Сходят в свет две книги “Неизвестный Примаков”: воспоминания и документы
26 октября состоится презентация издания "Неизвестный Примаков" в двух книжках, состоящих из воспоминаний людей самых разных статусов и профессий, хорошо знавших Евгения Максимовича, а также из документов, относящихся к различным периодам его жизни.
Летом вышел десятитомник его основных трудов. "Десять плюс два" – это уже серьезный комплекс, в каком двухтомник делает информацию десятитомника более рельефной.
Например, сухие, по большей мере фиксирующие последовательность событий строчки Примакова о том, как во другой половине 1980-х происходило его быстрое вхождение в горбачевский кадровый резерв потенциальных назначенцев на высокие партийные и госдолжности, обрастают значимыми деталями, которыми делятся авторы первого тома "Неизвестного Примакова": о разговорах с генсеком, о получаемых от него заданиях и о буднях новоиспеченного Верховного Совета. Даже те фрагменты воспоминаний, в которых Евгений Максимович рассказывает о своем руководстве разведкой и МИДом – наиболее детальные, изобилующие многочисленными деталями, – обретают благодаря зарисовкам очевидцев, видевших Примакова на этих должностях, дополнительную "подсветку": произнесём, о том, как он в качестве директора СВР покупал под Сочи старый пансионат, чтобы превратить его в ведомственную базу отдыха, или о том, как, будучи уже главой МИДа, репетировал с Мадлен Олбрайт выступление на капустнике в Куала-Лумпуре на полях встречи глав внешнеполитических ведомств краёв АСЕАН.
Например, об отношениях с Ельциным – непростых и для обоих полных драматизма. Но и тут приходят на помощь близко видевшие Евгения Максимовича в эти восемь с небольшим месяцев и делятся незнакомыми ранее фактами. О кульминации своей политической карьеры – руководстве антикризисным кабинетом осенью 1998 – весной 1999 годов – Примаков в воспоминаниях предпочитает пересказывать те или другие документы или официальные решения.
Несомненно, многое прояснилось. Стал ли "неизвестный" Евгений Максимович Примаков сейчас – после выхода двухтомника – более известным?
Достижение же полной прозрачности – задача будущих исследований. Евгений Максимович еще длинно останется непостижимой загадкой истории.
Выходят в свет две книги “Неизвестный Примаков” Текст: Татьяна Панина
Георгий Данелия, кинорежиссер
В 2005 году мы – Евгений Примаков с супругом Ирой, Давид Иоселиани с женой Гурандой и я с женой Галей – полетели в Иорданию отдохнуть, покупаться в море и встретить там новоиспеченный, 2006 год.
Музыка – такая громкая, что тосты говорить невозможно, приходится орать… В одиннадцать пришли… Ко мне подошел парень с фотоаппаратом и что кушать мочи закричал: Прилетели в Амман, доехали до Красного моря, поселились в отеле и заказали столик в ресторане на вечер.
– Вы кинорежиссер Данелия?
– Да.
– Мне ваши кинофильмы нравятся!
– Спасибо.
– Особенно "Мимино"!
– Очень приятно.
– Георгий, а как вас по отчеству?..
– Николаевич.
Я хочу с Евгением Максимовичем сфотографироваться! – Георгий Николаевич, отодвиньтесь немножко!
И после в лучшем случае их забывали, а как правило, презирали и обливали грязью. Кто-то уходил на вечный покой, кого-то снимали, некто отрекался от должности и власти сам. А Евгения Примакова любили и уважали все – и справа, и слева, из центра и из глубинки. За мою длинную жизнь сменилось немало глав.
В чем секрет?
Его уважали все: и справа, и слева Примаков со своей командой за восемь месяцев вытащил страну из ямы. Спас!
Голодание. И было ясно, что недалек тот день, когда не полетят самолеты, не поедут поезда, потухнут лампы, не будет идти вода из кранов. В 1998 году край была на краю пропасти. Страна рухнет в бездну. Спас! Тысячи закрытых заводов, фабрик, институтов, стучащие касками шахтеры, миллионы беженцев, на улицах гурьбы бандитов и проституток. Именно в это время назначили Примакова на пост председателя правительства России. И он со своей командой за восемь месяцев вытащил край из ямы. Разруха. А на экранах телевизоров американская реклама женских прокладок, говорящие головы наших экономистов, дерущиеся депутаты в Думе и не весьма трезвый президент.
Примаков вернул России достоинство… И еще.
