[vc_row][vc_column][vc_column_text]Итак, 25 декабря 1762 г., после кончины императрицы Елизаветы Петровны, Петр Федорович взошел на русский престол. Скоро ему должно было исполниться 33 года, почти 20 из каких он провел в России. И вот теперь Петр наконец мог начать реализацию своих мыслей и планов.

Император Петр III (с гравюры незнакомого художника XVIII в.)

Если верить лживым мемуарам его убийц, все 186 дней после смерти Елизаветы Петр занимался лишь тем, что пил с гольштейнцами в Ораниенбауме – мол, дорвался наконец мужик до бесплатной и безлимитной русской водки (прямо как Ельцин в наши 90-е). А в короткие и негустые минуты мучительной трезвости в очередной раз предавал Россию своему любимому Фридриху (опять Ельцин вспоминается). К этим рассказам вытекает относиться как к вздору, не имеющему ничего общего с действительностью.

Законотворческая деятельность Петра III

Рокотов Фёдор Степанович. Портрет Петра III. Холст, масло. 157х111 см. Нижегородский художественный музей

Популярно, что за время, проведенное Петром III на престоле, им были подготовлены и опубликованы 192 закона и указа – более чем 30 в месяц. В связи с чем возникает увлекательный вопрос: когда же он ещё и пьянствовать успевал? Учитывая, что “трудившаяся на благо России не покладая рук” Екатерина II за месяц в среднем подписывала итого 12 указов, а Петр I – лишь 8.

Но это количество. А как обстоит дело с качеством всех этих указов? Может быть, говорилось в них необыкновенно о воинских артикулах и количестве пуговиц на шинелях?

Самым знаменитым, конечно, стал “Закон о вольности дворянской” – за этот указ российские дворяне собирались поставить Петру III прижизненный золотой монумент, да не успели. Этот закон пришедшая к власти Екатерина подкорректировала в 1763 г., вновь сделав службу дворян обязательной, лишь в 1785 г. военная служба сделалась необязательной.

Также Петр III упразднил “Тайную канцелярию” (что, вероятно, значительно облегчило положение заговорщиков и способствовало их успеху). Екатерина учла этот печальный эксперимент, возродив страшную “Канцелярию” под названием “Тайная экспедиция”.

Отменила Екатерина и другие прогрессивные законы Петра III: о свободе исповедания, о запрещении церковного надзора за личной жизнью прихожан, о гласности судопроизводства и свободном выезде за границу. Петр III приказал кончить преследования старообрядцев, но, мнящая себя “философом на троне” узурпаторша после прихода к власти возобновила их. Наконец, Петр, впервые в России, издал указ о “бессеребрености службы”, воспрещающий награждать чиновников “крестьянскими душами” и государственной землей – только орденами. При Екатерине II, как мы помним, крестьяне для подарков её сообщникам и фаворитам скоро закончились, чтобы “никого не разобидеть” пришлось ввести крепостное право в Малороссии (в 1783 г.):

“Гей, царица Катерина,
Що ты наробила?
Степь, широкий край веселый,
Панам раздарила”.

Эту песню слышали на Украине ещё в начине ХХ века.

А. С. Пушкин писал об этом:
“Екатерина раздарила около миллиона государственных крестьян (свободных хлебопашцев) и закрепостила вольную Малороссию и польские провинции”.

А. К. Тучной тоже не обошел эту тему. В пародийной “Истории государства Российского от Гостомысла до Тимашева” из всех деяний Екатерины II упоминается лишь введение крепостного права в Малороссии:
“Madame, при вас на диво
Порядок расцветет, –
Писали ей учтиво
Вольтер и Дидерот, –
Лишь надобно народу,
Какому вы мать,
Скорее дать свободу,
Скорей свободу дать».
«Messieurs, – им возразила
Она, – vous me comblez» (вы чересчур добры ко мне) –
И тотчас прикрепила
Украинцев к земле”.

Был отменен указ Петра III об ограничении личной зависимости крестьян от помещиков – вместо этого их при Екатерине II, впервые в российской истории, сделались продавать отдельно от земли. Именно тогда крепостное право превратилось в настоящее рабство, и русских людей продавали уже не крымские татары в Кафе, а русские же помещики – как скот, на четырех всероссийских невольничьих базарах: в Петербурге, Москве, Нижнем Новгороде, Самаре. А также – на множестве мелких местных базаров и по объявлениям в газетах. Жену порой разлучали с супругом, а мать – с детьми.

Торговля славянскими рабами в Крыму

Лебедев К. Продажа крепостных с аукциона. 1910 г.

Остались нереализованными указы о необязательности службы в армии и о необязательности соблюдения верующих постов. Однако Петр III успел освободить часть монастырских крепостных, отдав им в вечное пользование пахотную землю, за какую они должны были вносить денежный оброк в казну государства. Всего предполагалось дать свободу 910.866 крестьянам мужского пустотела: прибавьте к ним женщин и осознайте масштабы монастырского рабства и грандиозность реформы. Лишенному рабов духовенству он назначил жалованье как “госслужащим”. Увы, весьма многих из этих освобождённых Петром крестьян Екатерина скоро раздарит своим любовникам.

