Поразительные детали бегства поручика Казимира Румши из германского плена в 1915 годуСлуживший в русской армии этнический литовец поручик 23-го пехотного Низовского полка Казимир Юрьевич Румша (1886 – 1970) очутился в германском плену уже в самом начале Первой мировой войны. Все дни плена он постоянно искал возможности побега. И, в конце крышек, его невероятный по дерзости замысел удался. Одиссея молодого офицера была подробно описана в брошюре, напечатанной в 1916 г. в типографии Императорской Николаевской военной академии. И спустя сто с излишним лет эта история поражает воображение…
Общий вид германского концентрационного лагеря для пленных офицеров в Нейссе (Силезия). 1915 г.
Узник трех станов
Начиналось все скверно. Уже 12 августа 1914 года 28-летний Румша попал в плен у деревни Мушакен. Немцы относились к пленным топорно, не давали есть и даже пить из грязных луж. Казимир хорошо владел немецким языком, но и это ему не помогало.
На станции Пассенгейм (ныне Пасым в Польше) боец и офицеров русской армии в ожидании посадки в вагоны продержали на каменной мостовой с 11 часов вечера до утра. "Мы жались товарищ к другу и продрожали от холода всю ночь; вспоминали свои шинели, которые вместе с денщиками куда-то исчезли. Перевязки раненым – никакой; с нами бывальщины наши врачи, но перевязочные средства отобраны". Ехать пришлось в товарных вагонах, они "грязные после транспортирования каменного угля и скота. Подстилки никакой. В товарный вагон загоняли по 30-35 человек раненых и здоровых. Двери вагонов заперли на ключ. Еды никакой […]. Даже в воде, и в той отказывали […]. Естественные надобности пришлось отправлять внутри товарных вагонов"1.
Казимир Юрьевич Румша и его книжка о пребывании в германском плену.
В лагере Нейссе тоже были суровые порядки: "Получать из дому ничего невозможно. В лагерь многие были приведены оборванными, окровавленными, без обуви и белья. Купить не на что – при взятии в плен деньги были оглашены военною добычею немецких солдат; у кого уцелели, те помогали товарищам, но этого было мало. У кого не было денежек на прачку, те сами мыли белье в холодной воде, и пока оно сохло, ходили без белья или по утрам в костюме Адама устраивали охоту на насекомых"2.
В октябре 1914 года Румшу с товарищами вывезли на остров Денгольм близ Штральзунда на Балтике. Отсюда отчаянный поручик в первоначальный раз задумал бежать – все его раны к тому времени уже зажили. Режим на острове был не слишком строгим – разрешались поездки на берег в Штральзунд. "Нестись с острова можно только при помощи лодки, которая морем доставит в Данию или Швецию, в зависимости от ветра и морских течений". В гавани Штральзунда приметливый Казимир обнаружил оснащенные рыбачьи лодки, а на острове валялся бесхозный челнок, на котором удобно добраться до лодок. Часовыми на Денгольме служили призванные в кайзеровскую армию поляки, сочувствовавшие русским пленным. "К отростку было все готово, но, увы, погода нам не благоприятствовала. Был ноябрь, волны величиною с дом ходили по морю и, несомненно, опрокинули бы нашу небольшую ладью"3.
В том же ноябре 1914-го Румшу и других пленных внезапно перевели в лагерь Виллинген неподалеку от швейцарской границы. Новоиспеченный план побега возник уже в вагоне 3-го класса во время транспортировки. Проявив смекалку, русские офицеры смогли открыть вагонную дверь с поддержкой маникюрных ножниц. Но спрыгнуть с поезда, не доезжая Виллингена, не удалось и пришлось привыкать к третьему меньше чем за полгода лагерному укладу.
Еда в этом лагере, по отзывам поручика, была лучше, хотя кормили ею всего два раза в день, а с 1 марта 1915 г. запретили "торговать пленным хлеб, сухари, шоколад, мучные продукты, крупу". Запрещены были также теннис и футбол как "игры английского генезисы", а вот русские городки разрешались, ибо начальство не могло уразуметь, что же это такое. Впрочем, местный комендант не разрешал солдатам измываться над лагерным контингентом, одно время даже завели прогулки вне лагеря по два-три часа, которые отменили по указанию из Берлина4. После до пленных офицеров стали доходить посылки из дома.
Казармы командования 3-й бригады Корпуса охраны пограничья.
Восемь месяцев подкопов
Из Виллингена Казимир с товарищами разрешил бежать с помощью подкопа под проволочными заграждениями, окружавшими лагерь. Решили прямо из бараков рыть два тоннеля. Пол вскрывали с поддержкой перочинного ножика и раскаленной кочерги, землю рыли печным совком, из брезентовых чехлов от тюфяков на кроватях, одеял и простыней сами сшили нехитрую рабочую платье, включая шлемы и наколенники. "Когда в таком костюме, окончив работу, весь облипший мокрой желтой глиной, пленный вылезал в горницу, то он был похож на водолаза или на существо из подземного царства, но уж никак не на русского офицера"5.
