65 лет назад в Горном стане Норильска вспыхнуло восстание заключенных. Что толкнуло тысячи арестантов на забастовку и какие требования они выдвигали, рассказывает «Газета.Ru».
Санкции против России
Декламируйте также
-
Цифровизация не просто тренд, а руководство к действию
-
Кассовая реформа: что ждет бизнес
-
От кредитования к инвестициям – прогнозы базара банковских услуг
-
Торговые сети или фермеры: куда россияне идут за продуктами
-
В Африке ждут российский бизнес
-
Новоиспеченные возможности больших городов
В 1948 году на базе Норильского исправительно-трудового лагеря был создан горный лагерь (Горлаг), куда направляли преимущественно политзаключенных. К 1952 году их численность превысила 20 тыс. Узники добывали руду в шахтах, бутовый камень и глину, участвовали в строительстве заводов и дорог. Работали они и на стройках Норильска под начином конторы «Горстрой».
Реклама
Охрана заключенных Горлага была поручена внутренним войскам НКВД, для чего в Норильск переместили специальную воинскую часть.
«Солдаты свирепствовали вовсю, устраивали порой, в порядке развлечения, откровенную охоту на узников с применением оружия»,
— вспоминал Борис Дубицкий, один из заключенных.
Со временем давление со стороны охраны лишь углублялось.
«С пятидесятого года все бараки на ночь стали закрывать на замки снаружи, до утренней поры, когда дневальные уходили на кухню получать еду, — писал Дубицкий. — Усилились репрессии за малейшее нарушение лагерного режима. Если в ИТЛ (исправительно-трудовом лагере. — «Газета.Ru») за нарушение обыкновенно давали 10 суток штрафного изолятора с выводом на работу, то в Горлаге обычным был месячный срок строгого карцера со стенами, накрытыми льдом, и пищей через день».
В 1952 году в лагерь привезли 1200 заключенных из Караганды. Часть из них незадолго до этого попыталась организовать восстание в Песчаном лагере (Песчанлаге).
«Меня всего охватила идея организации всегулаговской политической забастовки… Но, несмотря на все мое интерес идеей, я отклонил ее как неисполнимую, а вместо этого предложил провести такую забастовку в одной только нашей зоне. Со порой это движение могло бы распространиться цепной реакцией по всему ГУЛАГу», — вспоминал о предшествующих днях узник Евгений Грицяк.
Новости smi2.ru
Он и еще несколько заключенных собирались объявить голодовку, а следом остальные должны были устроить стачку. Однако после объявления голодовки восстания так и не последовало. Зато спустя несколько дней, когда Грицяка и часть узников вывезли в поселок, служивший пересыльным пунктом, те сцепились с одной из лагерных банд. В ответ на угрозы в адрес украинцев со сторонки банды,заключенные проломили стену своего барака и направились громить тот, где находилась банда. Солдатам едва удалось разнять арестантов.
Уже на вытекающий день они оказались в поезде, а через несколько дней прибыли в Норильск. Новоприбывшим, вернее, украинцам среди них, в лагере очутились не рады.
«Вы бандеры! Героев из себя строите? Мы еще не таких видели и всех за пояс позатыкали, а из вас, гадов, мы еще шашлыки на ножах зажаривать будем!»,
— вспоминал Грицняк слова помощника нарядчика.
«Лагерная обслуга — заключенные, ускоренные к начальству, без всяких видимых причин избивали вновь прибывших, отнимали у них вещи, всячески оскорбляли, — отмечал Дубицкий. — Как это ни удивительно, в ответ те даже не огрызались, как это обычно было принято между зэками».
Вскоре лагерь всколыхнула серия смертоубийств заключенных. Все они происходили по утрам, до выхода на работу. Охрана так и не смогла вычислить убийцу. Заключенные старались держаться по двое-трое. И среди русских, и среди украинских арестантов понемногу нарастала идея бунты, но к активным действиям они переходить не решались. Осложнялась ситуация и отсутствием у представителей двух народов доверия друг к другу.
После кончины Сталина обстановка лишь ухудшилась — последовавшая за ней амнистия, на которую надеялись арестанты, распространялась только на заключенных с небольшими сроками, которых в Горлаге было немного. В лагере произошло еще несколько убийств заключенных, на этот раз — охранниками.
«25 мая 1953 года мы сходим на работу. Все угнетены; к работе не приступаем, — писал Грицяк. — Вдруг возле пятой зоны, находившейся неподалеку от «Горстроя», затрещал машина. Мы почему-то были уверены, что и на этот раз без жертв не обошлось. Наконец узнаем, что один убит, а шестеро ранено».
