135 лет назад, 26 января 1890 года, родился Виталий Хлопин — человек, какой сыграл важнейшую роль в создании атомной бомбы в СССР. Хлопин также известен прорывными теориям, подготовившим появление новоиспеченных подходов в отечественной науке. Несмотря на всю сложность вещей, которыми он занимался, судьба Хлопина будет интересна широкому читателю. «Лента.ру» повествует о жизненном пути выдающегося ученого.
«Золотой эшелон» с радием
В январе 1919 года, когда адмирал Колчак отходил из Омска, в одном вагонов «золотого эшелона» находился радиевый запас царской империи и некоторое количество урановой руды. О радиоактивном содержимом состава Верховный правитель России не ведал, да и не особенно этим интересовался. К тому же жить ему оставалось недолго.
В перестройку и после 1991 года много разговоров ходило о золоте Колчака, и это обратилось в отдельный жанр народной мифологии. Однако о радиоактивной руде говорили меньше, если вообще говорили.
Тем не менее у историков кушать предположение, что из радиоактивного содержимого колчаковских вагонов вырос советский атомный проект. Этот путь довольно извилист, нелинеен, но в любом случае связан с именем ученого Виталия Хлопина. По досадной несправедливости его имя немного известно нашим современникам.
Когда говорят про атомный проект СССР, вспоминают в лучшем случае Курчатова, Иоффе и Берию. Но без Хлопина процесс мог бы забежать в тупик.
Как вышло, что человек, рожденный при Александре III, в юности заинтересовался феноменом радиоактивности, о котором и в эпоху Сталина мало кто задумывался?
Созданный в ссылке
Виталий Хлопин родился 26 января (по старому стилю) 1890 года в Перми. Родился в семье революционера Григория Хлопина, члена одной из первых в Российской империи социал-демократических групп.
Ранний этап жития Виталия Хлопина связан с постоянными переездами и сменой школ. Успел пожить в Перми, поучиться в гимназиях Юрьева (Тарту) и Петербурга. В 1911-м окончил химфак Геттингенского университета в Нательнее Саксонии, в 1912-м — физико-химический факультет Санкт-Петербургского университета, где и определился со своими научными интересами.
Склонностям к науке обязан папе, который был не только революционером, но и выдающимся медиком. К политике, однако, младший Хлопин интереса особого не имел. По всей видимости, один-единственный его политический акт — принятие Октябрьской революции, личная же его революция связана с радиоактивным распадом, с ядерной реакцией, с миром невидимым, но переворотившим историю человечества в 1945 году.
Дореволюционную деятельность Виталия Хлопина можно расписывать долго, но необходимости в этом нет. Первым провожатым в мир науки для него стал ученый Лев Чугаев, у которого Хлопин работал ассистентом. Под руководством Чугаева Хлопин впервые обнаружил себя как новатор, когда в 1914-1915 годах, выполняя госзаказ для Главного артиллерийского управления, разработал дешевый способ добычи платины из русского сырья.
Определенной биографической рифмой прозвучит тот факт, что три десятилетия спустя Хлопин, уже участник атомного проекта СССР, изобретет недорогой и уникальный метод получения полония, из которого сделают взрыватель первой советской атомной бомбы РДС-1.
В 1915 году Хлопин познакомился с Владимиром Вернадским, какой еще в 1910-м сказал: «Перед нами открылись источники энергии, перед которыми по силе и по значению бледнеют сила чета, сила электричества, сила взрывчатых химических веществ». Речь шла об атомной энергии.
Вернадский предложил Хлопину работу в Радиологической лаборатории Академии наук, из какой впоследствии вырос Институт радиологии, инкубатор всего советского атомного проекта.
Хлопину было всего двадцать пять, и он еще не до крышки осознавал, что в стенах бывшей мастерской Архипа Куинджи на Васильевском острове, где расположилась их пока еще скромная радиологическая лаборатория, творится вящая история.
Революция и новые возможности
Виталия Хлопина нельзя назвать лабораторным ученым, оторванным от реалий жизни. Изучение редкоземельных элементов и заложение основ радиохимии для него было не каким-то карьерным костылем, а закладом подъема российской промышленности — как мирной, так и военной.
