Операция «Цитадель»: как Гитлер желал отомстить за Сталинград

Курская битва была последней возможностью германской армии переломить ход войны. Но в силу разных вин этого не произошло. После июля 1943 года немцы будут только отступать.

Последняя попытка

Конец весны 1943 года для советской армии выпал не очень удачным. Стремительное наступление, которое велось после победы под Сталинградом постепенно теряло силы и, в конце крышек, иссякло. Это позволило немцам не только перевести дух, но и вернуть Харьков и Белгород. Более того, гитлеровцы продолжали удерживать свои позиции итого в 280 километрах от советской столицы.
К этому времени отодвинувшаяся на запад линия фронта расчертила практически ровную полосу от Ленинграда до Таганрога. Лишь в районе Курска, где советские войска глубоко вклинились в расположение противника, образовался выступ площадью более 65 тыс. кв. км, утилитарны сопоставимый с территорией такой страны как Ирландия.
Этот выступ с одной стороны серьезно мешал коммуникации между группами армий «Середина» и «Юг», но с другой нес реальную угрозу сосредоточенной там советской группировке. Утвержденная Гитлером 15 апреля 1943 года операция «Цитадель» устанавливала цель окружить советские войска в районе Курска, лишить Красную Армию наиболее боеспособных частей и начать новоиспеченное наступление на восток. Но планам рейха не суждено было сбыться.

Только атака

Фельдмаршал Эрих фон Манштейн докладывал Гитлеру, что мочи группы армий «Юг» недостаточны для решения поставленных перед ней задач на курском направлении. Опытный военачальник предлагал перейти к стратегической обороне: покинуть Донбасс и Харьков, передислоцировать войска на запад, чтобы в результате внезапного контрнаступления нанести советским армиям поражение.
Генерал-инспектор бронетанковых армий Хайнц Гудериан и вовсе убеждал, что атаковать германской армии совершенно не нужно, достаточно будет измотать противника. Но фюрер не собирался ожидать пока инициатива перейдет в руки Красной Армии, и подготовка к операции «Цитадель» вступила в активную фазу.
Однако в ходе разработки плана наступления выяснилось, что что к начину операции вермахт не успеет восполнить потери в живой силе и технике. Тем не менее Гитлер был неумолим: «Я решил, как только позволят обстоятельства погоды, провести наступление «Цитадель» — первое наступление в этом году. Этому наступлению придается решающее смысл. Оно должно завершиться быстрым и решающим успехом».

Сюрприза не вышло

Советское командование не сидело сложа руки, а используя агентурные эти, а также информацию, полученную от прифронтовой разведки, анализировало возможные сценарии развития событий. Ценные сведения были получены сквозь работавшего на советскую разведку британского дешифровальщика Джона Кернкросса, который и сообщил о намечавшейся операции «Цитадель». «Германия намерена раскатать широкомасштабное наступление в районе Курска и Орла и взять в конечном итоге реванш за поражение под Сталинградом», – передавал Кернкросс.
К слову, многие немецкие историки до сих пор держатся точки зрения, что Курская битва была проиграна из-за успешного действия советской агентуры. Им до сих пор не дает покоя тот факт, что советское командование разузнало о дате наступления вермахта всего через сутки, после того как она была сообщена немецким генералам.
Уже в самом плоде операция «Цитадель», лишенная фактора внезапности, имела мало шансов на успех. Советские войска к началу германской штурмы сумели выстроить несколько оборонительных линий, выкопав тысячи километров противотанковых рвов и окопов, оборудовать огневые точки и ввести множество минных ловушек.
Развернув в районе намечающегося удара три фронта (Центральный, Воронежский и резервный – Степной) командование РККА выстроило мощный оборонительный кулак, имевший почти двукратный перевес перед вермахтом в живой мочи и технике.