Труд встала, арестанты в панике заметались. Кто-то выкрикивал: «Нас убивают! Не будем работать! Вызовем из Москвы комиссию!».
Спустя кой-какое время порыв возмущения ослабел, и люди начали было возвращаться к работе. Сторонники восстания безуспешно старались уговорить прочих заключенных начать забастовку, но те колебались. Тогда Грицяк добрался до компрессорной станции, подававшей сжатый воздух для всего «Горстроя», и застопорил ее. Вслед за этим прекратилась и вся работа. Стихийное возмущение переросло в организованный бунт.
Администрации лагеря заключенные не доверяли. Они потребовали потребовать правительственную комиссию из Москвы. До ее приезда арестанты отказались работать, но и возвращаться в лагерь тоже не стали — бастовать было разрешено в производственной зоне Горстроя.
Заключенные занялись формулировкой списка требований. Пунктов в нем было три — сократить рабочий день с 10-12 часов до 7-8, выплатить заработанные денежки и улучшить условия жизни в лагере.
Также от властей требовали пересмотреть дела политзаключенных, наказать виновников произвола, упразднить ношение номеров на одежде, снять решетки с окон бараков и замки с дверей, перестать ограничивать переписку с родными двумя посланиями в год, отпустить из лагеря инвалидов, отправить иностранцев на родину и смягчить наказания за нарушения режима. Кроме того, от лагерного начальства ожидали гарантий безопасности заключенных, которые собирались вести переговоры с комиссией.
Руководство лагеря притихло, но и комиссию вызывать не торопилось. Заключенным перестали выдавать еду, предлагая им вернуться за пайком в лагерь.
Тогда на одном из зданий появилась надпись: «Нас убивают и морят голоданием!».
Через несколько дней, однако, голод взял свое и заключенные все же вернулись в лагерь. Но на работу выходить они по-прежнему отрекались.
В некоторых отделениях лагеря мятеж удалось подавить с помощью вооруженных солдат, но большинство заключенных продолжали стоять на своем. Дамское отделение выступало с лозунгом «Свобода или смерть».
В лагере были установлены громкоговорители. С обращением к заключенным станы выступил представитель московской комиссии. Осудив забастовочное движение в целом, он подчеркнул, что знает о том, что у большинства заключенных осталось по году-два до завершения сроков, и они, видимо, не поддерживают экстремистов, но боятся их террористических действий.
Он предложил всем лицам, не одобряющим действия активистов стачки, покинуть территорию зоны, для чего в определенных, специально указанных местах ограждение зоны было разрезано и солдатам охраны дан распоряжение оказать содействие всем оставляющим лагерь. При отказе выполнить это распоряжение будет отдан приказ о вооруженном подавлении сопротивления.
Выступление было закончено словами: «Не страшитесь, мы вам поможем!».
Такой поворот событий, конечно, совершенно не устроил активистов забастовки. Они взяли под контроль все места проходов, не подпуская к ним желающих выйти из пояса. Однако желающих оказалось слишком много. Заключенные вырвались из лагеря и бежали в тундру. Их, впрочем, вскоре задержали бойцы и распределили по отделениям, где бунт уже был подавлен.
В июле был арестован Берия. Об этом члены комиссии сообщили заключенным.
«Мы знали, — сообщали они, — что большинство из вас являются честными невиновными людьми, настоящими коммунистами. Все ваши дела в ближайшее время будут пересмотрены и невиновные реабилитированы. Но мы не можем попросту так открыть ворота и выпустить всех вас из лагеря. Среди вас есть разные люди, в том числе и настоящие преступники. Наберитесь терпения, ожидать осталось недолго. Все, что можно сделать для облегчения вашего положения, мы сделаем в кратчайшие сроки».
Заключенные — кто-то по своей воле, а некто по принуждению администрации — постепенно возвращались к работе.
Солдаты подавляли оставшиеся очаги восстания. Вскоре все заключенные вернулись в свои филиалы, возобновилась нормальная работа. Требования бунтовщиков были учтены — было отменено ношение номеров на одежде, убавлено количество рабочих часов, бараки на ночь больше не закрывали. Через несколько месяцев были возобновлены так называемые зачеты: добросовестно трудящимся заключенным за один рабочий день засчитывали полтора-два дня срока.
По официальным оценкам, за время восстания были убиты возле 100 человек, более 200 — ранены . По подсчетам заключенных, пострадавших было более 1000. Спустя несколько месяцев после бунты Горлаг был закрыт.