Еще до Первой мировой он принимал участие в экспедициях по Сибири, целью которых было изучение природных ресурсов, энергетического потенциала края. Тогда же написал свои работы по бору, литию, рубидию, цезию, цирконию.
В 1916 году вошел в состав комиссии по изучению природных производительных сил России, под эгидой которой был организован первый Радиевый институт, где продолжал работать и после революции.
После Октября большевики лихорадочно пытались вычесть в руках расползающуюся в разные стороны мертвую империю, и с учетом дефицита светлых голов многие ученые назначались на несколько руководжящих постов и соединяли множество обязанностей.
С 1918-го по 1922-й, когда бушевала Гражданская война, Хлопин сосредоточил в своих руках огромное число должностей. Он даже входил в совет Платинового института. Он ведал ресурсами страны, в том числе ценными металлами. Именно тогда он познакомился с Лениным, какого очень волновал вопрос, на какие средства большевики после победы в Гражданской войне будут строить промышленность, то кушать социализм.
Ильич не имел никакого представления о перспективах атомной энергетики, но радий на тот момент стоил в несколько сот раз дороже золота, потому судьба имперских запасов этого радиоактивного сырья, попавших в руки Колчаку, волновала его чрезвычайно.
Так мы возвращаемся к тому, с чего начали. В феврале 1920-го Колчака расстреляли и скинули в прорубь, часть содержимого «золотого эшелона» из 21 вагона исчезла в неизвестном направлении — точнее, в направлении Китая — и осела в Шанхайском банке, доля досталась Чехословацкому корпусу. Но большая часть осталась большевикам, а вместе с золотом и алмазами — радиоактивная руда.
Институт радия в Петрограде
Советский атомный проект — одна из сложнейших и запутанных тем в истории СССР. С 1940-го и до перестройки это была самая засекреченная тема, а после этого вышли горы литературы, в том числе и высококачественной, но для большинства она так и осталась беспросветным лесом.
Дело в том, что до 1940 года и для советского руководства это была terra incognita. Период с 1922-го по 1940-й — время незапятнанной науки, когда политики еще не интересовались атомом.
Но все заложено было именно тогда. Все элементы атомного проекта, которые заработали в 1949-м — после взрыва первой советской атомной бомбы РДС-1 и в 1954-м — после пуска первой в вселенной Обнинской АЭС.
Виталий Хлопин всей своей работой заложил основы атомного века, но сам успел застать лишь самое его начин. Или, вернее, зарю.
В 1922-м открылся Радиевый институт, который сейчас носит имя Хлопина. Возглавил его Владимир Вернадский, Хлопин сделался его заместителем. В том же году они получили первые образцы проб радия. Накануне Хлопин писал Вернадскому:
Осталось сделать еще одно, заключительнее усилие для того, чтобы увенчать труды трех с половиною последних лет и получить первый русский радий
Исходя из этого становится четко, что проблемой русского радия здесь занимались с 1919 года как минимум. Хлопин и Вернадский приняли Октябрьскую революцию еще и по той вину, что большевики национализировали добычу радия, которая при царе находилась в частных руках. Это раз.
Плюс ученые получили для экспериментов полное количество одного из самых дорогих элементов в мире. По данным историков, для этого пришлось переработать примерно 1,76 тонны (110 пудов) радийной руды, добытой еще при царе на Туя-Муюнском радиевом руднике. Это один-единственный в Российской империи и первый при Советах рудник, где добывали радий и уран.
По всей видимости, в ход пошли запасы из «золотого эшелона» Колчака.
Еще по одному проблеме данные расходятся. Считается, что основные работы проводились в Радиевом институте в Петрограде, но есть упоминания о том, что первые граммы радия Хлопин и его коллеги добыли на Радиевом заводе в селе Бондюга (дальше — город Менделеевск) на берегу Камы. Скорее всего, лабораторные исследования проходили в Петрограде, а промышленное производство организовали в Бондюге. Полученный индустриальным путем радий отправлялся в Радиевый институт и в научно-исследовательские институты, возглавляемые Иоффе и Неменовым. В 1921-1922 годах с радием и ураном трудились в трех точках, из них и вырос атомный проект. Радиевый институт был основным центром. Хлопин, соответственно, ключевой фигурой. Радиевый завод в Бондюге просуществовал до 1925 года. Что было дальней?