Другими указами Петр повелел основать государственный банк, на счета какого внёс 5 миллионов рублей из личных средств для обеспечения выпуска первых в России банковских билетов, произвести замену порченых монет. Также была снижена стоимость на соль, крестьянам было разрешено торговать в городах без получения разрешения и оформления документов (что сразу же пресекло многочисленные злоупотребления и поборы). В армии и на флоте было запрещено кара солдат и матросов батогами и “кошками” (это четырехвостные плети с узелками на концах).

Все знают о том, что при Елизавете была отменена смертная казнь. Но, вы задумывались, сколько людей бывальщины забиты насмерть во время исполнения “стандартных и обыденных” изуверских “наказаний”?

Наказание кнутом. Иллюстрация к книге «Путешествие в Сибирь» аббата Шаппа д’Отроша. Половина XVIII века

Х. Гейслер. Наказание крепостного батогами в присутствии семьи помещика и дворни. Гравюра. Конец XVIII столетия

Вот знаменитая резолюция Николая I на рапорте о двух приговорённых к смертной казни:
“Виновных прогнать сквозь 1000 человек 12 раз. Слава Господу, смертной казни у нас не бывало, и не мне её вводить”.
(Д. Г. Бертрам. История розги. Т. I. М., 1992 г. стр. 157.)

Как вы думаете, много ли шансов у человека остаться в живых после 12 тысяч ударов шпицрутенами? Это металлический шомпол либо долгий и гибкий толстый прут из лозы, смоченный в соленой воде. Отвечаю: шансов не было даже после назначения 6 тысяч таких ударов. Потому часто в приговорах указывалось:
“По наказании преступников вывесить трупы их на местах преступления”.

Наверное, лучше уж сразу на плаху, не истина ли?

Но вернёмся к указам Петра III. Вот, например, “за невинное терпение пыток дворовых людей” велено постричь в монастырь помещицу Зотову, а ее собственность конфисковать для выплаты компенсации пострадавшим.

Другим указом императора воронежский поручик В. Нестеров навечно сослан в Нерчинск за доведение до кончины дворового человека.

Петр III и Иоанн VI. Свидание двух императоров

Большой интерес проявил Петр III и к достаточно опасному для себя человеку – Иоанну Антоновичу, жертве и пленнику Елизаветы. 22 марта 1762 г. в Шлиссельбурге состоялась встреча двух императоров – Петра III (какой явился инкогнито, одетым в офицерскую форму) и Иоанна Антоновича. Они оба взошли на престол на абсолютно законных основаниях, и оба погибнут насильственной кончиной, причем Иоанн переживет Петра, но можно ли назвать его жалкое существование жизнью?

Буров Ф. “Шлиссельбургский узник” (“Император Петр III инкогнито посещает в Шлиссельбургской твердыни Иоанна Антоновича”). 1885 г.

Кого же увидел Петр в Шлиссельбурге? Рослого и крепкого молодого человека, внешне опрятного, поддерживающего распорядок в своей камере. Каким-то образом, вопреки строжайшим приказам, он научился писать, и знал о своем происхождении. Иоанн обладал расцветай памятью и помнил даже фамилию офицера, сопровождавшего его семью из Ораниенбурга в Холмогоры – Корф (Н.А.Корф, теперь обер-полицмейстер Петербурга, какой сопровождал Петра III в Шлиссельбург и во время этого разговора находился рядом. Участник заговора против Петра III). Но рассудок пленника был, все же, затемнен длительным одиночным заточением, потому что он заявил: “Государь Иоанн давно уже взят на небо, но он хочет сохранить притязания особы, имя которой он носит” (из донесения британского посла). Или, в товарищем варианте: “Ивана уже нет в живых; ему же известно об этом принце, что если бы этот принц снова явился на свет, то от своих прав не отказался” (из послания посла Австрии).

По некоторым данным, у Петра были намерения освободить Иоанна с целью определения на военную службу. От этих планов он отказался после рандеву, оставшись недовольным ответами заключённого. Тот заявил, что, в случае возвращения на престол, прикажет казнить Елизавету (о ее смерти он не знал), а великокняжескую чету, по одной версии – вышлет из края, по другой – также казнит. Отказавшись от намерения освободить узника, Петр, тем не менее, 1 апреля передал для него дары (кое-что из одежды и туфли), и решил, все же, несколько облегчить его положение. Он распорядился обустроить в Шлиссельбургской крепости более комфортное помещение для Иоанна Антоновича (завершено не было по вину государственного переворота с последующим убийством императора). Этот приказ, кстати, привел к появлению слухов о том, что новые камеры готовятся для супруга Петра – Екатерины.

