Как было написано в предыдущей статье, эта работа не претендует на полный охват озвученной проблемы, да это и невозможно в рамках небольшой статьи. Речь идёт о важнейших моментах истории участия России в двух всемирных войнах. Ставилась задача рассмотреть соответствующие события в рамках логики развития России как отдельной цивилизации или в рамках исторического объективизма. В этой связи хотелось бы обратить внимание на одинешенек важный прикладной вопрос: история последних ста лет с хвостиком вызывает бурные дискуссии, так как имеет непосредственное и прямое отношение к нашей существования.

«Великий крестовый поход против большевиков». Плакат времен ВМВ на французском языке. Музей германской истории, Берлин, ФРГ. Фото автора

Проблема истории ХХ века — это вопрос не только об исторических событиях и их интерпретации, но и вопрос об истории системы управления и методов управления и, соответственно, управленческого эксперимента. Тогда закономерно задавать вопрос: а что из этого опыта в управлении пригодилось бы нам не просто так, а для достижения результата? Что из исторического багажа мы можем использовать ныне?

Речь идет не о подвигах и героизме, а о планирование, исполнения, результатах и достижениях.

Место в строю

Спор о том, какое место занимала России в двух бранях, определяется в том числе и количеством сил противника, задействованных против неё. В Первой мировой войне основным фронтом был Западный фронт, в то пора как Восточный был вторичным (с учетом количества и качества частей Оси). И это при том, что Россия имела на протяжении всей войны численное превосходство в собственном составе, а с 1916 г. оно было подавляющим. Тот факт, что в 1916 г. страны Оси перенесли основные действия на Восточный фронт и сосредоточили там немало 50% своих дивизий (в основном австро-венгерских и немецких), в оценке второстепенности Восточного фронта ничего не меняет. Немцы с союзниками попытались в 1916 г. реализовать план полного выведения России из войны, но по факту достигли лишь подрыва военных и экономических сил Российской империи, восстановить какие страна не смогла. Одновременно Россия осталась в строю, не получив действенной военной помощи со стороны западных союзников, какие воспользовались передышкой в своих целях, и, в отличие от России, не бросились очертя голову на помощь.

Во Второй мировой войне подавляющие мочи Германии и её союзников были сосредоточены на Восточном фронте на всём протяжении войны.

Подсчеты могут отличаться по периодам, но выводы крайне несложны: в ПМР Восточный фронт был вторичным, непростым для Германии, но не критичным, в тоже время как во время ВМВ был основным театром военных действий всей брани.

Союзники

Россия вступила в первую мировую, имея в союзниках сильнейшие страны мира, вернее сказать, будучи союзником экономических лидеров вселенной, а Советский Союз начал войну, не имея союзников и второго фронта. Наличие сразу «второго» фронта как бы упрощало решение задач для руководства Российской империи. Но из-за утилитарны полной неготовности страны к войне и удивительной маневренности войск Германии это преимущество свелось практически к нулю. В то время как СССР деятельно пытался выстроить систему безопасности, остановить начало мировой войны и противостоять очевидной агрессии. Но из-за надежд Англии и Франции на то, что германская военная машина разом двинется в сторону СССР, достичь союза до начала новой мировой войны не удалось. Несмотря на создания антифашистской коалиции с основы ВОВ, Красная Армия вела войну в Европе в одиночку фактически до лета 1943 года.

Войну можно было избежать?

Если по ситуации с Великой Отечественной подобный вопрос попросту не стоит, то дискуссия по поводу возможности избежать Россией участие в ПМВ обсуждается активно. Проблема не в том, что «хотел» или «не желал» Николай II, логика развития исторических событий за пределами России вела к войне за ресурсы и рынки сбыта.

Теоретически управленческие промахи конца ХIХ — начала ХХ века толкали самодостаточную Россию к участию в войне за чужие интересы. Жесткая привязка экономики и страны к кредитам от сердечного союзника, ложное рыцарство и спорное понимание интересов своей страны делали это участие неизбежным.

