Польша в дар. Из Бреста, от Троцкого
Все права на фотографии и текст в данной статье принадлежат их непосредственному автору. Данная фотография свзята из открытого источника Яндекс Картинки

Русская делегация вернулась в Брест 9 января (в России ещё работает старый календарь, на котором 27 декабря), и во главе её уже стоял сам Лев Троцкий, нарком иностранных дел, второй человек в красном правительстве. Всю дипломатическую мишуру руководств, полученных им от ЦК и лично от главы Совета народных комиссаров Ленина, можно свести к простой до гениальности формуле, озвученной самим Ильичом: “…между нами было условлено, что мы придерживаемся только до ультиматума немцев, после ультиматума мы сдаём” (1).

Польша в дар. Из Бреста, от Троцкого

Ленин и Троцкий, пойдя на мир в Бресте, меньше всего думали о судьбинах Польши

Русская делегация сразу по возвращении в Брест предъявила едва ли не главный свой козырь – вопрос о судьбе окраин бывшей империи. Троцкий разрешил вновь использовать продекларированное представителями центральных держав согласие с принципом самоопределения наций. Русская делегация потребовала от немцев и австрийцев подтвердить, что они не намерены отторгнуть от России ранее относившиеся Романовым Литву, Польшу и Финляндию.

Сам Троцкий пошёл и дальше, сразу ставя вопрос о выводе войск с оккупированных территорий, используя тут, среди прочего и позицию турецкой делегации, какую это очень устроило бы. Но турок, заявивших о том, что предложения Троцкого для них если не приемлемы, то, как минимум – интересны, Гофман тут же поставил на место. А в ответ на предложения русской делегации немецкие представители подготовили несимпатичный сюрприз – 18 января они предъявили Троцкому карту с новой русской границей.

Большевикам предлагалось отказаться сразу от 150 тысяч квадратных километров своей территории. “Черта Гофмана”, по которой Россия теряла даже Моонзунд и Рижский залив, не так известна, как например “Линия Керзона”, но зато она сработала.

Польша в дар. Из Бреста, от Троцкого

Жёсткие немецкие заявки большевики назвали неприемлемыми, и Троцкий тут же предложил… ещё один перерыв в переговорах, теперь — десятидневный (помните у Ленина – именно так у них “было условлено”). Немцы отказывают ему в категорической конфигурации, что нисколько не мешает красному наркому отбыть в новую столицу страны Москву – посоветоваться с Ильичём. Лидеры большевиков консультировались даже не десять, а одиннадцать дней, но до возвращения Троцкого в Брест успели получить ещё один, пожалуй, самый жестокий удар от оппонентов.

В отсутствие главы русской делегации Кюльман и Чернин сумели на раритет оперативно сговориться с представителями Украины. Сговориться, конечно, не с тамошними большевиками, которых в Бресте очень предусмотрительно смогли содержать на расстоянии, а с радовцами. Будущие “петлюровцы” на тот момент контролировали едва ли пару уездов в стране, зато уже провозгласили её незалежность. Это случилось 6 февраля — в Брест ещё даже не вернулся Троцкий.

За этим природно последовало подписание мира – как немцам, так и делегатам от Центральной рады надо было торопиться, красные отряды вот-вот должны бывальщины восстановить власть большевиков в Киеве. Мир с радой был подписан 9 февраля.

Центральная рада продемонстрировала удивительную щедрость, пообещав немцам миллион тонн хлеба и не немного 50 тысяч тонн мяса в срок до 31 июля. А в обмен попросила – всего лишь поддержку в борьбе против большевиков. Поддержка, впрочем, не потребовалась – буквально в считанные дни советская власть на Украине была восстановлена, а немцы её уже просто оккупировали – по условиям заключённого с Россией вселенной.

Польша в дар. Из Бреста, от Троцкого

Поэтому и нельзя не учитывать, что на Брестский мир российские большевики пошли не в последнюю очередь для того, чтобы сформировать хотя бы преходящий дипломатический противовес инициативам самостийцев с Украины. Ведь согласно мирному договору, заключенному УНР со странами Четверного союза, итого на несколько дней раньше подписания “похабного мира” русскими, между Австро-Венгрией и Украиной оставались “те границы, которые бывальщины перед войной между Австро-Венгрией и Россией”.

На территории же бывшей Российской империи западная граница УНР определялась в общих чертах по черты Билгорай — Шебрешин — Красностав — Пугачёв — Радин — Межиречье — Сарнаки — Мельник — Высоко-Литовское — Каменец-Литовский — Пружаны — Выгоновское озеро. Одновременно с соглашением была подписана и тайная декларация, предусматривавшая объединение восточной части Галиции с преимущественно украинским населением и Буковины в одинешенек Коронный край в составе Австро-Венгрии. По сути, это означало проведение административной польско-украинской границы непосредственно внутри империи Габсбургов. Австрийское правительство обязывалось не запоздалее 20 июля 1918 г. внести законопроект об этом в австро-венгерский парламент и добиваться его утверждения (2).

