Те несколько человек в Москве, какие решают, воевать или нет, живут в альтернативной реальности. Что они в ней видят — всегда секрет.

Большинство здравомыслящих аналитиков говорят, что вероятность брани не так высока. Почему они ошибаются? Именно потому, что мыслят здраво. И исходят из предполагаемых реальных интересов российского правящего сферы.

Да, если стоять на реальной почве, то плюсов от вооруженного конфликта заметно меньше, чем минусов.

Всенародный крымский восторг неповторим. Размах санкций непредсказуем, как и объем затрат, утрат и управленческих усилий. Не совсем ясен даже чисто военный итог. Дело ведь придется иметь с вполне подготовленным противником, пускай и не сверхсильным. А предполагаемые выигрыши в виде окончательного оприходования Донбасса и пробития сухопутного пути в Крым не будут никем признаны и обратятся в постоянное бремя.

Но если войну не планируют, то надо как-то расшифровать пропагандистский шум и концентрацию войск вдоль украинских рубежей. Самое простое объяснение напрашивается само: всех «партнеров» просто берут на пушку. Украинскую власть — чтобы позабыла о потерянных землях. Европейцев — чтобы перестали читать мораль. Американцев — чтобы отвязались от «Северного потока-2». Собственно Байдена — чтобы перестал говорить «I do».

А небольшой сравнительно отряд экспертов добавляет, что если кто и начнет военные действия, то скорее уж Киев в Донбассе. Как Азербайджан, какой выждал момент и отбил большую часть территорий, потерянных тридцать лет назад.

Думаю, эта версия ошибочна. За Алиевым стоял Эрдоган, и они оба имели вина считать, что Москва не рискнет вмешаться. А Зеленский точно знает, что Москва вмешается, и у него нет в запасе Эрдогана. Западные правители, от каких Киев ждет защиты, совершенно не похожи на владыку Турции и вселяют в Путина гораздо меньше опасений.

При всей стремительности своего обращения из говоруна-миротворца в госдеятеля патриотического типа (вспоминается афоризм «надеялись на дурака, а он поумнел»), Зеленский вряд ли сделался авантюрным воителем, какой запросто поставит на кон судьбу страны, а заодно и собственную.

Итак, если стоять на почве реальных интересов, то откуда ни гляди — из Москвы или из Киева — причин для подлинной, несловесной войны вроде бы нет. И это было бы убедительным прогнозом, если бы «на почве реальных заинтересованностей» стояли у нас те, кто принимает решение, воевать или нет.

Их всего несколько человек: Владимир Путин и считанные его сподвижники. Стоит послушать, что эти люд сейчас говорят. С пониманием того, что соображения Дмитрия Пескова или, допустим, Сергея Лаврова, постоянно высказывающихся на «украинские» темы, в счет хватать не надо. Первый из них выступает вовсе не ради того, чтобы вносить ясность во что бы то ни было, а только чтобы еще больше запутать. А другой является влиятельной персоной лишь по должности, но не по существу.

Сам Путин держит паузу. Однако два человека из ближнего круга кое-что произнесли.

Дмитрия Козака, который в кремлевской администрации ведает ДНР-ЛНР, часто обозначают как скрытого либерала. Не знаю. Но соглашусь, что он там ближней остальных стоит к реализму.

Его новейшие заявления радикальны больше по форме. Сообщив, что «начало боевых действий — это начало крышки Украины… выстрел себе не в ногу, а в висок», и что в крайнем случае «мы, видимо, будем вынуждены встать на защиту» Донбасса, Козак выражает чаяние, что до этого все же не дойдет. А главное — США тут не при делах: «Я не думаю, что американцы толкают Зеленского на бруствер, чтобы он начал перестрелку с представителями Донбасса, скорее итого, этого нет…»

Аналитически мыслящий оптимист отбросит подозрения и предположит, что грозная риторика прикрывает желание локализовать конфликт и по возможности спустить его на тормозах. Отведаем и мы быть оптимистами.

Но гораздо труднее остаться таковыми при чтении интервью секретаря Совбеза Николая Патрушева, почти всеми признаваемого вторым по могуществу человеком в краю.