Чего, разумеется, не скажешь про ситуацию с управлением в СССР в канун войны, тем более о его внешней политике.

И последний момент: у нас много говорят о сотрудничестве «двух порядков» в канун ВМВ, в том числе и в рамках Договора о ненападении между Германией и Советским Союзом от 23 августа 1939 г., в то же время не стоит забывать, что сотрудничество «двух монархий» в преддверие ПМВ было куда более существенным, в том числе и в военной области.

Краеугольный камень — «начало войны»?

Начало брани для России в I мировую войну было неудачным, наступательные планы командования в Восточной Пруссии были сорваны не смотря на ничтожные силы Германии на этом направлении и одинаковое состояние войск: ни та, ни другая сторона не имела большого боевого опыта, желая у русской армии был опыт войны с Японией. И, что особенно важно добавить, поражение в Восточной Пруссии произошло несмотря на умелые поступки рядовых и младшего офицерского состава. Но… Как писал А.М. Зайончковский:

«Кроме того, русская армия начала войну без достаточно неплохо подготовленного офицерского и унтер-офицерского состава, с малым запасом кадров для новых формирований и для подготовки призываемых, с резким по сравнению с противником недостачей артиллерии вообще и тяжелой в особенности, весьма слабо снабженной всеми техническими средствами и боеприпасами и с плохо подготовленным высшим командным составом, имея у себя в тылу неподготовленную для ведения большенный войны страну и ее военное управление и совершенно неподготовленную к переходу для работ на военные нужды промышленность.
В общем, русская армия выступила на брань с хорошими полками, с посредственными дивизиями и корпусами и с плохими армиями и фронтами, понимая эту оценку в широком смысле подготовки, но не собственных качеств».

В отличие от начала Великой Отечественной, когда противник, во-первых, сконцентрировал войска не на локальном участке, а от моря до моря, по всей рубежу, во-вторых, собранные войска Вермахта и союзников, были основными силами всех ВС наших противников, а не небольшой группы из десятка дивизий , в-третьих, неприятель обладал абсолютным оперативным превосходством ввиду нанесения удара первым, а обороняющиеся войска были рассредоточены на большом пространстве. У СССР, в отличие от России, не было поре на моб. развёртывание, оно происходило в ходе начавшихся боевых действий.

Сегодня принято указывать ещё и на тот факт, что против СССР воевала вся слитая Европа.

Впрочем, такая же ситуация была при вторжении Наполеона в Россию, когда армии, прикрывающие разные, потенциальные курсы ударов противника, соединились только в Смоленске.

В-четвертых, у Красной Армии большинство подразделений не имела опыта ведения военных действий – они были «необстрелянные», в отличие от основных сил, наступающих армии, проведших к этому времени не одну компанию на разных ТВД. Это же относится и к умению править войсками, когда подавляющая часть командного состава не имела опыта ведения войны в современных условиях и училась с колес.

Но если в I всемирную человеческий ресурс казался бесконечным, численность армии России немного уступала всем силам держав Оси, ограничением была лишь крайне низенькая квалификация призывников и выбытием кадрового офицерства, которое так и не было восполнено, то в Великой Отечественной резерва не было: «война технологий» спрашивала огромных людских ресурсов ещё и для производства, а угроза вступления в войну Японии отвлекала еще и значительные армейские ресурсы. Даже без Японии, народонаселение стран-союзников и оккупированных территорий нацисткой Германии превышало население СССР.

К этим ключевым факторам можно отнести еще, как, впрочем, и в Первую всемирную, незаконченное перевооружение армии к началу войны, и опять, если в канун ВОВ страна напрягала все силы, то в канун ПМВ всё происходило неспешно.

Разумеется, важным моментом оставался «человеческий фактор», допускавший ошибки и просчеты в разных направлениях деятельности в начале Великой Отечественной брани, но, эти «ошибки» и просчеты не шли ни в какое сравнение с управленческой катастрофой в период 1915-1917 гг.