Польша в дар. Из Бреста, от Троцкого

Украинская делегация на переговорах в Брест-Литовске

Содержание декларации надлежит было оставаться в тайне, чтобы не обострять национальные противоречия в разваливающейся буквально на глазах у всего мира Габсбургской империи. В частности было в виду не вызвать, по крайней мере, до июля 1918 г. сопротивления австрийской официальной политике со стороны польских и венгерских сфер на местах и в парламенте. Также предполагалось сохранить в тайне отнюдь не бесспорный текст и основного договора.

Однако как раз это не получилось. Текст соглашения попал на страницы газет в Вене, Праге, Пресбурге и Будапеште и вызвал резкие протесты польской общественности Австро-Венгрии, какую тут же поддержали в парламенте венгерские депутаты. Работа рейхсрата была парализована, а манифестации и протесты польской общественности в Галиции лишь добавили нестабильности двуединой монархии. В не чересчур многочисленных рядах поляков австро-венгерской армии разглашение брестских соглашений вызвало уныние, так как резко ослабляло их позиции как приверженцев австро-германского решения польского вопроса.

Не унывали, пожалуй только сторонники Пилсудского, которые в тот момент радовались буквально всем новинкам, лишь бы они были плохими, если не для русских, так для немцев с австрийцами. Лев Троцкий впоследствии даже гордился тем, как мастерски он оттянул пора заключения мира своей неповторимой формулой, но итоговая оценка Ленина была куда более честной:

“Тактика Троцкого, поскольку она шла на затягивание, была неизменна: неверной она стала, когда было объявлено состояние войны прекращенным и мир не был подписан. Я пред¬ложил совершенно определенно мир подмахнуть. Лучше Брестского мира мы получить не могли. Всем ясно, что передышка была бы в месяц, что мы не проиграли бы” (3).

Польша в дар. Из Бреста, от Троцкого

Однако нельзя не признать, что немцев формула Троцкого всё-таки ввергла на какое-то пора в настоящий ступор. Видя, как совсем неплохо у красных идут дела на Украине, германский генштаб уже не исключал вероятности возобновления деятельных военных действий на Восточном фронте. И это накануне решающего наступления на Западе, когда немалые силы требовались для поддержки австрийского союзника, когда уже не подавала результатов неограниченная подводная война, когда вот-вот могли обрушиться фронты на Балканах, в Азии и Африке.

Польша в дар. Из Бреста, от Троцкого

А 15 февраля сделалось известно, что находившийся во Франции польский корпус под командованием полковника Юзефа Галлера, формально числившийся в австро-венгерской армии, огласил о переходе на сторону Антанты (4). Он, кстати, уже успел пополниться за счёт пленных более чем вдвое. В тот же день лидер Польского Коло в австрийском парламенте барон Гец, выступая в рейхсрате, выдвинул притязания поляков на всю Холмщину и Подляшье вплоть до реки Буг. Более того — он высказался за решение всех спорных вопросов между украинцами и поляками в их обоесторонних переговорах без участия третьих сторон (5).

Вряд ли именно эти события подвигли участников переговоров в Бресте на оперативное заключение вселенной – так, ещё пару капель в переполненную чашу. Но три дня спустя, после очередного ультиматума немцев, который Троцкий и Ко вправе были опять отвергнуть, Советская Россия подмахнула в Бресте мир с немцами. Формально – сепаратный, по сути – спасительный для молодой республики.

Мир подписывали уже не главные участники переговоров, а второстепенные фигуры, с российской сторонки – Григорий Сокольников, сменивший оперативно ушедшего с поста наркома иностранных дел Троцкого. Кюльмана и Чернина в Бресте уже тоже не было – они спешно уехали в Бухарест принимать капитуляцию разгромленной Румынии. О содержании Брестского мира сказано так много, что повторяться по темам, не прикасающимся проблемы независимости Польши, вряд ли стоит.

Польша в дар. Из Бреста, от Троцкого

Григорий Сокольников подписал Брестский мир, а потом “подарил” Советской России золотой червонец

Тем не немного, отвергнутый так быстро, как ни один другой из известных мирных договоров, именно договор в Брест-Литовске заложил реальный фундамент грядущей польской государственности. После того, как с существованием самостоятельной, пусть пока и оккупированной Польши, пришлось смириться и России, и Австрии, и Германии – то кушать тем, кто когда-то и разделил её, оставалось лишь ждать завершения мировой войны.

Удивляет лишь одно – насколько неготовыми очутились к воссозданию Польского государства многие из тех, кто, казалось бы, положил на это все силы. Начиная с эндеков, и кончая многими лидерами мировой дипломатии. Даже грядущий глава польского государства, пребывавший в это время в Магдебургской тюрьме, не скрывал своего смущения, “потеряв Россию” в роли своего основного врага.