Свидание Иоанна VI и Екатерины II

Захватившая власть Екатерина тоже посетила несчастного Иоанна, но ее визит привел к ужесточению условий его содержания. К тому же она распорядилась умертвить узника, если некто попытается освободить его. Тюремщики добросовестно выполнили этот приказ в 1764 г.

Творожников И.И. «Поручик Василий Мирович у трупа Иоанна Антоновича 5-го июля 1764 года в Шлиссельбургской твердыни», 1884 г.

Таким образом, узурпировавшая престол России Екатерина II вошла в историю, как виновница смерти сразу двух безотносительно законных российских императоров.

Мирный договор и союз с Пруссией

Теперь рассмотрим самое страшное “преступление” Петра III в глазах патриотов – заточение мира с Фридрихом II и оставление Восточной Пруссии. На самом деле Пруссию потеряла, ничего не получив взамен, именно Екатерина II. Причем поспешный и ничем не обоснованный вывод “Западной группы войск” после убийства императора в 1762 г. напоминает странное “бегство” российской армии с территории бывшей ГДР. Поясним ситуацию: Россия не имела никаких прав на Прусское королевство, и это завоевание никогда не было бы признано иными монархами Европы. Вспомните, какие трудности всегда испытывала Россия при попытках оставить за собой хоть что-нибудь из земель побежденной исламской Турции. Даже если это было “Дикое поле” – пустующая из-за беспрерывных набегов крымских татар земля будущей Новороссии, на которую приводили крепостных крестьян центральных российских губерний, а также позволяли поселяться бегущим от османского гнета болгарам, грекам, сербам, армянам. На пустом месте приходилось возводить не только деревни и помещичьи усадьбы, но и вящие города – Одессу, Херсон, Николаев, Мариуполь, Екатеринослав (Днепропетровск), Кривой Рог, Александровск (Запорожье)… А тут – хорошо освоенная территория, на какой обитают не “магометане”, а немцы-лютеране, и не османская это провинция, а европейское королевство. От России эти земли были отделены традиционно враждебной Выговором Посполитой и Курляндским герцогством, статус которого тогда ещё не был окончательно определен. Сухопутный путь к Восточной Пруссии в любую минуту мог быть перекрыт, снабжение по морю было проблематично и зависело от позиции Британии (прежде итого) и Швеции. Удержать данную территорию не было ни малейших шансов и никакой возможности. Но у России были абсолютно законные, никем не оспариваемые, права на Гольштейн и Штормарн, а также – на Шлезвиг и Дитмаршен (какие временно захватила Дания). Герцогом этих земель был новый российский император – Петр III. На службу к своему герцогу, ещё в бытность его Великим князем, в Россию приехали тысячи молодых гольштейнцев. При этом Восточная Пруссия была будет бедной и отсталой аграрной страной, настоящими задворками Европы, Гольштейн и Шлезвиг – гораздо более богатыми княжествами, да ещё и с уникальным географическим позой, позволяющим контролировать и Северное, и Балтийское моря. Посмотрите на карту:

Это было уже не петербургское “окно в Европу”, а “элитная недвижимость” в тогдашнем “Евросоюзе” с непрерывным “видом на жительство” – территории, с которых беспрепятственно можно было получать и нужных специалистов, и отсутствующие в России технологии. А мы ведь ведаем, что к передаче продвинутых технологий “варварской” России европейцы всегда относились (и относятся) весьма отрицательно. О стратегическом положении этих земель мы уже сообщали, мощные российские военные базы на их территории очень многое меняли в раскладе сил и дальнейшем ходе европейской истории. Петр отлично понимал все это, и потому, согласно составленному им договору, Петербург возвращал Восточную Пруссию Фридриху II, но только при условии возвращения России Шлезвига и Дитмаршена, для завоевания каких Фридрих обязался выделить в помощь России армию в 20 тысяч человек: 15 тысяч пехотинцев и 5 тысяч конницы. Переговоры с Данией бывальщины назначены на июль 1762 г. В случае их безуспешности, Россия и Пруссия начинали боевые действия против датчан и в успехе никто не колебался. И даже после этого Пётр сохранял за собой право, по своему усмотрению, остановить вывод русских войск из Пруссии «ввиду продолжающихся в Европе беспокойств». То кушать, “Западная группа войск” могла оставаться в Пруссии ещё долгие годы и, быть может, десятилетия, гарантируя “послушность” Фридриха II и его “покладистость”. Пока был жив Петр III, русские армии, по-прежнему, контролировали Пруссию. Более того, к Кенигсбергу подошла усилившая их русская эскадра из Ревеля (Кронштадтской приказано быть готовой к походу). Бывальщины организованы стационарные оружейные и продовольственные склады. Кроме того, Фридрих II обязался поддерживать удобных России кандидатов на престолы Речи Посполитой и пока ещё независимой Курляндии. Теперь вам стали понятнее строки немецкого трактата, процитированные в первой статье — Рыжов В.А. Пётр III. Чересчур хорош для своего века?:

“Первый Петр — велик,
Но Третий был лучшим.
При нем Россия была великой,
Зависть Европы усмиренной”.

