАМО. Ф. 35. Оп. 30802. Д. 32. Л. 1-32.

12. ЦАМО. Ф. 229. Оп. 181. Д. 33. Л. 21.

13. ЦАМО. Ф. 208. Оп. 2589. Д. 91. Л. 87.

14. ЦАМО. Ф. 38. Оп. 11353. Д. 5. Л. 139.

15. ЦАМО. Ф. 208. Оп. 2511. Д. 29. Л. 44.

16. The National Archives and Records Administration (NARA). T314 R248 f1049.

17. Цит. по. Heydorn V.-D. Der sowjetische Aufmarsch im Bialystoker Balkon bis zum 22. Juni 1941 und der Kessel von Wolkowysk. M?nchen, 1989. S. 294.

18. Heydorn V.-D. Op. cit., S.236.