Важно, что просчеты и проблемы, вплоть до крушений, были в обоих случаях на начальном этапе войны, но сделанные выводы были разными: в первом случае система управления не могла управиться с этой проблемой от слова «совсем», во втором случае система готовилась к войне и победе задолго до её начала и принимала решения, содействующие достижению результата.

Достаточно посмотреть на молниеносные темпы продвижения «танковых клиньев» в сравнении с Отечественной войной 1812 г.

Французы вступили в пределы России, в те же, уместно, места, что и фашисты в 1941 г., 12 (24) июня, а у Москвы (на Бородино) они были к 26 августа, гитлеровцы только к 20-м числам ноября (!).

Непрерывное муссирование поражений в начале ВОВ, акцент на них серьёзно затеняет последующие победы. Скажу больше, с точки зрения системного управления непрерывный упор на этих негативных событиях должен приводить к принятию «правильных» решений в наши дни, но в современной практике управления краем мы такого не видим: всё напоминает неспешную бюрократическую работу кануна ПМВ.

Странно, если бы на основании поражения в битве при Каннах 2 августа 216 г. до н. э., когда погибло основное мужское народонаселение Рима, исследователи сделали вывод о полной несостоятельности Римской республики, невзирая на последующие события… Но несмотря на катастрофу, народ и Сенат зачислил экстренные меры, которые способствовали восстановлению армии. Более того, они смогли «взрастить» полководца, не уступающего по своим талантам Ганнибалу. Зачисленные после Канн меры и действия и привели республику к победе во Второй Пунической войне. И именно по результатам, а не по поражениям основы войны, мы судим о Риме и этой войне.

Нельзя не учитывать опыт поражения, и помнить подвиг павших воинов и невиновные жертвы этих войн, но ключевым в ходе участия Советских республик во II мировой войне, все же была и есть победа над превосходящим по мочи и экономической мощи противником. Чего, увы, мы никак не можем сказать о России в I мировой войне.

Фронт и тыл

Первая мировая брань показала, чего реально стоило «бурное» развитие России, о котором сегодня говорят из всех «утюгов»: российская индустрия в мирное время могла обеспечить только текущие нужды вооруженных сил в основных типах вооружений — артиллерии, винтовках, снарядах и патронах. Мобилизационный резерв снарядов был израсходован за первые 4 месяца войны, с декабря 1914 г. по март 1915 г. фронт получал 30% от необходимого вооружения и снарядов. Такая проблема была у всех участников конфликта, но не столь глобальная. Лишь спустя год (!), в мае 1915 г. начались производиться действия по мобилизации промышленности, в августе были созданы четыре Особых совещания по обороне, транспортированиям, топливу, продовольствию, которые осуществляли военно-экономические регулирование в указанных отраслях. Военно-промышленные комитеты или «штабы» крупной буржуазии существенного воздействия на снабжения армии оказать не смогли, а использовались как лоббистские организации (3-5% от военных заказов, 2-3% по факту исполнения). Государственное Особое совещание по обороне гарантировало фантастический рост производства винтовок (1100%) в 1916 г. по отношению к 1914 г., 76-мм пушек за год: с января 1916 по 1917г. на 1000%, снарядов к ним на 2000%. Но, по новейшим образам вооружения, многие из которых вообще не производились в России, страна уступала Германии и Франции от 2 до 5 раз: речь идёт о пулеметах, аэропланах, автотехники, танках. Во многом Россия завесила от поставок союзников, что приводила к росту государственного длинна и разбалансировке все системы народного хозяйства.

