В июле вступил в мочь закон (№ 280-ФЗ), который сформулировал государственное и гражданское отношение к нашей Победе в Великой Отечественной. Не только вне морали, но и вне закона сейчас листовки современных экстремистов с цитатами нацистов, с их попытками портрет преступника Третьего рейха вмонтировать в “Бессмертный полк”… Но разом же многие ученые и кинодокументалисты, издатели и книготорговцы, которых мы и пригласили на совет экспертов РГ, стали задавать вопросы о возможном правоприменении этого закона, который запрещает публикацию фотографии вождей Третьего рейха, цитаты из их книг и выступлений.

Рискуют ли попасть под запрещение фотодокументы в научной и учебной литературе, исторические выставки, документальные и художественные фильмы, рассказывающие о Второй мировой войне? День Победы сейчас нам надо встречать без "Семнадцати мгновений весны"?

Новые поправки в законы "Об увековечении Победы советского народа в Великой Отечественной брани 1941 – 1945 годов" и "О противодействии экстремистской деятельности" вступают в силу. Вольно трактуя их, мы не отнимем далекое от войны поколение возможности знать в лицо ее антигероев?

Алексей Герман, режиссер: Нацизм – это не только чудовищная идеология, это еще и персоны, благодаря каким она пришла в этот мир. Многие из них были осуждены Нюрнбергом, кто-то был повешен, кто-то успел совершить самоубийство.

Запрещая в любом облике публиковать их изображения и цитаты, мы нарушаем внятную логическую цепочку, которая должна быть в голове наших молодых: вот эти люд участвовали в создании нацистского режима и государства, они развязали войну, осуществляли геноцид, уничтожали города и села, жгли в концлагерях военнопленных и миролюбивое население.

И следующее звено этой цепи – вот их ответственность, которая выразилась приговором.

Важно, чтобы фотографию советских боец, швыряющих фашистские знамена, не сочли за пропаганду нацизма. Фото: РИА Новости

И рассказ об этих антигероях не пропаганда, а четкое понимание явления. Предстоит весьма сложная задача отделить первое от второго.

В России никакого оправдания нацизма, никаких разговоров о том, что "может быть, они бывальщины правы, может быть, мы не лучше, чем они", – вот этого всего не должно быть, потому что в многонациональном государстве оно может жутко взорваться.

Вопрос новых поправок в правоприменении и в критериях запретов. Насколько я могу судить, и то и другое пока в тумане. А надлежит быть разумно, прозрачно и адекватно.

Очевидно, что нацистская идеология распространяется, в том числе и в Европе, очень активно.

Для России брань, Победа, наши страдания и подвиги являются системообразующим, краеугольным камнем государственности. На этом очень многое строится. Любое решение в этой истории надлежит быть выверенным.

C другой стороны, есть сфера искусства, науки, образования. И я считаю, что в нашем обществе достаточно здоровья и мозгов, чтобы не пугаться любого изображения Гитлера…

Михаил Афанасьев, директор Государственной публичной исторической библиотеки России: Меня смущает первобытная вера в онтологическую мочь слова и картинки, представление, что изображение врага или злодея может магическим образом влиять на человека до такой степени, что он поменяет свое миропонимание. Следующий шаг, как в религии вуду, делать фигурки и колоть их в сердце, чтобы все зло ушло из нашей жизни.

Алексей Ильин, основатель и генеральный директор издательской группы "Альпина Паблишер": Как мне известно, на российском книжном рынке нет книг, так или иначе оправдывающих фашизм. Можно предположить, что-то такое может быть в подпольно-маргинальных вариантах, некие брошюры, нелегально изданные кружками сумасшедших поклонников нацизма. Но такие издания точно не продаются в лавках.

Зато книжный рынок наполнен антифашистскими книгами. Их снимать с полок из-за того, что на их обложках изображена фашистская символика? Но представлена она вовсе не для того, чтобы увлечь ею читателя, а для того, чтобы он ужаснулся той реальности. Без нее не расскажешь о времени. И не придашь разговору необходимый градус драматизма при передаче антифашистской информации.