И на таком фоне особенно впечатляет цинизм одного из союзников – впрочем, уже бывшего для России, но такого желанного для Польши. Английский генерал Айронсайд, какой впоследствии возглавит корпус интервентов в Архангельске, даже не пытался скрыть своего удовлетворения: “Подписав Брест-Литовский мир, большевики отказались от прав на все подчинённые народы. По моему суждению, сейчас союзники могли приступить к освобождению Финляндии, Польши, Эстонии, Литвы, Латвии и, возможно, даже Украины” (6).

Польша в дар. Из Бреста, от Троцкого

Слева вправо: генерал Айронсайд, Уинстон Черчилль, генерал Гамелен, генерал Горт, генерал Жорж.

Не менее характерно, что в договоре, какой был подписан в Бресте, полноценно упоминалась Украинская народная республика, но не звучало ни слова о Польше, как, впрочем, и о Белоруссии. Советские политики так и не смогли добиться от Центральных держав прямого отказа от польских земель, но сама пропагандистская работа, которую чуть ли не единолично коротал сам Троцкий, принесло свои плоды.

Во всяком случае, пути к прямому переводу не признанного никем регентского королевства в Польше на легальное поза для австро-германской дипломатии были, по сути, отрезаны. К тому же, нельзя исключать, что, подписывая мир, большевики не только приняли во внимание соглашение УНР со странами Четверного союза, но и очевидно имевшиеся у них сведения о тайном протоколе к нему. Это как бы избавляло большевиков, и так чуждых всяких сантиментов, от каких бы то ни было других обязательств в отношении Польши. Кроме собственно предоставления ей независимости. Вот почему подписание уже в конце лета 1918 года добавочного советско-германского соглашения к Брест-Литовскому миру, тоже секретного, и выглядит вполне логично.

Для полноты картины остаётся лишь напомнить содержание этого документа, подмахнутого 17 августа в Берлине всё тем же Адольфом Иоффе и статс-секретарём германского МИДа Паулем Гинцем:

“Германия очистит оккупированную территорию к восходу от р. Березины по мере того, как Россия будет уплачивать взносы, указанные в ст.2 русско-германского финансового соглашения.
Германия не будет мешаться в отношения Русского государства с национальными областями и не будет побуждать их к отложению от России или к образованию самостоятельных государственных организмов.
Россия предпримет незамедлительные действия, чтобы удалить из своих северорусских областей боевые силы Антанты” (7).

К тому времени последовательные немецкие наступления на Западном фронте решительно провалились, в дело одна за другой уже вступали американские полевые армии. И на Востоке ситуация тоже менялась стремительно – подписание добавочного соглашения лишь развязало руки правительству народных комиссаров и уже 29 августа СНК принял декрет об отказе от договоров, заключённых бывшей Российской империей о разделах Польши. Итак, ещё одна декларация признания грядущей независимой Польши “де-юре”:

“Все договоры и акты, заключённые правительство бывшей Российской империи с правительством Королевства Прусского и Австро-Венгерской империи, прикасающиеся раздела Польши ввиду их противоречия принципу самоопределения наций и революционному правосознанию русского народа, признающим за польским народом неотъемлемое право на самостоятельность и сплоченность, — отменяются настоящим бесповоротно” (8).

Польша в дар. Из Бреста, от Троцкого

Большевистские пресса и радио тут же поспешили распространить информацию о декрете, лишний раз напомнив, что он зачислен в развитие Декрета о мире и Декларации прав народов России. Похоже, польский вопрос, как вопрос внутренней политики, новоиспеченное российское правительство окончательно сняло для себя с повестки дня.

Осенью 1918 года произошли революции в Германии и Венгрии, на грани революции, причём с реальной перспективой создания уже целой Красной Германии, была и оставшаяся в одиночестве Австрия. Всё это и предопределило исход мировой войны не в пользу Центральных держав, оккупировавших Польшу. А вскоре революционный ВЦИК аннулировал и сам Брестский мир (9). Итак, польский проблема, уже до это решённый де-факто, несмотря ни на какую оккупацию территорий, заселённых поляками, можно было уже считать решённым наперёд и де-юре.

Примечания
1. В.И.Ленин, VII Съезд РКП(б), Заключительное слово по политическому отчету центрального комитета 8 марта, ПСС, т.36, стр.30.
2. Witos W. Moje wspomnienia. Warszawa, 1988. Cz.I. S.410.
3. В.И.Ленин, VII Съезд РКП(б), Заключительное слово по политическому отчету центрального комитета 8 марта, ПСС, т.36, стр.30.
4. Вiстник… V рiк, число 8. стр.11.
5. Там же. Дорошенко Д. Iсторiя України… т.1. стр.431-432 .
6. Айронсайд Э., Архангельск 1918-1919, Цит. по Закинутые в небытие. Интервенция на Русском Севере глазами ее участников, сост. Голдин В.И., Архангельск, Правда Севера, 1997 г.
7. Цит. по А.Широкорад, Великие противостояния. Давнишний спор славян. Россия, Польша, Литва. М. 2007 г, стр.582.
8. Декреты Советской власти, Т.III, М. 1964 г.
9. Постановление ВЦИК, Правда, 1918 г., 14 нояб.

Ключ

>