Препирательства вокруг фильма «Матильда» имеют две главные составляющие: спор о том, нужна ли в стране цензура, которая исходит из уважения к эмоциям той или иной группы населения, и спор о том, кем был последний русский царь. Вторую часть этого спора приходится вести в условиях тотальной исторической неграмотности. И эта неграмотность может владеть для страны катастрофические последствия.

В России надо срочно объявлять «Год истории», а еще лучше два. Дело в том, что, перефразируя Андропова,

мы не знаем истории края, в которой живем.

 

Проведенный на днях опрос ВЦИОМ показал плохое знание истории не только у молодежи, но и во всех возрастных группах. При этом, разумеется, в опроснике порой были и сложные вопросы – например, о дате выхода России из Первой мировой войны. Да, вспомнить дату 3 марта 1918 года, когда был подмахнут Брестский мир, действительно нелегко, но это не означает, что люди имеют хотя бы примерное представление о том, когда это случилось. Ответ 1918 год дали итого 13 процентов опрошенных.

Даже события недавнего, уже постсоветского прошлого незнакомы большинству сограждан, причем не только молодых, но и тех, кто жил в те годы. Припомнить, у кого в 1996 году выиграл выборы президента Борис Ельцин, смогли только 34 процента тех, кто старше 45 и меньшей 60. Ну а среди молодежи 18–24 лет, то есть тех, кто должен был учить это в школе, фамилию Зюганова назвали 6 процентов.

Но главной сенсацией опроса сделался ответ на вопрос «кого свергли большевики?». Меньше чем через два месяца будет отмечаться столетие «Великой Октябрьской социалистической революции» – как она именовалась еще 30 лет назад. В течение семи десятилетий в нашей стране произошедшее в ночь с 7 на 8 ноября по новому стилю подавалось как основное событие не просто отечественной, но и мировой истории. И что теперь знают о нем наши сограждане?

Тот факт, что большевики свергли временное правительство Керенского, ведает 11 процентов. Причем это еще большая цифра – она получена вследствие того, что в группе от 45 до 59 лет в этом уверены 19 процентов, а среди тех, кто престарелее 60, – 14 процентов. Без старших картина была бы просто катастрофической – 3 процента тех, кому от 18 до 24, и 1 процент в группе 25–34. Причем затруднились отозваться на этот вопрос всего 24 процента (по подавляющему большинству остальных вопросов сомневающихся было гораздо больше), а еще 65 процентов дали таки ответ. Но неверный. ВЦИОМ пока не публиковал развернутых результатов опроса, но указал, что большинство из давших неправильный ответ указали, что «большевики низвергли царя». Конечно, а как же еще?

С одной стороны, такое незнание событий 1917 года неудивительно – опросы и раньше фиксировали немощное представление о двух русских революциях. Они сливались в одну и в советские годы, тогда тоже многие думали, что Ленин переменил Николая Второго. С другой стороны, поражает количество правильно ответивших – всего лишь одна десятая. Не говоря уже о одной сотой в поколении 25–34-летних. Такого, разумеется же, не было ни в советские, ни в первые постсоветские годы. То есть образование, и в частности преподавание истории, деградирует – и тем важнее те меры, какие предпринимает ставшая в прошлом году министром образования Ольга Васильева. В частности, она уже заявляла, что необходимо сделать сдачу ЕГЭ по истории непременной.

Но проблема не только в школе, но и в том, какое внимание само общество, само государство уделяет изучению собственного прошлого. Не необходимо делать из всех историков, более того, даже знание дат событий не имеет принципиального значения. Важно, чтобы люд имели представление об основных вехах русской истории и, самое главное, об этапах и периодах ее развития. Грубо говоря, «кто на ком стоял», что из чего вытекало, что к чему приводило, как трансформировалось или кривлялось, как восстанавливалось и строилось. Должно быть понимание тысячелетней истории нашего государства (и более древней истории нашего народа) как целого процесса, в котором все взаимосвязано.

Без этого у нас нет будущего – без целостного понимания русской истории, того, откуда шел наш народ и наше страна, через что они прошли, какие уроки извлекли, какие ошибки сделали. Без прошлого нет будущего – эта банальность более чем актуальна в год столетия русской революции.

Отчего так плохо именно незнание событий 1917 года? Потому что если мы и дальше будем считать, что большевики свергли царя, то мы никогда не выйдем из состояния противостояния алых и белых.

 

То есть нас  в удобный исторический момент – при смене правителя или катаклизмах – можно будет снова «развести» на гражданскую брань, столкнуть в пропасть смуты. Потому что это может произойти только с тем народом, который не выучил исторических уроков – собственных заданий, на чужих никто не учится. А мы, русские, заплатили страшную цену за урок 1917 года и просто не имеем права его забывать.