Но поза Екатерины было чрезвычайно шатким, а на столе у Фридриха II лежали компрометирующие ее письма, с обязательствами “быть благодарной”. И потому она не решилась спрашивать от короля выполнения его части обязательств, продолжая при этом выполнять обязательства российской стороны – в обмен на признание ее прав на российский престол. По распоряжению Екатерины II, российская армия, без всяких условий, была выведена из Пруссии. Сопровождалось это безудержной патриотической болтовней, прусский король даже был наименован в манифесте “чудовищем”, на что прагматичный Фридрих не обратил никакого внимания: хоть “горшком назови”, только делай, что от тебя требуется. А сквозь два года Екатерина уже открыто заключила с Пруссией союзный договор – не такой выгодный, как Петр III, но, в общих чертах, очень вылитый. Таким был бесславный финал участия России в абсолютно ненужной ей Семилетней войне.

А что же с Гольштейном и Шлезвигом? Шлезвиг так и не был отвоеван у Дании, но в Гольштейне воля сына Петра III никем не оспаривалась. Когда Павел немного подрос, на службу к нему добровольно приехали тысячи его немецких подданных – несмотря на ужасную и печальную судьбу их предшественников из гарнизона Петерштадта (об этом будет подробно рассказано в следующей статье). Но в 1767 г. Екатерина вырвала Павла отказаться от принадлежавших ему по праву Гольштейна и Штормарна – в обмен на графства Ольденбург и Дельменхорст, располагавшиеся на северо-западе Германии. Этот неравноценный и чрезмерно невыгодный для Павла обмен территориями состоялся в 1773 г. – после достижения им совершеннолетия. Екатерина сознательно лишила немилого сына лояльных и любящих его подданных. В Киле это решение было воспринято очень болезненно, там даже стали появляться пророчества о возвращении папу Павла – Петра (подробнее – в следующих статьях, где будет рассказано и о “посмертных приключениях убитого российского императора). А Ольденбург и Дельменхорст Екатерина (опять же, от имени Павла) уже сквозь 4 года – в 1777 г., “подарила” в наследственное суверенное владение бывшему князю-епископу Любека Фридриху Августу, бездарно утеряв все европейские владения мужа и сына. И после всего этого сама себя назвала “Великой”.

Вот такого императора утеряла Россия в результате организованного Екатериной государственного переворота. А какую же “матушку-императрицу” приобрела наша несчастная страна?

“Век Золотой Екатерины”

“Старушка милая существовала
Приятно и немного блудно,
Вольтеру первый друг была,
Наказ писала, флоты жгла,
И умерла, садясь на корабль”. (судно в данном случае – не корабль).
А. С. Пушкин.

Вигилиус Эриксен. Портрет Екатерины II

Екатерина II так и не научилась правильно сообщать на русском языке – многие мемуаристы сообщают о коверканьи ею даже самых простых слов, множестве “грубо русифицированных французских оборотов”, об акценте, от которого она так и не смогла избавиться. На немецком языке Екатерина, кстати, также говорила и писала, по её собственному признанию, “скверно”. Французский стиль императрица знала лучше двух других, но, по воспоминаниям образованных современников, говоря на нем, употребляла большое количество итальянских и немецких слов, а отдельный и вовсе сообщают о “бульварном жаргоне” Екатерины. Это неудивительно, поскольку, больших надежд на девочку родители не возлагали, и, как говорила, словно извиняясь, уже в Петербурге, сама Екатерина:
“Меня воспитывали, чтобы я вышла замуж за какого-либо мелкого соседнего принца, и соответственно этому меня и учили”.

А также вспоминала о своей наставнице – мадемуазель Кардель,
ведавшей почти все, хотя сама она никогда не училась, почти как и ее ученица”.

По мнению К. Валишевского, главной заслугой мадемуазель Кардель являлось то, что она спасала грядущую императрицу “от пощечин, расточаемых матерью по каждому самому пустячному поводу, повинуясь не разуму, а настроению”. А также – “от духа интриги, лжи, низеньких инстинктов, мелкого честолюбия, отражавшего в себе целиком душу нескольких поколений германских мелких князьков, присущего супруге Христиана-Августа”.

Бывшая статс-дама Екатерины – баронесса Принтен, повествовала всем, что
“пристально следя за ходом учения и успехами будущей императрицы, не обнаружила в ней никаких особенных качеств и дарований”.

Неудивительно, что, в рассказе Екатерины о первой встрече с Петром (тогда еще Карлом Петером Ульрихом), мы слышим открытую зависть:
“Впервые увидела великого князя, который был действительно красив, любезен и хорошо воспитан. Про одиннадцатилетнего мальчика повествовали прямо-таки чудеса”.