Почему, с вашей точки зрения, трактовка следователем поправок, которые сделались законом, может обернуться проблемой?

Михаил Афанасьев: Основная проблема в том, что под новый закон, с точки зрения иного блюстителя распорядка, могут подпасть даже карикатуры Кукрыниксов. Неопределенность в нашей ситуации просто катастрофична, потому что совсем свежий образец, когда к суду привлекали девушку за то, что она перепостила фотографию Парада Победы с нацистскими знаменами у Мавзолея. Вся серьезная литература исторического содержания выпускается с визуальным сопровождением. И совершенство выпущенной сегодня книги как раз в том и состоит, что ученые вводят в научный оборот ранее неизвестные фотографии политических деятелей, лидеров рейха или иных стран. Это абсолютный плюс издания.

Основная проблема в том, что иной ­блюститель порядка может подвести под новый закон даже карикатуры Кукрыниксов

Алексей Ильин: Худший вариант развития событий – люд просто потеряют доступ ко многим хорошим книгам. Не понятно, как это все будет работать… Кто-то будет жаловаться на издательство? И что с этими сетованиями делать? Так у нас дойдет до табу. Издатели будут бояться что-то издавать, исходя из логики: не дай бог, кто-то придерется. Что, например, мастерить с книгами, изданными до того, как появились новые правила? Изымать из продаж? Сдавать в макулатуру? Это будет сопряжено с большими утратами. Кто их покроет?

За репост этой карикатуры Кукрыниксов Советский суд Краснодара присудил Юлии Усач штраф. Фото: Государственная Третьяковская галерка

При издании же иностранных книг, я думаю, процентов 60 авторов скажут, что они против всяких правок. А без согласования с ними издатели, по большенному счету, не имеют права их вносить. В этой очень непростой ситуации можно надеяться только на диалог с издательским сообществом и на розыск какого-то компромиссного варианта применения новых правил, который бы позволил нам реально работать.

Кстати, фамилию Гитлер можно будет упоминать? Или в исторических текстах для злодея придется придумывать эвфемизм, так, Дракон, как у Шварца?

Алексей Герман: Да, но дело-то не в изображении или упоминании Гитлера, а в его оправдании. Вот это зло должно быть наказуемо. Иначе у нас возникнет "черноволосый рынок" торговли нацистской идеологией. И его никто не остановит. А историческая книжка, которая рассказывает о пути фюрера, еще не является его пропагандой. Это изыскание преступника и злодея.

Если честно, я не встречал в своей жизни ни одного поклонника Гитлера. Так мне повезло. Но в любом виде пропаганды нацизма и перевесы одной расы над другой в России быть не должно. Но доступ к актуальному изучению таких явлений, как нацизм, обязателен.

Как важно для художника, снимающего кино о войне, иметь возможность показать фотодокументы и хронику военного времени?

Алексей Герман: Это весьма существенно. Как мы можем, к примеру, рассказывать о Германе Геринге, не показав этого человека, это лицо? Кадры скажут гораздо вяще, чем слова. Как можно без хроники? Я не очень понимаю, фильм "Обыкновенный фашизм" попал бы под трактовку следователем обновленного закона? Тут необходимы точные разъяснения, ведь есть огромное количество советских фильмов, где изображен Гитлер, его соратники, есть их цитаты. И вот проблема: мы их запретим? Но история Советского Союза уже нам показала, что бездумные запреты, в частности в кино, ни к чему продуктивному не приводили.

Как мы можем, к образцу, рассказывать о Германе Геринге, не показав этого человека, это лицо? Кадры скажут ­гораздо больше, чем слова