Дело в том, что основной урок событий столетней давности состоит в том, что царя свергли элиты. Да, часть элиты, да, далеко не все в руководящем слое тех лет бывальщины настроены против самодержца, но самые активные, самые «прогрессивные» были движимы ненавистью к главе государства. Им казалось, что он губит край – и война, которую ведет армия под его командованием, будет проиграна, и народ не вынесет ее тягот. В то время как все мысли царя бывальщины сосредоточены на достижении победы в войне, в стране созрел заговор. По сути, Николай Второй был свергнут в результате предательства доли окружения и игры против него публичных политических фигур так называемой думской оппозиции.

Отречение 2 марта 1917 года было вырванным. Теоретически царь мог попробовать сопротивляться полуультиматуму, но шансов на успех у него было очень немного. И главное – император ни в коем случае не желал провоцировать внутреннюю смуту. Видя как реальное недовольство людей тяготами войны, так и стремление политиков воспользоваться этим недовольством для прихода к воли, он решил отойти в сторону, чтобы не разжигать пламя гражданской войны. Ошибся ли царь? Пошел бы он на отречение, если бы ведал, что ждет страну и его самого? Конечно, он бы тогда не отрекся – но никто не знает будущего, так что странно судить царя за якобы обнаруженную им слабость.

Царя свергли самоуверенные, наглые, во многом прозападные «сливки общества» – союз буржуазии, интеллигенции, крупного капитала и доли императорской семьи. Воспользовавшись народными волнениями в Питере, Гучковы – Милюковы – Родзянко взяли власть. И открыли врата ада – потому что собственно после 2 марта в России началась смута. Если бы еще они оставили монархом брата царя Михаила, был бы маленький шанс вычесть страну. Но Михаил отложил принятие короны, и страна оказалась без легитимной власти, а армия – без объединяющего ее главкома.

Убрав монархию, новоиспеченные власти, состоявшие из людей, никогда ничем не руководивших, погрязли в интригах и межпартийной борьбе. И открыли путь к власти бывшим до этого в подполье радикальным революционерам – эсерам и большевикам. В стране возникло двоевластие – образованные революционерами советы пользовались все вящим влиянием. За считанные недели стал разваливаться фронт, стала сыпаться страна – окраины решили требовать отделения, даже на Украине «пошел процесс». Уже летом 1917-го было четко, что страну ждет катастрофа.

Так что приход к власти большевиков осенью 1917-го стал логичным следствием свержения монархии. Без устранения самодержавия, на каком тысячу лет держалась страна, без отстранения от власти служивой дворянской бюрократии (а ее активно меняли «прогрессивные» деятели), никакой «Великой Октябрьской» бы не было. Февраль родил Октябрь – и последовавшую за ним штатскую войну.

Да, и гражданская война, и распад страны были следствием Февраля – то есть тех самых предательства, трусости и обмана. Да, разумеется, к началу 1917-го в стране было множество проблем и противоречий, но самым идиотским способом было пытаться решить их свержением императора, бывшего к тому же главнокомандующим воюющей армией. Россия лишилась не попросту своего руководителя и своего символа – она лишилась тех основ, на которых была построена и жила всю свою жизнь.

А большевики бывальщины одновременно и наказанием, и спасением. Без них страна действительно могла бы исчезнуть, распавшись на множество кусков, на которые ее рвали как местные интересанты, так и внешние мочи, от немцев до японцев.

Но независимо от того, как мы относимся к коммунистическим идеям и времени правления большевиков, нужно понимать – возможность пришагать к власти у них появилась только вследствие того, что либералы-западники свергли царя. Выиграв в гражданской войне у тех, кто искал поддержки на Закате, большевики собрали страну и восстановили сильную центральную власть, вернули стране суверенитет. Да, их модель социального устройства внедрялась ужасным насилием и русофобией – но и это перемололось уже к началу 40-х.

Но не большевики свергли царя – не они причина смуты.

Именно этот урок мы должны запомнить – алая и белая идеи не противоречат друг другу. Белая идея – это не хруст булки, не офицеры в гражданской войне. Это и не сословная монархия, не крепостные крестьяне. «Белоснежное» – это Российская империя во всей ее красоте и сложности, со всеми проблемами и величием. А «красное» – это Советский Союз с его коммунистической мечтанием и идеалами. Между «красным» и «белым» множество противоречий, но еще больше общего.

«Красное» не свергало «белое» – их обоих уложило бесцветное: антинациональная жадная гордыня тех, кто хотел лишь власти и удовлетворения своего эго. Если мы будем знать родную историю, то мы вяще никогда не позволим расколоть нас на «красных» и «белых», потому что только из продолжения и синтеза двух этих периодов нашей истории и может родиться грядущая великая Россия