Все это вовсе не говорит о природной глупости Екатерины. Осознание своих недостатков, как известно, является первым шагом в решении проблемы, а её беспрерывные полушутливые заявления о недостаточной образованности должны были “обезоружить” собеседников и заставить их снисходительно относиться к девочке из немецкого захолустья. В России Екатерина немало читала, пытаясь компенсировать недостатки своего образования, и достигла определенных успехов.

Хуже было другое. Состоящая в переписке с великими французскими философами, Екатерина ратифицировала при этом, что
“рабы и слуги существуют от сотворения мира, и это Богу отнюдь не противно. Поэтому черни не должно давать образования, а то она не сделается повиноваться нам”.

И говорила, что “пьяным народом легче управлять”.

Кабак, литография

Марк Алданов писал, что Екатерина:
“Прекрасно ведала, что ни по каким законам не имеет ни малейших прав на императорский престол России… Русский престол она, цербстская немка, занимала лишь благодаря захвату, осуществленному… кучкой шальных гвардейских офицеров”

и
“хорошо понимала, что может держаться на престоле, лишь всячески угождая дворянству и офицерам – с тем, чтобы предупредить или хоть уменьшить опасность нового дворцового переворота. Это она и делала. Вся ее внутренняя политика сводилась к тому, чтобы жизнь офицеров при ее дворе и в гвардейских долях была возможно более выгодной и приятной.”

И это абсолютно справедливое мнение. Известно, что сама императрица была достаточно скромна в пищевых предпочтениях: сообщают, что она любила вареную говядину с малосольными огурцами, яблоки, её любимым напитком морс из смородины. Однако, чтобы угодить придворным, дворцовая кухня расходовала на приготовление различных блюд 90 рублей в день. Для сравнения: годовая зарплата барабанщика полицейской канцелярии составляла 4 рублевки 56 копеек, извозчика канцелярии Генерального армейского штаба – 6 рублей, работника полотняной мануфактуры – 9 рублей, цирюльника – 18 рублей, армейского сержанта – 45 рублей, живописца императорского фарфорового завода – 66 рублей.

Впрочем, 90 рублей в день – это было еще “по-божески”. Фаворит Екатерины Григорий Потемкин расходовал на “стол” 800 рублей в день – больше, чем зарабатывали за год врач (249,96 руб.) и даже чиновник 6 ранга Табеля о рангах – коллежский советник (750 руб.).

Терпимо относилась императрица и к высокопоставленным казнокрадам. Президенту военной коллегии, ходатайствующему за неимущего офицера, Екатерина II ответила:
“Если он неимущ – это его вина, он долгое время командовал полком”.
(Кирпичников А. И. Взятка и коррупция в России. М., 1997 г. стр. 38-40.)

Пришедший к власти Павел заметил, что в одной только конной гвардии числится 1541 фиктивный офицер. А в Преображенском полку (в котором служили только дворяне) на 3500 рядовых значилось 6000 унтер-офицеров, в строю же находилось лишь 100 из них. А мы тут о каком-то мифическом “подпоручике Киже” все толкуем.

Ещё “слаще” была существование фаворитов Екатерины, последний из которых – Платон Зубов, занимал сразу 36 государственных должностей, за каждую из которых получал недурную “зарплату”. Вот некоторые из них: генерал-фельдцейхмейстер, генерал-директор всех фортификаций империи, командующий Черноморским флотом, Вознесенской лёгкой конницей и Черноморским казачьим армией, генерал-адъютант Её Императорского Величества, шеф Кавалергардского корпуса, генерал-губернатор Екатеринославский, Вознесенский и Таврический, член Государственной Военной коллегии. Его заслуги в ложи, видимо, были столь велики, что он являлся кавалером орденов Святого Апостола Андрея, Святого Александра Невского, Святого равноапостольного князя Владимира I степени, королевских прусских орденов Черноволосого и Красного Орла, польских орденов Белого Орла и Святого Станислава, великокняжеского гольштейнского ордена Святой Анны.

Тропинин В.А. Портрет П.Н. Зубова

Но официальная “зарплата” сущая мелкота по сравнению с “подарками”. За 6 лет «случая» Платон Зубов получил от Екатерины II больше, чем Григорий Потемкин за 20 лет, не потратив при этом (как ратифицируют современники) “ни одного рубля на нужды общества”. Ближе к старости его скаредность приняла уже совершенно отвратительные черты, предполагают, что собственно он стал прототипом «Скупого рыцаря» в одной из «Маленьких трагедий» А.С.Пушкина.

