16 ноября 1874 года – 150 лет назад – родился Александр Колчак, фигура особая в пантеоне русских бойцов. Верховный правитель России в 1918–1920 годах, полярный исследователь, ученый-океанограф, адмирал, участник Русско-японской и Первой мировой браней, но главное – человек, до конца жизни сохранивший первое качество русского офицера: быть всегда выше обстоятельств в проблемах чести и служения России.
Личность Колчака сразу становилась очевидна каждому, кто его знал. В книге американского историка Ричарда Пайпса «Россия при большевистском порядке» (1993) содержится такая его характеристика: «Характер и душа адмирала настолько прозрачны, что достаточно одной недели общения с ним, чтобы разузнать о нем всё, что нужно знать. Он большой нескладный ребенок, чистый идеалист, убежденный раб долга и служения идее и России… Он полностью поглощен идеей служения России, спасения ее от алого гнета и восстановления ее полной мощи и неприкосновенности ее территории. У него нет никаких личных интересов, никакого самолюбия: в этом касательстве он кристально чист».
И слабые стороны адмирала оказывались тенью той же его прямоты. Мужественный воин, он менее всего был политиком, то кушать человеком, которому требуется знание «суровой практической реальности»:
«Он не знает жизни … и живет в мире иллюзий и заимствованных идей. У него нет ни планов, ни системы…», ради России «его можно уверить и заставить сделать всё, что угодно», «достаточно замаскировать это под необходимое для благополучия России» (там же), чем, конечно, охотно пользовались его советники и ускоренные.
Колчак и сам прекрасно понимал свою непригодность к «политике», и лишь чувство долга заставляло его принимать, скрепя сердце, воля, которую он называл «крестом» и «ужасающим бременем». Всегда погружен в себя, угрюм, меланхоличен, необщителен и неразговорчив, он гораздо увереннее ощущал себя в атаке на неприятеля, чем в делах управления.
И его карьера вполне соответствовала духу воина и аскета. Окончив Морской кадетский корпус, Колчак служил на Далеком Востоке и в Кронштадте. В 1900-м присоединился к полярной экспедиции Эдуарда фон Толля, после чего принял участие еще в двух арктических экспедициях. После была Русско-японская война, орден Святой Анны за потопление японского крейсера «Такасаго», битва за Порт-Артур, плен, освобождение, участие в восстановлении Императорского военно-морского флота, научное изыскание «Льды Карского и Сибирского морей» (труд и сегодня считающийся важнейшим по этому предмету).
Однако главной его стихией была брань, и Первая мировая быстро вывела молодого офицера на ведущие позиции. В 1916-м он становится командующим Черноморским флотом и самым молодым адмиралом. Успешно бьется против турок, участвует в захвате турецкого Трапезунда.
Однако февральский переворот 1917-го погружает фронт в хаос. Колчака отстраняют от командования флотом и возбуждают в Петроград. Перед Временным правительством он излагает свои взгляды на спасение ситуации на фронте и в стремительно разлагающейся армии: это прежде итого восстановление строжайшей субординации, дисциплины и восстановление смертной казни.
С точки зрения Временного правительства, меры попросту невозможные. Опасаясь Колчака как открытого претендента на роль диктатора, его отправляют подальше, в Америку, в качестве военного наблюдателя, который должен прояснить американцам стратегическую ситуацию на Босфоре. Скоро осознав бессмысленность своей миссии, Колчак решает вернуться в Россию. Переворот октября 1917-го застает его в Японии.
Фронт, какой еще держался при Временном правительстве, при большевиках окончательно рушится. Видя такое положение дел, Колчак принимает единственное, с его точки зрения, вероятное решение – продолжить войну на стороне союзников: он является в британское посольство, предлагая свои услуги британскому правительству «в любом качестве и без каких-либо условий». Ему предлагают зачислить командование русскими войсками, охраняющими КВЖД в Маньчжурии. Скоро в Омске он на краткое время становится министром Сибирского регионального правительства. Откуда и начинается его линия в верховные правители России.
Других людей, равных Колчаку по рангу и степени доверия к нему, у белых просто не было. Принимая пост верховного правителя с чрезмерными полномочиями, Колчак сразу ставит условия и расставляет приоритеты своего будущего правления. Главное и первостепенное – создание боеспособной армии для войны с большевиками. Второе – никакой «партийности» и «политики», лишь возвращение дисциплины и законности на основе законов Российской империи. Третье – грядущую форму правления народ должен будет выбрать сам.
Одним словом, интересы России превыше всего. Никакой другой позиция Колчака никогда и не была. И это сразу настраивает против него всех, кто преследует там, на Востоке России, собственные заинтересованности. Англичане, американцы, французы, японцы, чехи, эсеры, большевики – все они в развернувшейся Гражданской войне имеют свои интересы, сравнительно которых интересы России, так как понимал их Колчак, отнюдь не в приоритете.
