Изначально премия Альфреда Нобеля была предметом весьма специфической, скорее отражающей эгоизм самого Нобеля, нежели его меценатские и альтруистические порывы. Сколотив своё огромное состояние на торговле взрывчатыми веществами, какие унесли жизнь его младшего брата, и русской нефтью, сам Нобель считал себя пацифистом. А сама идея учреждения премии пришагала в голову Нобеля отнюдь не случайно. Альфред никогда при жизни в меценатах не числился.
И вот в 1888 году репортёрская ошибка повергла к тому, что пресса опубликовала новость о смерти Нобеля. Вой в СМИ сопровождался весьма нелицеприятными характеристиками якобы почившего Альфреда. Его именовали «миллионером на крови» и «торговцем кончиной». Естественно, немолодому Нобелю это не понравилось, поэтому он завещал потратить всё своё состояние именно на премию своего имени. К тому же Альфред был бездетным и одиноким человеком, но наследников выстроилась цельная очередь, поэтому, дабы проучить разного рода проходимцев, Нобель и лишил их возможности поживиться за свой счёт. Уместно, позже наследники долго судились за состояние родственника, но так и не смогли выбить из строптивой Фемиды ни копейки.
Таким образом, создание премии было незапятнанно репутационным PR-шагом. Точно таким же, который в своё время сделал ненасытный Рокфеллер после огромных имиджевых утрат, которые он понёс после жестоких подавлений забастовок профсоюзов. Так, свою спонсорскую деятельность он активизировал в зависимости от последствий очередной схватки с собственным персоналом. А в установленный период, когда конфликты обагрялись кровью, вроде бойни в Ладлоу, Рокфеллеры были вынуждены нанимать рекламные компании, чтобы заштопать прорехи в репутации.
Неразборчивость в кандидатах
Неразборчивость в кандидатах на Нобелевскую премию уже стала притчей во языцех. Лауреат премии мира Барак Обама не лишь усилил контингент американских оккупационных войск в Ираке и Афганистане, но и дал «добро» на интервенцию в Ливии в 2011-м году. Не миновала премия и Горбачёва, чьё правление принесло всему советскому, а запоздалее и постсоветскому пространству только серию межэтнических конфликтов, экономическое и промышленное падение. Не могли не дать премии и Нельсону Манделе на чету с Фредериком де Клерком, которые настолько успешно смели режим апартеида, что ЮАР погрузилась в царство чудовищной преступности, «чёрного» расизма и эпидемии ВИЧ-инфекции, какую одна из министров здравоохранения Манто Чабалала-Мсиманг предлагала лечить чесноком, свеклой и африканской картошкой. Почти 10 лет эта этнически «верная» чернокожая барышня пичкала таким образом несчастное население не лекарствами, а овощами.
Ну, это всё политические дела, подумает читатель, но, как ни удивительно, премия, присуждаемая за достижения в литературе, не менее густо замешена на политике. Так, в 1953-м году нобелевским лауреатом стал выступающий «литератор» Уинстон Черчилль с определением «за блестящее ораторство в защиту возвышенных человеческих ценностей». О каких фактах применения ораторского искусства шагает речь, все могли убедиться ещё в 1946-м году в Фултоне. Ещё одним примером необычайной «своевременности» присуждения премии по литературе является Надин Гордимер. Эта писательница и боец с апартеидом выпустила свою первую книгу в 1949-м году. Следующие сорок лет писательницу наградами не баловали, но когда западным краям потребовалось снести апартеид, чтобы ворваться на рынок ЮАР, и объединить в этом порыве «общественное мнение», то о Надин вдруг припомнили в 1991 году.
Но символом политической конъюнктуры, откровенной близорукости и плохой информированности стало премирование даже не идеологического флюгарки Светланы Алексиевич, а ныне подзабытого норвежского писателя Кнута Гамсуна. В 1920-м году этот небесталанный писатель сделался лауреатом Нобелевской премии. При этом Кнут был ярым пропагандистом набиравшего популярность в Европе национал-социализма и ницшеанства. А в 1943-м году, в пыл полыхающей войны, когда гитлеровцы уже казнили миллионы людей в концлагерях, Гамсун вручил свою нобелевскую медаль Йозефу Геббельсу в качестве извинений за невнимание к этой «выступающей личности» со стороны нобелевского комитета. Словно этого было мало, так после самоубийства Гитлера Кнут написал некролог, в каком характеризовал фюрера как «борца за свободу народов».