Константин Могилевский, председатель правления Российского исторического общества (РИО): Мне вспоминаются слова общенародного артиста СССР Олега Табакова, гениально исполнившего роль главы внешней разведки нацистов Шелленберга в картине "Семнадцать мигов весны". "Дьявол ведь тоже создание довольно талантливое и изобретательное. И подвиг советского народа от этого не лишь не умалился, а возрос", – говорил он о своем герое. Вот такой объемный подход, без упрощения и идеализации врага, снимает все проблемы. На этих принципах РИО вошло в число соорганизаторов проекта "Без срока давности". Он тоже направлен на то, чтобы показать связь идеологии нацизма с правонарушениями против мирных граждан на оккупированных территориях СССР. Эти же цели преследует и подготовленная архивами историко-документальная выставка, рассказывающая о зверствах нацистов. Она будет экспонироваться как в России, так и за рубежом. Кроме того, создаются документальные и художественные кинофильмы. Например, фильм с рабочим названием "Нюрнберг". Его создатели в одном из павильонов "Мосфильма" реконструировали "Зал 600" Нюрнбергского трибунала. В нем на скамье подсудимых сидят идеолог нацизма Геринг, генерал вермахта Йодль, генерал-фельдмаршал Кейтель. Уверен, что эти манеры совершенно необходимы, а сам фильм покажет позорный и закономерный конец нацистской идеологии. Хотелось бы, чтобы "Нюрнберг" сделался такой же вехой в понимании природы нацизма, как лучшие фильмы о Второй мировой войне, среди которых – "Семнадцать мигов весны", "Иди и смотри", "Они сражались за Родину".

По заявлению какого-нибудь неспокойного гражданина публикация кадровс Нюрнбергского процесса может быть теперь наказуема? Фото: AP

Не кажется ли вам, что возможный запрет какого-то чиновника на фото и цитаты вождей рейха тоже может быть конфигурацией цензуры?

Михаил Афанасьев: Мне непонятно, почему правоприменители должны брать на себя функции цензоров. Совершается подмена понятий: вроде бы у нас нет цензуры. И тут встает проблема не лишь мировоззренческого плана, но и вольного обращения с Конституцией!

Что можно сегодня предложить толкователям закона от вас, реалистов?

Михаил Афанасьев: Первоначальный шаг – вывести из-под контроля всю литературу советского периода. Вряд ли цензор Главлита, который сам был участником войны или принадлежал ближнему к фронтовому поколению, пропустил бы что-то оскорбляющее народ-победитель или вредящее нашему патриотическому сознанию.

В свое время в библиотеках бывальщины так называемые спецхраны, где хранились и материалы о фашистских лидерах. Критерий, который можно использовать для определения списка книг для условного "спецхрана", это мишень, с которой этот текст публикуется. Но надо признать, что это довольно неопределенная вещь, потому что только в рамках суда можно постигнуть, какова была задача у издания: борьба с нацизмом и просвещение или, наоборот, его пропаганда.

Алексей Герман: Пока разберутся, я бы предложил торговать книги с Гитлером на обложке в упаковке. Можно ставить возрастной ценз 18 или 16 плюс. И попытайтесь убрать из интернета все восхваляющие нацистов кинофильмы. На "Ютубе" такого полно. Например, есть немецкое кино, снятое в период войны. Вы знали об этом? Его легковесно найти в переводе на русский. Про люфтваффе или другие рода войск. И это никого не смущает. Займитесь этим!

Но "Ютуб" – не наша перрон… Там не реагируют на наши запреты. Здесь нужно налаживать контакты с законодательными органами других стран.

Алексей Герман: Вряд ли выйдет, во всяком случае сейчас, если разговаривать в стиле "запретить все книги с изображением Гитлера". Здесь необходимо еще хорошенько подумать.

Ученый, который пишет о Второй мировой войне, может взять книгу Гитлера "Майн кампф" в библиотеке?

Михаил Афанасьев: Разумеется. Мы совещались с прокуратурой и минюстом по поводу того, как может быть использована экстремистская литература в научных целях и должна ли она быть истреблена. Нашли компромиссное решение. Ученый-историк может написать заявление с просьбой разрешить ему доступ к этой литературе и указать, что он в курсе, что массовое ее распространение и копирование запрещено по закону.

Российский книжный альянс, РИО, Гильдия продюсеров России и Российская библиотечная ассоциация обратились в минюст с просьбой разъяснить практику правоприменения новых исправлений. Одна из причин – началась кампания по изъятию книг с изображениями нацистских преступников из магазинов страны. Чего так испугались книжные лавки и издатели?