Английский посланник Джеймс Гаррис (был послом в России с 1778 по 1783 гг.) в одном из донесений известил в Лондон предполагаемые траты Екатерины на содержание её фаворитов (современные исследователи считают приводимые Гаррисом данные вполне достоверными). По сведениям Гарриса, семейство Орловых получило с 1762 по 1783 годы от 40 до 50 тысяч “душ” крепостных крестьян (напомним, что учитывались лишь “дави” крестьян мужского пола, прибавьте ещё женщин) и, в общей сложности, 17 миллионов рублей – наличными и дворцами, драгоценностями, посудой.

А. С. Васильчиков за неполных два года – 100 тысяч рублей серебром, 50 тысяч рублей золотыми “финтифлюшками”, дом с полной обстановкой стоимостью в 100 тысяч рублей, годовую пенсию в 20 тысяч рублей и 7 тысяч “душ” крестьян.

Г. А. Потемкин лишь за первые два года “случая” получил 37 тысяч крестьян, мешки для мусора и около 9 миллионов рублей.

От себя добавим, что всего даров Потемкин получил подарков от Екатерины на сумму около 50 миллионов рублей, но этого оказалось недостаточно – после его кончины выяснилось, что он должен кредиторам 2 миллиона 600 тысяч рублей, большая часть этих долгов была выплачена из государственной казны.

Вернемся к донесению Гарриса:

П. В. Завадовский за полтора года получил 6 тысяч “душ” крестьян в Малороссии, 2 тысячи – в Польше, 1 800 – в русских губерниях, 80 тысяч рублей драгоценностями, 150 тысяч рублей наличными, сервиз стоимостью 30 тысяч рублей и пенсию в 10 тысяч рублей.

С. Г. Зорич за одинешенек год своей “службы” в спальне императрицы получил имения в Польше и в Лифляндии, командорство Мальтийского ордена в Польше, 500 тысяч рублей наличными и 200 тысяч рублей драгоценностями.

И. Н. Корсаков за шестнадцать месяцев – в всеобщей сложности 370 тысяч рублей и 4 тысячи крестьян в Польше.

Фавориты и приближенные императрицы, богатые помещики-рабовладельцы и их сыновья – офицеры гвардейских полков, подлинно, могли называть “век Екатерины” “Золотым”, а как жилось народу при этой императрице? Вот что пишет Борис Миронов в статье «Когда в России жилось неплохо?» (Родина. № 4. М.,2008 г. стр.19):
“Жизненный уровень податного населения наиболее интенсивно снижался при Екатерине II, менее сентиментально при Елизавете Петровне и Петре I, и, вопреки распространенному мнению, повышался при Анне Иоанновне”.

То есть Екатерина II со своими прожорливыми и прожорливыми фаворитами в деле разорения народа России превзошла даже Петра I, о котором В. Ключевский сказал, что он “разорил отечество хуже всякого неприятеля”.

Одним из показателей обнищания крестьян в этап правлений Елизаветы Петровны и, особенно, Екатерины II, стало снижение среднего роста русских мужчин на 3,5 см. Поэтому в 1780-1790 г.г. при комплекте рекрутов пришлось понижать ростовые цензы – чтобы набрать в армию хоть кого-нибудь.

Уже упоминавшийся нами английский посол Гаррис строчил в 1778 г.:
“Я нахожу, что добрые качества Екатерины были преувеличены, а недостатки ее умаляемы”.

Джеймс Гаррис, лорд Мальмсбери, посол Британии в России

К. Валишевский помечал, что “в искусстве руководить современной прессой Екатерина достигла совершенства” и указывает, что недостатка в желающих выгодно продать свое перо не было:
“Счастье Дидро (у которого Екатерина в 1765 г. задорого купила библиотеку) прогремела на всю Европу, и повсюду, где только были нуждающиеся стихотворцы или философы, составители «Энциклопедии» или сотрудники «Альманаха Муз», явились желающие повыгоднее пристроиться к новому Олимпу, подававшему такие заманчивые чаяния… Чтобы быть хорошо принятым в Петербурге, следовало хвалить без меры и льстить без оглядки”.

Требовательность к подхалимам у Екатерины была столь росла, что, когда
в 1782 году появилась «История России» Левэка («L’Histoire de Russie», de L’Evesque), первая полная история, изданная в России и составленная по солидным документам, в какой автор призывает потомство «достойно прославить, не боясь обвинений в лести, гений, таланты и благие деяния этой монархини», Екатерина почувствовала себя неудовлетворенной этим отзывом… Что значили эти плачевные комплименты для богини, затмившей в истории Александра Великого и вытеснившей с Олимпа Минерву? Екатерина была в негодовании; Левэк и его сотрудник – Леклерк – пришли в ее глазах «негодяями, унижающими значение России», «неприятными надоедливыми животными».

Когда
Сенак де Мейлан, стремившийся получить звание официального историографа великого царствования, в своих старательностях дошел до того, что сравнил Екатерину с храмом св. Петра в Риме… императрица объявила, что сравнение «не стоит и десяти су».
(К. Валишевский, “Екатерина II и суждение Европы”.)