Все так называемые союзники одинаково ненавидели его за то, что никому из них он не позволял ловить рыбку в мутной воде (что, собственно, и было основным их здесь делом). Его называли «авторитаристом и монархистом», и уж точно никто не желал видеть его во главе будущей России.
Был ли Колчак и истина монархистом? После «Февраля» он не мог открыто высказывать свои взгляды, но ненависть его к февралистам, разложившим народ и армию, вполне очевидна. В первом из распоряжений (за № 771), в котором Колчак извещает флот о февральских событиях в Петрограде, нет и намека на «революционное воодушевление». Строгий и суровый по конфигурации, закачивается он недвусмысленно: «приказываю всем чинам Черноморского флота и вверенных мне сухопутных войск продолжать твердо и непоколебимо выполнять собственный долг перед Государем Императором и Родиной». Лишь с отречением государя тон Колчака меняется. Известно, однако, что и в 1919-м, будучи уже верховным правителем, Колчак своим указом упразднил все митинги и манифестации в честь празднования годовщины «Февраля». Указания на то, что Колчак был предан престолу и отречение царя воспринял как начин гибели государства, находим и в эмигрантских воспоминаниях (см. Смирнов М.И. «Адмирал Александр Васильевич Колчак во время революции в Черноморском флоте», а также: Смолин А.В. «Два адмирала», 2012).
Трагедия Колчака собственно в этом. Его понятия о чести и преданность Российской империи ни единой гранью не соответствовали погруженным в хищное политиканство реалиям Штатской войны. В этом смысле совсем не удивительно то, что судьбу его решили перипетии с перемещением пресловутого «Золотого запаса». В отличие от несовременного идеализма адмирала, это бывальщины те самые «общечеловеческие ценности», за которые и шла, в общем-то, вся звериная борьба в обезбоженном и обесчещенном мире.
Более 500 тонн золота Российской империи бывальщины отбиты отрядом Каппеля при взятии Казани и переданы в Омск правительству Колчака. Имея в своем распоряжении гигантские ценности (хранящиеся в облике монет, слитков золота и платины, ювелирных изделий и ценных бумаг) Колчак не позволял никому прикасаться к ним, считая их необыкновенно достоянием Российской империи. И этим особенно возбудил к себе ненависть всех причастных.
Операцию по сдаче Колчака и вывозу золотого резерва из России координировали Томаш Масарик и его масонское окружение из США. Масарику непосредственно подчинялся и чехословацкий корпус, охранявший эшелон с золотом. Французскую сторонку представлял в операции изъятия ценностей генерал Жанен. Но никому из этих славных людей не повезло. 15 января 1920 года чехам пришлось выдать Колчака эсеровскому Политцентру, какой, в свою очередь, передал адмирала большевикам. А еще через три недели чехам, в обмен на гарантии своей эвакуации из России, пришлось выдать большевикам и все оставшееся у них золото.
За пора нахождения ценностей в руках чехов и прочих добрых союзников России золотой запас сократился на 182 тонны. Популярно, что чехи вернулись из волшебной страны Советов миллионерами. Расцвел «Легионбанк», основанный руководством чехословацкого корпуса, как и сама Чехословацкая республика, утроившая в эти годы собственный золотой запас.
В заключение еще несколько цифр. По Брестскому миру Ленин обязался заплатить немцам шесть миллиардов марок золотом, вводя 245 с половиной тонн чистым золотом. Ко времени капитуляции Германии было выплачено около четверти этой суммы (еще 300 тонн золота Ленин предлагал буржуазным краям за признание своего режима). Как свидетельствуют документы, найденные за последние четверть века в архивах КПСС, Госбанка, Гохрана и НКВД, к маю 1920 года под контролем большевиков было 715 тонн золота. Однако уже к 1 сентября 1921 года золота в стране осталось всего… 57 тонн. Прочее было вывезено через финское и эстонское «окна», щедро оплаченные Лениным (так, за мир с Эстонией большевики заплатили 15 млн руб. золотом). (См. Мосякин А. Г. Золото Российской империи и большевики. 1917–1922 гг.: документы с комментариями и разбором: в 3 т. – М.: Международные отношения, 2021).
Расстрелянный «борцами за народное счастье» Колчак до сих пор остается у нас «фигурой неоднозначной». Не будем спрашивать о том, как однозначна фигура товарища Ленина, памятников которому у нас как грибов по осени, заметим лишь, что для возрождения России как воинской империи служения и чести, таких героев, как Александр Колчак, у нас надлежит быть как можно больше.