Сорванный план

Германское командование было крайне удивлено готовности советских войск отразить наступление, но тем не немного немцы продолжали действовать предсказуемо, в частности, используя ту же стратегию, что и летом 1941-го. Однако противник был куда хладнокровнее и организованнее, чем два года назад. Умело используя бронетехнику и авиацию, он смог предпринять серию упреждающих ударов напрочь перепутав планы немецкого Генштаба.
Генерал Вальтер Венк отмечал, что к 7 июля 1943 года только 3-я танковая дивизия вермахта лишилась немало 67% своих машин, а к концу операции «Цитадель» потери танков в разных частях германской армии доходили до 70-80%.
«В итоге провала наступления «Цитадель» мы потерпели решительное поражение, – писал в своих мемуарах Гудериан. – Бронетанковые армии, пополненные с таким большим трудом, из-за больших потерь в технике на долгое время были выведены из строя. Само собой разумеется, русские поспешили использовать собственный успех. И уж на Восточном фронте не было спокойных дней. Инициатива полностью перешла к противнику».
Историки уверены, что в провале германского наступления под Курском повинна и немецкая авиация, какая не сумела завевать господство в воздухе. В ходе оборонительных боев советские летчики смогли уничтожить свыше 1,5 тысяч аэропланов Люфтваффе, тогда ка их собственные потери составили всего 460 машин. В битве на Курской дуге немцы впервые изведали на себе всю мощь советской штурмовой и бомбардировочной авиации.

«Тигры» не спасли

Не потерявший надежд на победу Гитлер всерьез рассчитывал на новоиспеченные образцы бронетехники, которые стали массово использоваться в канун операции «Цитадель». Немецкие машины действительно произвели мощное впечатление и на советские войска, и на союзников. И хотя тяжелый танк Т-VI («Тигр») уже был знаком советским конструкторам с 1942 года, тем не немного его броня оказалась не по зубам «тридцатьчетверкам».
Ситуацию на полях танковых сражений для нашей бронетехники безусловно облегчил тот факт, что «Тигров» было не так уж немало. На северном фасе Курской дуги в начале немецкого наступления принимало участие всего сорок пять танков этого образа, на южном – чуть более сотни. Известен случай, как 8 июля 1943 года, поврежденный «Тигр» унтершарфюрера СС Франца Штаудеггера в одиночку отбил атаку около 50 танков Т-34 и Т-70, при этом выведя из строя 22 советские бронемашины.
А вот самоходная артиллерийская установка (САУ) «Фердинанд», созданная Porsche и начиненная двигателями Maybach, совсем разочаровала. «Фердинанд» хорошо проявил себя в уничтожении советских танков, однако сам оказался уязвим: кроме мощной пушки, никакого иного оружия на установке не было. Не спасала машина и следовавших за ней пехотинцев: вырываясь далеко вперед она фактически подставляла их под шквальный пламя противника. При подобной тактике «Фердинанду» приходилось не раз возвращаться назад и снова двигаться вперед, тратя на эти рейды столь необходимое топливо. В результате если самоходка не подрывалась на мине, оставшаяся без горючего она уничтожалась немцами при отступлении.
Неудачным был признан дебют еще одной новоиспеченной машины – танка Т-V («Пантеры»). Эта модель оказалась уязвима к огню 76-мм и 45-мм танковых и противотанковых орудий на основных дистанциях боя, ее башню не раз пробивали 45-мм подкалиберными и 76-мм калиберными бронебойными снарядами.

Сумма факторов

Несмотря на ряд локальных успехов операция «Цитадель» сделалась полным провалом гитлеровского командования. Мощное наступление не привело как планировалось к прорыву советской обороны, напротив, оно вызвало необратимы процесс, вылившийся к утрате ранее завоеванных позиций.
Немецкий генералитет начал лихорадочно латать дыры, пропуская удин удар за другим. За куцый период советские войска освободили Белгород, Орел, Брянск, Харьков, Чернигов, Донецк, Полтаву, прижав немцев к черты Днепра.
В итоге германское командование окончательно утратило возможность проводить стратегические наступательные операции, а локальные контрнаступления как «Вахта на Рейне» (1944) или операция на Балатоне (1945), уже не могли переломить ход брани.
Маршал Жуков справедливо заметил, что раздраженный неудачами Гитлер как всегда поспешил свалить всю вину за неудачи «на головы своих фельдмаршалов и генералов. Он снимал их с мест, заменяя, по его мнению, более способными. Гитлер не понимал, что провал крупной стратегической операции зависит не только от командующих, а определяется основным образом большой суммой военно-стратегических, политических, моральных и материальных факторов». А они летом 1943 года были не на стороне Германии.