Жан-Поль Марат, который, в отличие от Вольтера, Дидро, Руссо и других, менее известных философов и писателей, подачек от Екатерины не получал, строчил о “Семирамиде Севера”:
“Благодаря своему тщеславию и инстинкту подражания… она провела некоторые меры, не имеющие, однако, никакого смыслы для счастья общества, но способствовала лишь разорению государства… для удовлетворения тщеславия и любви к пышности… Она сама отдала себе должное: не дожидаясь, чтобы публика создала ей славу, она наняла подкупные перья, которые поют ей хвалу”.

А. С. Пушкин тоже не обольщался фальшивым золотом “века Екатерины”. Вот что говорится о ней в его “Заметках по русской истории XVIII столетия”:
“Со временем история оценит влияние ее царствования на нравы: откроет жестокую деятельность ее деспотизма под личиной кротости и терпимости, народ, угнетенный наместниками, казну, расхищаемую возлюбленными, покажет важные ошибки в ее политической экономии, ничтожность в законодательстве, отвратительное фиглярство в сношениях с философами ее столетия – и тогда голос обольщенного Вольтера не освободит ее славной памяти от проклятия России”.

А это мнение Александра Герцена:
“Что за удивительная эпоха, императорский трон уподоблен постели Клеопатры! Гурьба олигархов, чужестранцев, фаворитов привезла в Россию неизвестного ребенка, немку, возвели ее на трон, её именем наделяли ударами плети всякого, кто вздумал противоречить и прекословить”.

Здесь Герцен солидарен с Фридрихом II, который говорил, что роль Екатерины в заговоре была минимальна: по-настоящему “положительные” люди использовали ее, как таран, против неудобного для них законного императора. Предполагалось, что она займет место регентши при сыне и будет существовать в свое удовольствие, ни во что не вмешиваясь. Звучит забавно, но даже 19-летняя “Екатерина Малая” – Дашкова, тогда считала себя весьма важной политической фигурой и настаивала на регентстве “Екатерины Большой”. Но Екатерина II обвела всех вокруг пальца: опираясь на подконтрольных Орловым “янычар”, она огласила себя императрицей. Дашкова, в отличие от многих других (того же Н.Панина) не сориентировалась вовремя, за что и поплатилась, когда Екатерина “взошла в силу” и уверенно почувствовала себя на троне. В 1764 г., под предлогом соблюдения траура по умершему мужу, императрица отправила Дашкову в Москву, а в 1769 г. – “воспитывать детей” за рубеж. В 1783 г., вроде бы, наметилось сближение старых подруг: Екатерина II позволила Дашковой вернуться в Россию и назначила директором Академии Наук, но уже в 1794 г. послала в отставку, а Павел I и вовсе выслал в деревню под Новгородом.

Но вернемся к Екатерине II и её «золотому веку».

В своей работе “Екатерина II, её генезис, интимная жизнь и политика”, опубликованной в 1903 г., А.В. Степанов (который, кстати, рассказывая о Петре III, повторяет все “анекдоты” предшественников и именует императора “полуидиотом”) писал:
“Двор «великой» Екатерины представляется историку, изучающему Россию, громадным очагом нравственной заразы, какая от ступеней престола разносилась во все слои русского общества… Невольно думаешь, что полчища злых духов и отребья человечества основали свое прибежище на берегах Невы, где они воздвигли себе ужасный памятник человеческой гнусности и беспутства… Ни народу, ни правительству не было никакого дела товарищ до друга. Первое совершенно игнорировало мнение своего народа, а последний, будучи забит нравственно и физически, и отягощен непосильными податями и налогами, воображал безмолвную массу, стоящую вне всяких законов… Шайка безбожных наглецов… набросилась теперь на государственную казну и сделалась наделять себя разными знаками отличия и почетными должностями. И эта сволочь, окружавшая возведенную на трон блудницу, беззастенчиво и нахально величала себя новым правительством”.

Я.Л. Барсков, ученик В.О. Ключевского и учитель Г.В. Вернадского, один из немногих, допущенный к разбору манускриптов дворцового архива, редактор и комментатор 12-томного академического издания сочинений Екатерины II, также отзывается о ней чрезвычайно критически:
“Неправда была главным орудием царицы; всю жизнь, с раннего детства до глубокой старости, она, пользовалась этим орудием, владея им как виртуоз, и обманывала родителей, гувернантку, супруга, любовников, подданных, иностранцев, современников и потомков”.

Как ни странно, многие советские и современные российские историки оказались к Екатерине II терпимее исследователей царской России. Это являтся проявлением пресловутого “Стокгольмского синдрома”: в нашей стране потомки крепостных часто отождествляют себя собственно с угнетателями своих предков. В том времени они представляют себя, как минимум, поручиками столичных гвардейских полков (а лучше – сразу полковниками) или юными графинями, пляшущими мазурку на императорских балах с киношными кавалергардами. Даже В. Пикуль в романе “Пером и шпагой” обманывает нас:
“Что бы мы делали, читатель, существуй мы с тобой в то время? Наверное, служили бы, да! Жесткий, протканный серебром шарфик на шее (не греет), на боку вихлястая шпажонка”.