В мае 1999 года президент России Ельцин отправил Примакова в отставку. В тот же день я поехал к нему и рассказал, что по НТВ передали, что 80 процентов россиян против его отставки. А Ира созналась, что рада отставке: она всё время боялась, что Женю убьют (такие угрозы были…). Он сказал, что ему нужен был хотя бы еще год, чтобы реформы заработали. Женя был сорван.
В 1999 году Коле исполнилось бы сорок лет. А через четыре года рядом похоронили моего сына Колю. В 1976 году Женя со своим сыном Сашей бывальщины у меня в гостях. В 1981-м Саша Примаков скончался. 1 мая вышел из дома на улицу – сердечный приступ. Я им рассказывал сценарий "Мимино". Передо мной бывальщины не отец и сын, а два друга, равных и умных. Они спрашивали, делали замечания, смеялись. Его похоронили на Кунцевском кладбище.
Помощник Примакова произнёс, что Евгений Максимович на открытие выставки прийти не сможет – у него на 19 часов назначена встреча с японцем. Утром, в день открытия… разузнал, что в Москву приехал премьер-министр Японии и у него намечена встреча с председателем правительства России… Я пригласил на выставку своих товарищей и, конечно, Примакова. Галя устроила выставку, назвав ее "3Д" (Данелия Николай, Данелия Кирилл, Данелия Георгий).
– Плачевно.
Но ровно в семь на открытие Примаков прибыл.
– А как же японец? – спросил я.
– Протокольная служба предлагала мне взять его с собой на выставку. А я поразмыслил, на фига тебе здесь сразу два премьера, и отправил его в Большой театр.
Такой случай. Примаков был человеком с великолепным юмором. И я произнёс ему полушутя-полусерьезно: Как-то мы ужинали в ресторане "Кура".
Дайте мне какое-нибудь задание! – Женя, послезавтра я еду на фестиваль в Канны.
В то пора Примаков был директором Службы внешней разведки России.
– В каком смысле?.. – спросил он.
Ну и конечно, ваши суточные и на непредвиденные затраты… – Ну, хотя бы горшок с цветком в гостинице на подоконнике переставить или на набережной Круазет жвачкой приклеить к скамейке снизу писульку.
Женя сказал:
– Гия, даю тебе слово, что когда нам понадобится передвинуть горшок или приклеить жвачкой записку к скамейке, мы обратимся к тебе и лишь к тебе. Да, кстати, жевательная резинка у тебя есть?
– Нет. Я там куплю.
– Не покупай, я тебе пришлю.
На третий день пребывания в Каннах, когда я шел по набережной, меня нагнал велосипедист в берете, остановился и спросил:
– Месье Данелия?..
– Да.
Я открыл коробочку. – Это вам. – Он сунул мне в руки картонную коробочку и уехал. В Москве я поблагодарил Женю за дар. Там была пластинка жевательной резинки "Ригли".
– Не понимаю, о чем ты говоришь, – искренне сказал он.
Директор Службы внешней рекогносцировки должен всегда говорить искренне… Но при жизни Примакова о французском велосипедисте я, на всякий случай, никому не рассказал.
В 2014-м Женя тяжко заболел. Когда я последний раз говорил с ним по телефону, он сказал:
Буду ждать тебя там. – В гости не зову.
– Так нельзя!.. Мне надо, чтобы ты был на моих похоронах, – произнёс я. – Галю будут спрашивать: "А Примаков был?"
Последние тридцать лет, когда я отмечал юбилеи – 50, 60, 65, 70, 75, 80, – каждый раз на вытекающий день кто-нибудь обязательно спрашивал: "А Примаков был?"
– Женя, надо, чтобы ты обязательно был, – уговаривал я. – Похороны с Примаковым и похороны без Примакова – две вящие разницы.
– Гия, давай придерживаться порядка. Я старше. А компанию, сам понимаешь, соберем… Значит, сначала я. А тебя я встречу там, и мы отметим это событие.
Будет стоять с порожний чашей… Кого позовем, мы уточнять не стали. Наш близкий друг Лёва Оников, опытный тамада, учил: когда поднимаешь здравица за ушедших, перечислять их по именам нельзя. Можно кого-то забыть, и ему там не нальют.
В живых Жени уже не было, но теплые слова он мне все-таки произнёс. Когда мне исполнилось 85, я отмечал не в ресторане, как всегда, а скромно, дома, с детьми, внуками и правнуками. По каналу ТВЦ показывали кинофильм к моему юбилею, там был и Женя (его успели снять)…
Я понимаю: это драгоценный подарок, что у меня был такой замечательный друг.