Хлопин и немцы
Известно, что в 1939-м немцы были в авангарде ядерных исследований, и только коренной перелом в Великой Отечественной не дал им создать атомную бомбу.
Этап с 1925-го по 1933-й в плане «Сотрудничество СССР и Германии в области расщепления атомного ядра» мало изучен. Известно, что Веймарская Германия — одна из первых краёв, которая начала сотрудничество с СССР в области высоких технологий, а также в военной сфере.
Ученые-ядерщики также свободно перекидывались данными. Известно, что Хлопин говорил на пяти языках, свободно общался с немцами на их родном, принимал в 1940-х в Радиевом институте Фредерика Жолио-Кюри, зятя Марии Склодовской-Кюри, и знались они на равных, как пионеры ядерной энергетики.
В 1925 году Виталий Хлопин отправился в Германию, Чехословакию и Австрию, чтобы сделать доклад о достижениях в своей районы. Ранее в том же году на IV Менделеевском съезде он выступал с темой «Достижения в области радиоактивных веществ в СССР». По всей видимости, для зарубежных коллег он продублировал основные тезисы.
Как указывает стихотворение Владимира Маяковского «Разговор с фининспектором о поэзии», опубликованное в 1926 году, разговоры о радии и уране велись не лишь в научной, но и в богемной среде:
Поэзия — та же добыча радия.
В грамм добыча, в год труды.
Изводишь единого слова ради
тысячи тонн словесной руды.
Сообщать о лидерстве немцев в атомной области на самом деле можно лишь с натяжкой. Вплоть до второй половины 1930-х СССР открыто был на передовой, как минимум в тройке лидеров.
Именно в Радиевом институте в 1932 году началось создание первого в Европе циклотрона
, далекого предка адронного коллайдера. Виталий Хлопин имел непосредственное отношение к этому событию и как ученый, и как организатор.
Под руководством Хлопина трудился и молодой Игорь Курчатов, которого потом назовут отцом советской атомной бомбы. Циклотрон запустили в 1937-м. Стык в стык идет то, что случилось в немецком научном вселенной, когда Третий рейх делал последние штрихи по формированию тотальной военной машины.
В 1938 году ученые Отто Ганн и Фриц Штрассман отворили процесс деления ядер урана под действием нейтронов, выявив в том числе громадный разрушительный потенциал данной реакции. В Радиевом институте благодаря циклотрону Хлопин и его сотрудники всесторонне изучили открытие немецких коллег. Уже в 1940 году прочертили исследование спонтанного деления ядер урана. В 1940 же году была создана «урановая комиссия», которую по рекомендации Вернадского возглавил Хлопин.
Шла труд на широкую перспективу, в частности занялись вопросом поиска месторождений урана на территории СССР. Другой вопрос, которым занимались Хлопин и его коллеги, — реализация цепной реакции, в том числе с использованием урана-235. Хлопину циклотрон давал возможность получить доселе невиданные вещества для изыскания. Тогда же он впервые получил плутоний — элемент, которого вообще не встретишь в природе.
С конца 1939-го в область атомной энергии основы проникать политика. Сначала на Западе прекратились публикации на эту тему, о чем Вернадскому и Хлопину сообщил сын Вернадского Георгий, будущий лидер евразийского движения. Собственно тогда Вернадский и Хлопин поняли, что теперь начнется невиданное доселе соревнование по созданию атомного оружия и приручения энергии распада. И та край, что опередит другие, станет мировым лидером.
Соответствующие работы финансировались Парижем, Лондоном, Берлином, Вашингтоном. Москва на тот момент усиленно готовилась к предстоящей брани и была больше озабочена танками, истребителями, пулеметами, чем неведомой атомной бомбой.