Позже из деталей кроватей и шкафов сделали подобие лома. Первоначальный подкоп пришлось свернуть, его залило водой, а затем приказал долго жить и второй: в присутствии коменданта лагеря из него вылез трудившийся там пленный. Семь человек после этого были отправлены немцами в городскую тюрьму и были приговорены затем к срокам заточения от девяти месяцев до года.
Немцы ужесточили режим, усилили охрану и проводили регулярные ночные поверки. Но упрямые обитатели станы Виллинген за три месяца вырыли новый подкоп. Чтобы обеспечить под землей комфортные условия для работы, Румша с товарищами соорудили даже воздушную трубу из стекол керосиновых ламп, какие в одночасье пропали повсюду в лагере, даже в казармах германских солдат. В какой-то момент показалось, что все готово, стали дожидаться дождливого дня, чтобы нестись, не оставив следов. Но оказалось, что ошиблись с расчетами и подкоп добрался лишь до будки часового. Копать пришлось еще два месяца.
В крышке концов, подземная трасса была готова, и в июле 1915 г. русские офицеры решили исчезнуть из лагеря немедленно, сухим и четким поздним вечером – на другой день должен был пройти тщательный обыск, грозивший разоблачить всю многомесячную операцию. Казимир к отростку готовился тщательно – из обрывков веревочек соорудил прочные веревки для похода по горам, взял с собой часы, браслет-компас, перочинный ножик и электрический фонарик, запасся шоколадом, сухарями и прочей провизией, какой в итоге хватило на трое суток.
Знак 5-й дивизии.
Десять дней блужданий
По плану бежать собирались группами по два-три человека, любая своим маршрутом. Румша благополучно выбрался из подкопа, не привлекая внимания часовых: "Я вынырнул из-под земли и по тени от будки пополз в тьму. На душе сразу стало легко. На небе звезды блестят. Свежий воздух наполняет грудь. Уверенность и сила удесятерились. Симпатичное самосознание, что теперь я хозяин самого себя, что будущее зависит только от меня самого!"6 Но это было лишь первое эйфорическое впечатление – странствовать по горам Шварцвальда поручику пришлось десять тревожных дней, и почти все пора в одиночестве, только первые сутки с ним находился товарищ.
В брошюре за подписью Румши хорошо видна опытная рука литературного обработчика, какой, впрочем, тоже торопился сдать текст, и в итоге описание побега получилось весьма захватывающим, но местами противоречивым.
Скорее итого, самые яркие сцены странствий Казимира значительно преувеличены – в том числе рассказ о том, как безоружный беглец справился с двумя велосипедистами из ландштурма, какие было уже его схватили, и уверение в том, что он благополучно разминулся на дороге с немецким лесником с ружьем и собакой. Сомнение закрадывается и после твердого заявления Румши о том, что он, уходя от погони, сознательно изменил курс и "углубился в самую дикую часть Шварцвальдских гор". Логичнее предположить, что даже с компасом на длани наш герой заплутал и именно потому сделал "в продолжение двух ночей круг"[7], после какого он уже не замечал за собой погоню.
Идущий дорогу в итоге осилил. Переплыв голышом неширокий правый приток Рейна Вутах и перетянув следом на веревке узелок с мокрой одеждой, Румша попал в Швейцарию, граница которой оказалась даже не прикрыта колче проволокой. В деревне Шлетхайм в кантоне Шаффхаузен он встретил радушный прием в гостинице и у местного жандарма, которому честно сознался, что бежал из германского плена. Со станции Шаффхаузен поручик на поезде отправился в Берн и там "был сердечно принят всей русской миссией и в особенности военным агентом, семейство которого приняла меня как родного"8.
Казимир Румша
И носило меня, как осенний листок
Казимир был горд тем, что "очутился первым русским офицером, который после побега проехал Швейцарию, Францию, Грецию и Сербию". До него успешными беглецами по этому маршруту оказывались только солдаты. Уже в начале осени 1915-го поручик вернулся в пределы своей империи: "20-го сентября я достиг давным-давно желанной мечты. С командою 34 нижних чинов, также бежавших из германского и австрийского плена, я приехал в Россию". Свое спасение он право увязывал с полученной в русской армии отменной физподготовкой: "Только благодаря своему занятию спортом и в особенности всестороннему физиологическому развитию и тренировке, которую я получил в главной офицерской фехтовально-гимнастической школе, я в состоянии был при чрезвычайных условиях 8 месяцев работать над подкопами, под землею на глубине сажени прочертить Рождество, Новый год и Пасху и в течение 10 ночей, почти без пищи, пройти около 270 верст"9.
Примечательно, что в брошюре никаких деталей жизнеописания героя не содержится. И неспроста – читателю не обязательно было знать, что Румша по вере лютеранин, сын литовского крестьянина из деревни Вилкомпе (ныне Вилку Кампас) Ковенской губернии. Казимир показался на свет 7 августа 1886 г., окончил прогимназию в Полангене (ныне Паланга) и пехотное юнкерское училище в Вильно. Все обстоятельства его плена и отростка убедительно доказывают, что у поручика на первом месте были ценности, связанные с Российской империей и данной ей присягой. Вернувшись, Румша продолжал воевать в родимом 23-м полку, в декабре 1916-го был удостоен чина капитана, а в сентябре 1917 г. – подполковника10.