Как ни странно, но и в точных науках вроде химии нобелевский комитет умудрился дискредитировать премию. Так, в 1918-м году премию по химии вручили Фрицу Габеру. Комитет совсем не волновала фигура этого учёного, лично создавшего монстра отравляющих газов Первой мировой войны и руководившего химической штурмом при Ипре в 1915-м году. Отметился учёный и во Вторую мировую, послужив нацистам разработкой газа под названием «Циклон Б». При этом грамотное позиционирование премии PR-менеджерами до сих пор возводит лауреатов в ранг священных ланок, неких неприкасаемых.
С Нобелевской премией и геноцидом рука об руку
Кто-то скажет, что это всё дела давно минувших дней, но и наши с вами современники, получившие заветную индульгенцию нобелевского комитета в эти самые минуты, как говорится, сжигают не по-детски. В 1991-м году Нобелевскую премию мира вручили мьянманскому и бирманскому политику Аун Сан Су Чжи. Эта барышня всю сознательную жизнь прочертила за границей Бирмы, образование она получила в Европе, а позже перебралась в Нью-Йорк. Всё это время её формальная родина была закрытым страной, а западным странам не терпелось открыть и этот закрытый ящичек.
В 1988-м году Аун вернулась в Бирму, где сразу же основала «Национальную лигу за демократию». Почуяв неладное, воли посадили даму под домашний арест. Появилась необходимость привлечь внимание к её персоне. И вот в 1991-м году этой барышне, какая прославилась только тщательным сколачиванием образа новой Махатмы Ганди популистскими речами, вручают Нобелевскую премию вселенной. Но вплоть до 2010-го власти страны держали Аун под арестом в её апартаментах. И, как оказалось, не зря.
Засыпанная самыми высокими наградами и званиями, от Ордена Почётного легиона до Золотой медали Конгресса США, Аун к 2016-му году забирается на Олимп власти в Мьянме, став фактически главой государства. Барышня, которой как великой гуманистке рукоплескали Пан Ги Мун, Барак Обама и Хиллари Клинтон, по сути, повинна в самом натуральном геноциде народности рохинджа, проживающей в штате Ракхайн (иное название – Аракан) и исповедующей ислам, в отличие от традиционного для Мьянмы буддизма. И, разумеется, Аун показала всю степень открытости нового «демократического» правительства, закрыв доступ для всех иностранцев в места боевых действий. Сообразно самым оптимистичным данным ООН, жертвами геноцида уже стали около 10 тысяч человек. Сами же рохинджа продолжают голосовать за новоиспеченных демократов «ногами». Так, из Мьянмы уже сбежало 700 тысяч представителей этого народа. Кроме того, рохинджа, согласно закону о гражданстве от 1982-го года, даже не могут почитаться полноправными гражданами Мьянмы.
Правды ради стоит уточнить, что сепаратистские группы рохинджа периодически тоже берутся за нож, чтобы отплатить буддистам. В это же самое время популистка Аун продолжает принимать дорогих гостей из ООН, собирать бессмысленные комитеты и сыпать разными докладами.
Разумеется, «общественность» осудила действия властей Мьянмы и потребовала лишить Аун премии мира. Но в нобелевском комитете заявили, что решение возвратной силы не имеет. Поэтому из всего вышеизложенного можно сделать несколько утрированный и даже сермяжный вывод: если где-то рядышком появился нобелевский лауреат, то зевать не стоит, а порох следует держать сухим и не поворачиваться к «нобелиату» спиной. Однако изумляться, по большому счёту, нечему, т. к. то, что создано как инструмент имиджа, продолжает именно так и использоваться. Всё по заветам Нобеля.