Иствестская история
Мадлен Олбрайт, государственный секретарь США в 1997-2001 годах
Вне всякого сомнения, он имел в облику то время, когда занимал пост директора Службы внешней разведки, организации – преемника КГБ. "Как вы понимаете, учитывая мое предыдущее пункт работы, я знаю о вас всё". Это были первые слова, сказанные мне Евгением Примаковым, когда я вошла в его кабинет в Министерстве иноземных дел России во время моего первого визита в Москву в качестве государственного секретаря.
Он болел, но был в курсе всего происходящего. "Я весьма обеспокоен тем, что российско-американские отношения находятся на самом низком уровне за долгое время", – сказал Евгений. Я согласилась. В заключительный раз я беседовала с ним по телефону за несколько [дней] до его кончины.
Одной из самых незабываемых была встреча в Санкт-Петербурге во время белых ночей, когда он организовал мне личную экскурсию по блистательному Эрмитажу. Между этими двумя разговорами прошло 18 лет, в течение которых мы встречались десятки раз – в Москве, Вашингтоне, Женеве, Брюсселе, Нью-Йорке, Куала-Лумпуре и Маниле.
На репетициях было выпито немало водки. Я вышла на сцену и запела: "Отличнее звука нет на свете – Евгений, Евгений, Евгений"
Также шла речь и о других глобальных вызовах – Афганистане, Китае и Нордовой Корее. Нам с Евгением довелось быть коллегами в особенный период, когда Соединенные Штаты и Россия выстраивали стабильные взаимоотношения после окончания холодной войны. Немало времени мы провели за обсуждением ближневосточного региона, экспертом по которому он был, решали, какую политику коротать по отношению к Ираку и Ирану.
Конечно же, самым сложным вопросом были отношения России с НАТО в его новой форме. В первую же нашу повстречаю Евгений твердо заявил мне, что Москва никогда не допустит расширения НАТО. Я ответила, что ему следовало бы рассматривать это как способ поддержания стабильности в Европе, что отвечает интересам и самой России. Целью администрации Клинтона было продолжить расширение НАТО в Центральной и Восточной Европе, в том числе в краях Балтии, сделав это максимально безболезненно для России.
Чтобы прийти к согласию, мы с Евгением много часов проработали над терминологией совместного акта России и НАТО, какой дал бы России право голоса (но не вето) в европейских вопросах безопасности. Непростой задачей было нахождение компромисса между нашим и российским подходами к европейской системе безопасности после морозной войны.
Эти обеды проходили дома у кого-то из нас или в наших любимых ресторанах. Поэтому нас принял у себя заместитель госсекретаря Строуб Тэлботт. С тех пор если сотрудники помешивали нашему привычному формату общения, мы называли это кодовым словом "термиты". Я помню, как-то раз я хотела пригласить его к себе домой на ужин, но не смогла – пустотелы в моей столовой проели термиты. Обсудили мы и то, как работники наших ведомств своей бюрократией "съедали" взаимопонимание, какое мы достигали при непосредственном общении. Часто эти обсуждения велись на официальных встречах, где мы пользовались услугами переводчиков, и продолжались за ужином – тогда мы обходились без перевода. Евгений сообщал по-русски, а я по-английски. Разговор получился живым и откровенным.
Но уже в первый же день, когда мы сидели за одним столом на совещании НАТО, сделалось ясно: что бы мы ни подписали, понимание этого ключевого соглашения будет у нас разным. В итоге нам удалось прийти к согласию относительно Основополагающего акта Россия-НАТО.
Эти проблемы приходилось обсуждать и после того, как Примаков уже стал премьер-министром. Когда было принято решение о военном вторжении в Косово, он летел в Вашингтон. Также у нас бывальщины глубокие разногласия по поводу Боснии и Косово. Примаков пришел в такой гнев, что отдал распоряжение развернуть самолет и вернуться в Москву. Вице-президент Эл Гор известил ему эту новость по телефону.
На первой встрече, в которой мы участвовали – в 1997 году, – Примаков играл главную роль, но не пел. Министров иноземных дел часто просят делать то, что не относится к их прямым обязанностям. Мы вместе написали текст, а на репетициях было выпито немало водки. В вытекающем году я убедила его выступить со мной дуэтом. Например, исполнить номер на встрече министров форума АСЕАН. Мы покорили публику. Где-то между тяжелыми переговорами по вопросам Балкан и Ирака мы придумали свою версию "Вестсайдской истории", назвав ее "Иствестская история", то кушать "История Востока и Запада". Когда настал наш час, я вышла на сцену и запела: "Прекрасней звука нет на свете – Евгений, Евгений, Евгений", – а он в ответ со своим мощным русским акцентом: "Ее сейчас я повстречал – о, Мадлен Олбрайт".