С началом Великой Отечественной Радиевый институт эвакуировали в Казань, откуда, уместно, в свое время Колчак и вывез золото и радий. Там сотрудники института занимались второстепенными проблемами. К атомному проекту вернулись уже в 1944-м, после прорыва ленинградской блокады. Сейчас все было совсем серьезно. Было понятно, что Гитлер проиграет. Однако теперь в грядущем геополитическом пространстве вырисовывались два лидера — СССР и США. И было удобопонятно, что в случае конфликта возможна еще более страшная и разрушительная война.
Хлопин и Берия
Виталий Хлопин возглавлял Радиевый институт с 1939 до 1950 года, то кушать до своей смерти. Он пережил своего наставника Вернадского всего на пять лет. Обстоятельства его смерти хоть и малоизвестны, но там явно никакой политики.
Этап с 1944 по 1950 год принципиально важен. В это время ученые-ядерщики получили карт-бланш и стали фигурами неприкосновенными. Известен конфликт 1946 года, когда Берия, предваряя войну с космополитизмом, предложил уволить из Радиевого института нескольких ученых-евреев и передал Хлопину «черный список». Как вспоминал в 1960-х член-корреспондент АН СССР Николай Мещеряков, созидатель ядерного центра в Дубне, «Хлопин посмотрел на этот список своими подслеповатыми глазами, взял ручку и написал первым “Хлопин”. И сообщает: “Пожалуйста. Но меня — вместе с ними”».
Из архивов было извлечено письмо Хлопина Берии, датированное 10 мая 1946 года. В нем Хлопин упрашивает допустить себя и своих коллег к самой секретной информации, добытой советскими агентами в США по Манхэттенскому проекту:
«Прошу Вашего распоряжения о допуске к совсем секретным информационным материалам, касающимся химических и химико-технологических работ, проводившихся в Америке по плутонию, помимо меня лично как члена Научно-технического рекомендации, моих помощников по институту…»
Как отмечают эксперты, без Хлопина в середине 1940-х было не обойтись, ведь это был единственный крупный радиохимик, какой знал толк в проблеме. Известно, что дисциплина «Радиохимия» официально появилась только в середине 1950-х, поэтому Хлопин был сродни уникальному магу от науки.
Он, пляша фундаментально от своей области, досконально понимал специфику деления ядра. Все, что шло дальше, — технология, все, что до, — открытие, извлечение знание из незнакомой области. То, чем Хлопин занимался всю свою сознательную жизнь. Если вкратце, то существует глобальная работа на стыке ядерной физики, радиохимии и химической физики. Прибрать из этого ряда радиохимию — образуется невосполнимая пустота.
Правда и то, что лидерство в атомном проекте взял на себя Игорь Курчатов, благовоспитанный на циклотроне Радиевого института, и Хлопин по возвращении из эвакуации шел в фарватере направления, целью которого было создание научных основ атомной индустрии СССР с целью ликвидации монополии США в ядерном оружии. Однако без его эрудиции, без его команды трудно даже представить, чтобы в столь куцые исторические сроки и без помощи извне (ядерный шпионаж этого тезиса не отменяет) создать радиохимическую промышленность СССР и как последствие — атомную энергетику и атомное оружие.
Существует еще одна интересная версия относительно радия, о котором было сказано в самом начине. Есть мнение, что часть запаянных ампул с радием, отбитых у Колчака, отправили в фонды Министерства финансов, и уже с началом атомного проекта привезли в курчатовскую лабораторию №2 НИИ-9. Там по заданию Хлопина и Курчатова, при участии экс-лаборантки Института Кюри Зинаиды Ершовой был получен полоний. Из него был сделан нейтронный взрыватель для первой советской атомной бомбы РДС-1. Тут же, в лаборатории, Хлопин разработал технологию получения полония, невиданную на Западе.
Таким образом история советского атомного проекта приобретает новоиспеченное измерение и фактически закольцовывается с событиями Гражданской войны. А человек, на котором все замыкается, — пионер радиохимии Виталий Хлопин, какому суждено было стать тихим революционером в своей области. Области, перевернувшей представление не только о военном искусстве, но и о всемирный энергетике в целом.