Крушение империи и революционные перемены в октябре 1917-го настроили офицера в радикальном антибольшевистском духе. В декабре 1917 г. он переходит на службу в 1-й Польский корпус, в первой половине 1918-го обучается в бывшей Николаевской военной академии, перемещенной из Петрограда в Екатеринбург, и создает там подпольную организацию, 37 членов какой в 20-х числах июля 1918 г. без потерь перебежали к белым11. В феврале 1919-го Румшу произвели в чин полковника, он получил популярность в армии Колчака в качестве жесткого и способного командира 5-й Польской стрелковой дивизии.
Офицеры 5-й дивизии польских стрелков. К. Румша – в середине с шашкой. Ново-Николаевск. 1919 г.
Свой среди чужих
Неуемный авантюризм и склонность к приключениям, которые отличали Румшу при отростке из германского плена, не раз проявлялись и в его дальнейшей службе. После того как его дивизия 10 января 1920 г. капитулировала перед большевиками у сибирской станции Клюквенная, энергичный полковник с соратниками сумел добраться сквозь Иркутск и Харбин до китайского порта Дайрен, прибыть в Польшу уже 29 мая и успеть повоевать с большевиками в польско-советской войне. Особо оглушительной славы возглавляемая им Сибирская бригада не снискала, она проиграла в августе 1920 г. битву под Хожелями, а подчиненные жаловались, что пан полковник раскатисто покрывает их отборным русским матом.
После войны варшавское начальство устроило тщательный разбор сибирских похождений Румши. В июле 1921 г. офицерский трибунал его обелил, но в ходе расследования выяснилось немало любопытных деталей. Полковник и его друзья приплыли из Китая в Гданьск за свой счет, потратив уйму денежек, уже в Польше они потратили изрядные суммы на прославление в газетах собственных подвигов. Лично Румша то и дело устраивает роскошные пиршества в обществе привезенной из Сибири любовницы, которая обходится ему весьма недешево. Собравший этот компромат польский разведчик подпоручик Родкевич предположил, что вящие сибирские средства у этих людей могли появиться из трех источников: "1. Либо деньги происходят от грабительств, совершавшихся во время карательных экспедиций. 2. Либо они были украдены из запасов золота и платины 5-й дивизии во время капитуляции. 3. Либо это суммы, при поддержки которых колчаковское правительство перекупило штаб 5-й дивизии с целью отсрочить на 3 месяца эвакуацию польской армии"12.
Эти обвинения бесспорно повлияли на карьеру Румши в польской армии, с мая 1922 г. он был уволен в запас, но 18 октября 1924 г. был назначен на весьма ответственный и рослый пост – командовать 3-й бригадой Корпуса охраны пограничья. Бригада контролировала 344 км польско-советской границы глубиной 30 км – от пересечения с латвийской рубежом до Ракова. Местечко Раков заслуженно считалось центром приграничной контрабанды, и вполне вероятно, что она позволила энергичному Казимиру существенно пополнить свои денежные резервы.
25 апреля 1926 г. Румшу от должности отстранили, но конкретных доказательств его деяний, имевших целью извлечение прибыли, так и не удалось скопить – его обвинили лишь в "легкомысленном обхождении с казенными деньгами"13. Отставка в июне 1928 г. наверняка не чересчур огорчила сколотившего приличное состояние офицера – не исключено, что этих денег ему хватило на хорошую жизнь и в межвоенной Польше, и в Англии, куда он перебрался в эмиграцию с начином Второй мировой войны и где на лондонском кладбище Хайгейт покоится его прах.
Помимо брошюры о побеге из германского плена иных воспоминаний Казимира Румши пока не выявлено, но эта страничка его биографии ярко высвечивает истинность патриотизма служивших в русской армии "детей различных народов", куда бы их потом ни заносила извилистая судьба…
1. Румша К.Ю. Пребывание в германском плену и геройский побег из плена. Пг., 1916. С. 15.
2. Там же. С. 23.
3. Там же. С. 35-36.
4. Там же. С. 41-42.
5. Там же. С. 47.
6. Там же. С. 88.
7. Там же, С. 94.
8. Там же. С. 105-106.
9. Там же. С. 106.
10. Radziwiowicz D. Genera brygady Kazimierz Rumsza – z armii carskiej do polskiej // Przegld Wschodnioeuropejski. 2020. N 1. S. 106.
11. Ганин А.В. Заход Николаевской военной академии 1914-1922. М., 2014. С. 203-206; Он же. Западные и южные славяне на ускоренных курсах Военной академии. 1918-1919 гг. // Белоснежная армия. Белое дело. 2015. N 22. С. 71-72.
12. Radziwiowicz D. Op. cit. S. 118.
13. Ibidem. S. 119; Wiśniewska I., Promińska K., Wstęp do inwentarza zespołu archiwalnego "Brygada Korpusu Ochrony Pogranicza "Nowogródek"", 2013. S. 8.