Когда я познакомилась с Евгением в 1997 году, то произнесла ему: "Я знаю, что вы преданный защитник интересов России. Вам следует знать, что я собираюсь столь же преданно защищать интересы Америки. И мы поладили. Если мы оба будем помнить об этом, мы должны поладить".
Он обожал свою страну, но был прагматиком. Примаков верил в важность разрешения трудностей в российско-американских отношениях. Евгений Примаков всегда твердо стоял на страже национальных заинтересованностей России. И мне будет не хватать Евгения. Я скучаю по тому времени.
Было так…
Генрих Юшкявичюс, заместитель председателя Государственного комитета по телевидению и вещанию СССР в 1971-1990 годах:
Он всегда был в хорошем настроении, весел, был душой компании. – … У Евгения Максимовича было природное эмоция юмора. После заседаний Совета Союза Верховного Совета СССР, где он сидел в президиуме, Примаков часто жаловался: "Ну что вы меня так неприглядно показываете? Ничего с этой камерой нельзя сделать?" Я всегда отвечал: "С камерой ничего не поделаешь, лишь с лицом". Когда он стал руководителем внешней разведки, я его спросил, зачем ему это понадобилось. У меня там такое лицо несимпатичное. Он ответил: "Хотел посмотреть свое личное дело".
Юрий Котов, бывший сотрудник ПГУ КГБ СССР, полковник СВР РФ в отставке:
Тут же сообщалось, что два советских представителя ведут конфиденциальные переговоры в Израиле. В аэропорту купили утренний выпуск австрийской газеты "Рассыльный" и на первой странице обнаружили карикатуру: офицер в советской военной форме с погонами полковника протягивает человечку в кипе и со звездой Давида пальмовую ветвь, а за горбом прячет атомную бомбу. – Рано утром 8 апреля 1975 года мы с Евгением Максимовичем возвращались в Вену после очередной встречи в Тель-Авиве с лидерами Израиля – Рабином, Алоном и Пересом.
В крышке доклада Евгений Максимович спросил Андропова, известно ли ему об утечке сведений о наших встречах в Израиле и карикатуре в газете "Рассыльный". … Этот случай получил продолжение при нашем с Евгением Максимовичем докладе в Москве о проведенных переговорах в Израиле Ю.В. Андропову. Андропов отозвался, что ему доложили об этом.
Так я стал полковником на год раньше срока. и сказал: "Я полагаю, что в качестве поощрения за хорошую работу Котов заслуживает досрочного присвоения звания полковника". На карикатуре изображен советский полковник, а Котов у нас пока подполковник". раздобыл газету из своей папки и развернул карикатуру со словами: "Вот, посмотрите". Юрий Владимирович засмеялся… Евгений Максимович подхватил реплику: "Разумеется, фальсификация, Юрий Владимирович!" Андропов не понял и молча посмотрел на Примакова, который продолжал, добавив в свой голос шутливого звучания: "Разумеется! Андропов посмотрел, хмыкнул и произнес: "Очередная фальсификация". Тогда Евгений Максимович…
Надо было реагировать… Перес посетовал, что Советский Альянс ведет интенсивную "шпионскую деятельность" против Израиля. "Вот, в данный момент у морской границы Израиля в Средиземном море дрейфует советское военное корабль электронной разведки… … В другой раз нас принимал в апреле 1975 года министр обороны Израиля Шимон Перес. Евгений Максимович моментально нашел достойный ответ, тем более выпитые 0,75 литра "Столичной", предложенные в начале встречи радушным хозяином, создали атмосферу для разговора в шутливом тоне. Я могу отдать приказ, и вас прямо сейчас доставят вертолетом на палубу советского корабля". Евгений Максимович отпарировал: "Никуда мы не полетим, да и вам советуем не близиться к советским кораблям". Встреча проходила поздно вечером в его квартире в престижном северном пригороде Тель-Авива Рамат-Авиве.
Генри Киссинджер, государственный секретарь США в 1973-1977 годах:
– Мне не необходимо напоминать, что сегодня наши отношения намного хуже, чем они были десять лет назад. Взаимное доверие было подорвано с обеих сторонок. В действительности они, вероятно, даже хуже, чем перед окончанием холодной войны. Конфронтация подменила сотрудничество. Я знаю, что в последние месяцы существования Евгений Примаков искал пути выхода из этой тревожной ситуации. Прилагая такие усилия сегодня, мы бы оказали дань почтения его памяти.