«Верховная власть, бывшая и без того «в плену у биржевых акул», распылилась окончательно в дланях Александры Федоровне и тех, кто стоял за ней», — писал А. Блок. Никакого единения фронта и тыла не наблюдалось совсем. Одновременно с ростом вооружений упадала производство в других стратегических отраслях промышленности: рельсов, подвижного состава, что не обеспечивала четкой логистики, недогруз угля к 1917 г. составил 39%, что приводило даже к остановке военных предприятий. Плюс продуктовый кризис, кризис, вызванный отсутствием управления страной и ее финансами, спекулятивный рост цен, отсутствие подвижного состава, способного гарантировать хлебом столицы и армию, в условиях ударного урожая в 1914-1916 гг. Введение в конце 1916 г. принудительной разверстки не гарантировали снабжение столицы и армии, в Петроград поступило 25% продовольствия от необходимого, армия сидела на голодном пайке. Даже министр внутренних дел Российской империи с 1916 г., само направление которого вызывали вопросы в здравом уме его назначивших, человек, мягко говоря, со странностями, А. Д. Протопопов писал:

«Наборы обезлюдили деревню (хватался 13-й миллион), остановили землеобрабатывающую промышленность. Деревня без мужей, братьев, сыновей и даже подростков была несчастна. Города голодали, деревня была задавлена, всегда под страхом реквизиций… Товара было мало, цены росли, таксы развили продажу «из-под полы», получилось мародёрство… Упорядочить дело было некому. Начальства было немало, но направляющей воли, плана, системы не было. Верховная власть перестала быть источником жизни и света».

Подмосковные колхозники передают Алой Армии технику, закупленную на собственные средства

На этом фоне ситуация с единением «фронта и тыла» во время Великой Отечественной брани, управление транспортом и народным хозяйством, ситуация со снабжением отличается разительно. Конечно, факты мародерства, казнокрадства, прямого бандитизма и т. п., бывальщины и во время Великой отечественной, но борьба с ними велась жёстко, по законам военного времени, и главное, системно.

Повторю отдельный общеизвестные факты, с июля по ноябрь 1941 г. на Урал, Сибирь, Поволжье и Казахстан было эвакуировано 1523 предприятия. Перевезено 1500 тыс. вагонов с эвакуационными грузами. Случились изменения в бюджете: военный бюджет увеличен на 20,6 млр. руб., а у гражданских отраслей и социально-культурных направлений уменьшен на 38,1 млр. руб. Только во втором полугодии 1941 г. по сравнению с первым было выпущено: винтовок и карабинов: с 792 тыс. до 1 500 тыс., пулеметов и машин: с 11 тыс. до 143 тыс., минометов с 15 600 до 55 тыс., снарядов и мин: с 18 880 тыс. до 40 200 тыс. шт.

Применялись и новые методы производства, так было поставлено на конвейер производство аэропланов, уменьшила себестоимость истребителя Ла-5, в 2,5 раза, а Ил-2 – в 5 раз. Более того, СССР из страны заимствующей технологии, стал на определенном этапе, разумеется только по ряду направлений, технологическим лидером и драйвером. Вот один лишь пример про модную ныне тему «автоматизации» во пора Отечественной войны, о котором писал А. Н. Косыгин:

«Огромное значение для совершенствование танкового производства имела осуществленная под руководством академика Е. О. Платона замена ручной сварки панцири корпусов танков автоматической. Ни наши противники, на которых работал весь арсенал Европы, ни наши союзники, обладавшие высокоразвитой индустрией, до самого конца войны так и не сумели сваривать танки автоматами, да ещё на конвейерах».

В отличие от ПМР, железнодорожный транспорт успешно справлялся с поставленными задачами, так Уитворт, английский специалист по железнодорожному транспорту, строчил, что «наступление в августе – сентябре 1943 г. может создать еще большие трудности для русских железных дорог, чем отступление 1941 и 1942 гг.», но пророчества его не оправдались.

Как отмечалось в постановлении ЦК, в 1943 г. сельское хозяйство «в цельном без перебоев обеспечило снабжение Красной армии и население продовольствием».

«Замордованные коллективизацией» колхозники сдали из своих сбережений на нужды фронта к крышке 1943 г. 13 млрд. рублей, колхозник Тамбовской области Ф.П. Головатов сдал 100 тыс. рублей. Как это разительно отличается от воплей в адрес Матильды – балерины Кшесинской, правда в 1905 году: «Сними бриллианты – это наши броненосцы!»