Борис Куприянов, совладелец книжного магазина "Фаланстер", руководитель "Альянса независимых издателей": У нас правит самоцензура. Вековая российская традиция строится по принципу "кабы чего не вышло". При этом все соображают, что изъятие книги способствует возникновению нездорового интереса к ней, даже если она очень плохая. Мы делаем подарок неофашистам – подпольное распространение этой книжки. То есть пока все происходит так, как завещал нам Герострат. Тот самый, что сжег храм Артемиды в своем родном городе Эфес, попросту чтобы его помнили потомки. И ведь как его имя в истории только не запрещали? Но тех, кто пытался его "забыть", не помнят, а Герострата ведают. Знают потому, что законами хотели запретить любое упоминание о нем. Не надо провоцировать беспамятство. Ведь как понять и не допустить повторения явления Гитлера и фашизма без их изучения, в том числе и сквозь иллюстрации, например, той же свастики?

Спектакль "Кабаре Терезин", основанный на музыке и текстах заключенных концлагеря, идет во немало странах мира, в том числе и в Москве. Его афишу снять? Фото: пресс-служба фестиваля

Константин Могилевский: Книжные магазины и издательства, какие выпускают историческую литературу, в том числе члены РИО, проявляют естественную обеспокоенность возможными перегибами. Хотя мне лично не известно ни одного случая, чтобы правоохранительные органы, опираясь на вступивший в мочь закон, изымали из продаж книги, снимали с проката фильмы или закрывали выставки. Причиной сложившейся ситуации вижу избыточно сложные формулировки вступившего в мочь закона. Полагаю, что разъяснения минюста устранят этот, без преувеличения, переполох. Ведь закон, если его читать разумно, воспрещает распространение либо публичную демонстрацию изображений и выступлений нацистов в определенном контексте. Но книгоиздатели и книжные магазины, хотя поступки их понятны и продиктованы богатым жизненным опытом, все же, на мой взгляд, "дуют на воду". Для РИО абсолютно очевидно, что закон устремлён на воспрепятствование ситуаций, имевших место, например, при подготовке последних шествий "Бессмертного полка". Напомню, тогда отдельные граждане пытались заменить снимки героев-красноармейцев портретами верхушки гитлеровской Германии. Это как раз создает контекст, в котором публичная демонстрация изображений нацистских преступников имеет мишенью оправдание их деяний.

Что же касается опасений, будто вместе с экстремистами пострадает историческая наука, я бы с их тиражированием не спешил. Понятно же, что закон не может распространяться на бездонные научные исследования или произведения, которые теми или иными средствами рассказывают правду о нацистских преступлениях, в частности посвященные Нюрнбергскому процессу.

Житомир. Над лавкой транспарант с надписью по-немецки: "Добро пожаловать!" Фотодокумент отправить в спецхран? Фото: German Archives

Борис Куприянов: А я бы не торопился с утверждением, что нам не грозит опасность наступить на "грабли Герострата". Такая опасность прорисовывается и без хромающих законов: упадает интерес к книге. Пандемия показала, что люди на самоизоляции читают мало. Интернет-продажи электронных книг выросли всего в два раза – с 7 до 14 процентов. Интернет-продажи физиологических книг выросли, но несущественно. Миф о том, что люди на самоизоляции будут больше читать, не подтвердился. Мы же вместо того, чтобы помогать укрепляться интересу к книге, законами помогаем ей уходить. При этом за последние два года мы видим четкую тенденцию, что "хитами" становится не художественная литература, а литература нон-фикшн, – литература, основанная не на вымысле, а на фактах. Показался новый, вдумчивый читатель. Книжная торговля, издатели, критики, как выясняется, оказались не готовы к его приходу. Новые законы не должны провоцировать рост самоцензуры, по-иному мы потеряем думающего читателя и гражданина.

Мнение

Владимир Груздев, председатель правления Ассоциации юристов России:

– Проблема в том, что правоприменители пока не выковали методики.