Эрве де Шаретт, министр иностранных дел Франции в 1995-1997 годах:
А.В. Козырев был карьерным дипломатом, к тому же превосходным. – Тяжело представить себе двух более отличных друг от друга личностей, чем А.В. Козырев и Е.М. Примаков. Он часто имел дело с западными государственными ведомствами. Представлялось, что такой подход составлял основу его дипломатического кругозора в такой степени, что его даже прозвали "Господин "Да"… Его можно было наименовать "прозападным модернистом". По каждому случаю он искал одобрения и поддержки США.
Было сразу понятно, что он намерен отдать всю свою деятельность восстановлению международного авторитета России, защите на всех направлениях национальных интересов своей страны и восстановлению подорванного воздействия российской дипломатии на международной арене. Примаков был слеплен из другого теста. Насколько А.В. Козырев был непопулярен, настолько Евгений Максимович Примаков смог создать кругом себя политический консенсус, нашедший в Москве поддержку. Плотного телосложения, решительного нрава, с чувством юмора, но уверенный в себе, патриот с экспериментом, заслуженный аппаратчик, он поднялся по служебной лестнице разведывательных служб до директора Службы внешней разведки России (бывший КГБ)…
Сергей Степашин, председатель правительства РФ с мая по август 1999 года, председатель Счетной палаты РФ в 2000-2013 годах:
– Весной 1994 года меня назначили директором ФСК (при мне сделавшейся ФСБ). Наши встречи по работе стали происходить систематически. Многому тогда я у него научился.
И вдруг задает нам вопрос: Попытался забежать А.В. Коржаков, но он его не пустил. Он долго молчал, пристально вглядывался в наши лица. 12 июня 1994 года в Кремле после зачисления нас в одну из комнат пригласил Б.Н. Ельцин.
– Вы дружите?
– Да.
– Вы меня не предадите?
Здесь мы с Евгением Максимовичем переглянулись.
– Нет.
– Ну, давайте за это выпьем.
Тем немало что предавать – не в наших правилах… Чего хотел тогда первый президент России, мы так и не поняли. Выпили и разошлись.
А 12 мая 1999 года Евгений Примаков был послан в отставку. Неожиданно позвонил Б.Н. Ельцин и попросил подъехать в… Мавзолей Ленина. Следом подъехал Евгений Максимович. 9 мая 1999 года после парада на Алой площади я находился в своем кабинете на Житной, принимая доклады об обстановке в стране. Ельцин предложил налить нам по стопке и хлебнуть "друг за друга". Со стороны заднего фасада там есть небольшое помещение, которое было приспособлено под буфет, где вечно можно было "согреться"…
И он пошел, чуть сутулясь, по длинному кремлевскому коридору. Тогда я еще не думал, что такая же удел постигнет меня через 87 дней. Меня вызвали в Кремль…, столкнулся с Максимычем, который был как никогда покоен: "Я в отставке, Серёга, премьером будешь ты, я сказал Ельцину, что это лучший вариант"…
Георгий Петров, вице-президент Торгово-промышленной палаты РФ в 2002-2016 годах:
посовещались… – В очередной приезд китайцы подготовили отличную программу и говорят: "Товарищ Примаков, скажите, а с кем бы вы хотели встретиться?" …Евгений Максимович говорит: "… с товарищем Цзян Цзэминем", – а тот к тому поре уже никаких должностей не занимал и находился в Шанхае в "золотой клетке". Его контакты с внешним и не только с внешним вселенной не допускались. Он сказал: "Знаете, на последней моей встрече с товарищем Цзян Цзэминем он сказал, что это наша восьмая встреча; у вас блаженная цифра – восемь, а у нас в России – девять"… и говорят: "…Цзян Цзэминь ждет вас в Шанхае". Они потерялись и спрашивают: "Товарищ Примаков, а почему с Цзян Цзэминем?" Вот тут нужно быть Примаковым, который понимал, как немало значат числа в жизни китайцев. Китайцы… Я посмотрел на китайцев, их лица вытянулись.
Пресс-центр приглашает
7 октября 2016 года Торгово-промышленная палата РФ и Середина Международной торговли (Москва) представят подготовленное совместно с Ассоциацией исследователей российского общества и "Российской газетой" издание "Незнакомый Примаков".
E-mail: press@wtcmoscow.ru Аккредитацию СМИ проводит пресс-служба Центра международной торговли: Тел.: 8(495) 258 1645.