Победа только со слезами на глазах?

Первое. В рамках этой статьи я желал бы обратить внимание на один научный, источниковедческий момент. По участию России в ПМВ мы имеем информацию и цифры, определённые по следам этих событий. Большинство основополагающих, системных фактов и, основное, цифр, не вызывает сомнений, спор идёт об их интерпретации. По истории же ВОВ по некоторым важным цифрам вопросов больше, чем ответов. Чего лишь стоит эквилибристика, по-другому не скажешь, с общими потерями СССР! Вначале эта цифра замалчивалась, чтобы не теребить раны, после, в 60-е годы ХХ века, в том числе и усилиями советских историков-ревизионистов, цифра была определена в 20 млн. человек, эта цифра стала «спокойной» и использовалась, например, МИД СССР, как весомый аргумент на переговорах с противниками по «холодной войне». С приходом перестройки возникла потребность обосновать порочность политической системы СССР, и эта цифра была «научно обоснована» в 25 млн. человек, желая эта расхожая байка ходила уже в 70-е годы. К нашему времени она доползла до 27 млн. жертв. Это один из примеров статистического жонглирования, без труды с первоисточниками, с применением количественных методов анализа, а такая колоссальная работа давно назрела.

Второе. Хотелось бы сказать об ещё одном «классном» аргументе, на степени тех солдат ПМВ, которые предполагали, что до Тамбова немец не дойдёт, и можно «уйти» с фронта. Аргумент о том, что в ПМВ мы не лишились коренных территорий, а в ВОВ немцы дошли до Москвы… Во-первых, в рамках реального разгромы России в ПМВ, не важно сейчас, по какой причине, немцы с союзниками оккупировали Финляндию, Белоруссию, Украину и Крым, дошли до Дона, взяли Прибалтику и Псков. Во-вторых, если бы основные силы Германии в том масштабе, как это было в период ВОВ, были направлены против России, то итог был бы аналогичным, но только значительно раньше. Не стоит забывать тот факт, что британское правительство, даже будучи нашим «сердечным» союзником, не особо влеклось искренне сотрудничать с русским командованием, могло и не принять участие в войне, которая началась в 1914 г., по крайней мере, такая позиция линии членов правительства была озвучена в самый канун войны.

Итог

Итог общеизвестен: последовательная цепь антисистемных решений и целая управленческая анемии привели императорскую Россию к поражению в ПМР, следствием чего (или одновременно с этим ) стала смена как системы управления краем, так и экономической системы, в интересах подавляющего большинства. Конечно, речь не идёт о какой-то мифической гибели государства Российского, выговор идет о смене системы управления, которая даже не совпадала со временем всего правления династии Романовых и которой от мочи было чуть меньше ста лет, о «военно-бюрократической» или «самодержавной» монархии.

Подписание Акта о безоговорочной капитуляции фашисткой Германии в ночь с 8 на 9 мая 1945 г. в Карлсхорсте

Если сообщать только о военной составляющей, хотя её в целом всегда сложно вычленять от общества в целом, то ПМВ ни идёт ни в какое сравнение с судьбоносной для русской цивилизации ВОВ: ни по накалу сражений, ни по задействованным ресурсам, жертвам и итогам. О командном составе и говорить не приходится, возглавляемые генералитетом периода ПМВ белые были наголо разбиты «красными маршалами» из унтеров и самоучек.

«Модернизация» большевиков не лишь обеспечила прогресс социальных и экономических сил страны, она создала «вызовы» мировой гегемонии западной цивилизации, одновременно надлежащим манером подготовила всю структуру страны к отпору западной агрессии. Итогом войны было создание впервые в истории русского страны системы безопасности с СССР во главе. Системы, впервые в нашей истории обеспечивающей безопасность на «дальних подступах», системы, создавшей военный паритет с лидером западного вселенной, страной, не знавшей иностранного вторжения к тому времени более 135 лет — США.

Наша страна получила почти сорок лет миролюбивого развития.

Источник