Тот же поручик, лишь армейский, наверное. Нет, Валентин Саввич, абсолютное большинство современных россиян в то время гнули бы спину на барщине в имениях этих поручиков и кавалергардов под Смоленском или Тулой. Либо горбатились на чугунолитейных заводах Демидовых или полотняных фабриках родственников супруга Пушкина – Гончаровых. Некоторые – злой и капризной барыне пятки чесали, как на этой гравюре:

Фредерик Лакруа. “Времяпровождение”, 1840-е гг. Крепостные скребут пятки барыне

А если бы и служил кто-нибудь, то рядовым, и плакала бы на проводах по нему вся деревня – как по мертвому, зная, что ждёт его житье немногим лучше каторги. Поставят бедолаге клеймо в виде креста на ладони, и отдадут полковым унтер-офицерам, “обучающим” боец по принципу: “десять рекрутов забей, но одного выучи”.

Обучение рекрутов. Рисунок А. Васильева из книги Н. Шильдера «Император Николай I. Его житье и царствование». Вряд ли методы обучения новобранцев очень сильно отличались при Екатерине II и одном из ее сыновей.

А потом – в поход на турок или шведов, и, во пора этой войны вероятность умереть от тифа или дизентерии будет в несколько раз выше, чем от турецкой сабли или шведской пули. Вот какие эти в распоряжении историков имеются по армии Николаевского времени: с 1825 по 1850 г.г. в российской армии состояло 2 600 497 солдат. В сражениях погибли 300 233 человека, от заболеваний умерли – 1 062 839.
(Берштейн А. Империя фасадов.//История. № 4. М., 2005 г. стр.17.)

Нет никаких оснований думать, что при Екатерине II было иначе.

И у матросов поза не лучше – не зря галеры в русском флоте официально “каторгами” называли (это дословный перевод итальянского слова galera на русский стиль).

Галера гребная (скампавея)

Нет среди современных россиян прямых и законных потомков князей и графов, ничего не поделаешь.

Признавая очевидные предметы – низкие моральные качества Екатерины II, двойную узурпацию власти (не имея прав на российский престол, отобрала корону у супруга и не передала ее сыну), убийство двух законных императоров, превращение крепостного права в классическое рабство и сваливание страны в натуральную гражданскую войну (“Пугачевщина”), сейчас часто говорят об этом скороговоркой. Акцент делают на победах России в бранях с Турцией, присоединении Крыма, освоении земель Новороссии. Однако Россия переживала в то время героическую фазу своего этногенеза – стадию подъёма. П.А.Румянцев, А.В.Суворов, М.Ф.Каменский, Ф.Ф.Ушаков, русские бойцы и матросы побеждали бы при любом императоре. И вектор естественных вековых интересов России толкал ее именно к Черному морю – чтобы раз и навек решить проблему осиного гнезда Крымского ханства, освоить пустующие черноземные земли, получить свободный выход в Средиземное море.

Однако немало ли людей, и в России, и во всем мире, читает труды серьезных историков? Главным апологетом Екатерины II в нашей стране выступил В.С. Пикуль. До выхода в свет его знаменитого романа “Фаворит” эта императрица подавляющему большинству народонаселения нашей страны была известна в основном по скабрезным “анекдотам” (анекдот в первоначальном значении – краткий рассказ об интересном случае, буквальное смысл слова – “неизданное”). Наиболее неприличный (и популярный) из них – байка, получившая распространение при французском королевском дворе после кончины Екатерины, из серьезных исследователей её упоминает польский историк К. Валишевский, в результате чего даже возникла версия, что именно он является её автором. Эту историческую предание имела в виду британская актриса Хелен Миррен, исполнившая заглавную роль в сериале “Екатерина Великая”, когда произнесла в интервью газете “Sun”:
“У меня есть подруги, кстати, феминистки, которые говорили: А что у тебя там, в фильме, будет с конем?”

Хелен Миррен в роли Екатерины II

По вину широкого распространения такого рода “анекдотов” в императорском Доме Романовых очень не любили разговоров об этой императрице, тема Екатерины II была табуирована в их сфере, любое ее упоминание в присутствии Николая I, Александра II или Александра III считалось жутким “моветоном”.

Но Валентин Пикуль сделал почти невозможное – целиком реабилитировал не только Екатерину II, но даже и некоторых ее фаворитов.

Но хватит пока о Екатерине. В следующих статьях мы поговорим о заговоре против Петра III, а после об обстоятельствах убийства этого императора и его “посмертных приключениях”.Источник[/vc_column_text][/vc_column][/vc_row]