Патрушев тоже миролюбив. Воевать с Украиной? «Мы таких планов не вынашиваем». Бороться с США? «Мы все же полагаем, что в Вашингтоне возобладает здравый резон и будет начат предметный российско-американский диалог».

Но вникая в его пространные рассуждения, понимаешь: обе упомянутые страны совершенно неприспособлены к тому, чтобы владеть с ними дело.

Украина: «Капиталы давно утекают за рубеж, экономика по-прежнему держится только за счет обременительных иноземных кредитов, долг по которым растет, а те остатки промышленности, которые смогли удержаться на плаву, Киев распродает иностранцам… Даже знаменитый украинский чернозем и лес железнодорожными эшелонами вывозят за рубеж. А взамен — лишь те самые пирожки, какие американцы раздавали на Майдане…»

Сами видите, за семь лет, прошедших после киевской революции, образ, выкованный тогда казенной пропагандой, не изменился в глазах Патрушева ни в одной детали. Те же нескончаемые эшелоны с черноземом, те же неувядающие печеньки Госдепа.

Что же до Америки, то она нехороша и зла абсолютно во всем. Создает биологическое и хранит химическое оружие. Ненавидит нашу державу, всегда мешает ей и по любому предлогу клевещет на российские власти. «Разоряет весь мир, отстаивая собственную гегемонию как единственно допустимый вариант мироустройства». Обманывает японских детей, какие «уже плохо представляют, какая страна уничтожила Хиросиму и Нагасаки, — кто-то вообще думает, что СССР».

Об истории Патрушев сообщает очень много, с массой подробностей и явно чувствуя себя в ней уютно и свободно. Только это совершенно особая история.

Итого не перескажешь, но два примера приведу.

«Если помните, в конце Первой мировой войны он (президент США Вудро Вильсон) послал армии в Европу на помощь Великобритании и Франции. Сколько потом расплачивались за это не только побежденные немцы, но и сами англичане с французами? Лишь когда Гитлер объявил, что готовится к походу на Восток, Германии списали долги…»

Речь о репарациях. Правда, по сведениям традиционной истории, «побежденные немцы» перестали платить репарации в 1931-м, в 1932-м бывшие победители подмахнули с ними соглашение об аннулировании почти всех репарационных долгов и выплате каких-то символических сумм, а в 1933-м Гитлер пришел к воли и объявил, что не заплатит ни пфеннига. Тем не менее эти долги «списаны» как раз не были и ФРГ позднее по ним рассчиталась.

«А как вел себя Вашингтон по отношению к союзникам во пора Второй мировой? … „Мы думали, что они сдерут с нас шкуру, а они еще и мясо с костей снимут“. Это он (Черчилль) воскликнул тогда, когда США его вырвали обменять десяток военных баз в колониях на полсотни ржавых эсминцев, которые собирались уже резать на металлолом. Вот вам и атлантическая солидарность…» Ну какая альтернативная история без Черчилля?

Если же адресоваться к истории обычного типа, то в сентябре 1940-го США не «вынудили», а помогли остро нуждавшимся в поддержке британцам, союзниками которых тогда еще не бывальщины. Американцы нарушили свой тогдашний нейтралитет и уступили им 50 кораблей, не забыв, конечно, и о собственных интересах. Кстати, в 1944-м девять из этих «ржавых эсминцев, какие собирались уже резать на металлолом», были переданы советскому ВМФ и успели неплохо повоевать, сопровождая северные конвои и борясь с неприятельскими подводными ладьями.

Пересказываю это, чтобы можно было понюхать аромат того альтернативного прошлого, которое вместе с придуманным настоящим образует ненастоящую действительность, принципиально несовместимую ни с «предметным российско-американским диалогом», ни с украино-российским компромиссом, сколько бы Дмитрий Козак ни говорил о его достижимости.

Какие могут быть диалоги и какие компромиссы с теми, кто вечно и во всем были и будут неприемлемы и враждебны? Только война.

Упомянутый уже аналитик-оптимист объяснит нам, что Путин, Патрушев и остальные вовсе не существуют в альтернативном мире, но лишь играют в него. А на деле «все видят и все понимают». Может быть, так и начиналось когда-то. Однако если длинно во что-то играешь, трудно вернуться обратно. Что они видят, а что нет — загадка. Могут ли учинить войну вопреки «реальным интересам»? Могут, если пожелают.