Необходимы методики, по которым можно отличить пропагандистский материал от информационного или просветительского. Разрабатывать их необходимо в кооперации с представителями различных профессий. Потому что для этого требуются комплексные знания: и в области права, и в сфере медиа, и культурологические компетенции, и многое иное. Например, в данных делах необходимо проводить не просто лингвистическую экспертизу, оценивающую содержание текста, или искусствоведческую, если выговор о картинках. Нужна комплексная медиаэкспертиза. Правда, на сегодняшний день такого понятия не существует, нам предстоит создать институт профессиональных медиаэкспертов. Они должны оценивать не содержание материалов, а поступки, которые совершает человек в информационном пространстве.

Тем временем

2200 человек уже привлечены по статье

По данным Судебного департамента при Верховном суде России, в 2020 году по статье КоАП 20.3 "Пропаганда либо публичное демонстрирование нацистской атрибутики или символики" бывальщины наказаны более 2,2 тысячи человек. Сейчас же можно спрогнозировать, что по итогам этого года количество наказанных вытянется.

Далеко не все из них наказаны именно за использование нацистской символики. Под эту же статью подпадает и демонстрация экстремистской символики. На практике штраф можно получить даже за татуировку со свастикой. Такие дела кушать. Ведь человек ходит в баню, раздевается на пляже, так что нанести фашистские кресты на свою кожу – правонарушение. После принятия закона штрафовать будут также за татуировки с портретами нацистских правонарушителей, если найдутся (или уже нашлись) желающие нанести их на свое тело.

Не так давно Первый кассационный суд общей юрисдикции сделал особый обзор судебной практики по статье 20.3 с разъяснениями. "При решении вопроса о наличии или отсутствии оснований для прекращения производства по делу показанной категории в соответствии с примечанием к статье 20.3 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях следует исходить из совокупности всех обстоятельств и учитывать, в частности, конфигурацию и содержание размещенной информации, ее контекст, наличие и содержание комментариев данного лица или иного выражения отношения к ней, содержание всей страницы этого лица, сведения о деятельности такого лица до и после размещения информации, данные о его личности и др., – пояснил кассационный суд. – Следует отметить, что показ документальных (в том числе военной кинохроники) и художественных кинофильмов, иллюстрации книг, картины, учебные и научные пособия, фотографии из музеев и т.п., допускающие изображения нацистской атрибутики или символики в всеобщем контексте произведений о Великой Отечественной войне, не образуют состав административного правонарушения, предусмотренного статьей 20.3 КоАП".

Потому теоретически за фото, скажем, из сериала "Диверсант" ничего не грозит. На практике СМИ, публикуя фото актеров, играющих немецких боец, нередко замазывают нацистскую символику. Понять коллег можно: а что, если кому-то из правоохранителей захочется улучшить отчетность на ниве войны с "нацизмом"? Между тем изначально у законодателей были благие намерения. Никто не хотел доводить ситуацию до абсурда, чтобы даже Штирлицу пришлось являться на экране исключительно в штатском. Иначе – замажут.

Штирлиц и Мюллер. Неужели придется ретушировать кадры из любимогофильма "Семнадцать мигов весны"? Фото: Киностудия имени М. Горького

Сам факт, что где-то промелькнула свастика, не говорит о том, что человека надо карать. Прежде стоит разобраться, что он хотел этим выразить. Например, как рассказал кассационный суд в своем обзоре, один из жителей Саратова на своей странице в "ВКонтакте" разместил изображение, на каком слева расположена карта Европы в период нацистской Германии, содержащая изображение свастики, а справа – карта современной Европы, кормящая атрибутику Евросоюза. На обеих картах отдельным цветом выделена Швейцария.

Мужчина пояснил, что не имел цели пропаганды либо публичной демонстрации нацистской символики. А картинку разместил в своем фотоальбоме потому, что посчитал увлекательным позицию Швейцарии, которая, как следовало из изображения, занимала нейтралитет как в период нацистской Германии, так и в период Евросоюза.

Судебный эксперт также согласился с тем, что картинка несет скорее ознакомительное, чем пропагандистское содержание. В итоге суд дело кончил.

Подготовил Владислав Куликов

Общество История Власть Право Административное право Вторая мировая война Законодательство о войне с терроризмом и экстремизмом